Осенью 2018-го Игорь Федотов загадочно исчез из судейского корпуса. Его финальный матч в карьере — «Химки» — «Армавир» (2:3). Со следующей игры арбитра сняли из-за технической ошибки: в Химках Федотов правильно назначил пенальти, но удалил игрока после, а не до удара.
Дальше — ноль назначений и упоминаний в медиа. А спустя два года — яркое возвращение в русский футбол. Теперь уже бывший рефери разбирал судейские ошибки на «Матч ТВ», но во время игры «Зенит» — ЦСКА выпал из эфира. Официальная версия — «технические причины». Неофициальная — «по звонку сверху».
Объяснять скандальный уход Федотова пришлось даже Тине Канделаки — в это время Игорь открыл свой YouTube-канал, где продолжил разносить судей и открыто говорить о судействе в России.
Редактор Sport24 Леонид Волотко встретился с Федотовым и узнал:
- кто звонил на «Матч ТВ» и требовал убрать его из эфира;
- кем Игорь работал до судейства и как запустил новый бизнес;
- что приносило больше денег — работа арбитром или барбершоп;
- влияет ли Станислав Сухина на судей;
- на каком языке с арбитрами ругались Вернблум и Халк;
- почему Федотов стал блогером и никогда не станет инспектором.
— Вы назначили интервью в барбершопе. Почему именно тут?
— Это один из двух моих салонов. Один здесь, в Долгопрудном, второй в Москве. Три года назад сам бы не поверил, что так получится. Но запустить что-то свое всегда хотелось — не сидеть же на одном месте.
— Куда-то еще пробовали вложиться?
— Думал открыть паб. С друзьями даже начали искать место. Но посчитал рентабельность, волатильность… В общем, можно было до сих пор не отбиться.
— Судьи у вас часто стригутся?
— Нет, вот футболисты заходят. Из ЛФЛ, здесь же северная лига. Я сам там и играю, и сужу.
— После завершения карьеры футболисты тяжело перестраиваются на обычную жизнь, где больше нет расписания, сборов и понимания, что делать дальше. Как было у вас?
— Господин Егоров мне так все обрубил, что я перенес безболезненно. Настолько, что первый год вообще не смотрел футбол. Это надо было умудриться — отбить желание работать, заниматься любимым делом. Но ему удалось!
Вот когда я впервые норматив не сдал из-за травмы (дернул заднюю) — переживал очень сильно. Это еще при Андрее Дмитриевиче [Будогосском] было. Когда ошибками подводил Валентина Валентиновича [Иванова] — то же самое. На тебя рассчитывают, ты стараешься, и когда не получается — это больно в первую очередь тебе. Думаешь: «Человек доверил, а я подвел». С Егоровым — ноль эмоций. Просто ничего.
— Все из-за той ошибки с «Химками» и «Армавиром»?
— Да какой там! Если всех отстранять за такие ошибки…
— Но формальный повод — она?
— Они преподнесли это так, что я показал карточку не тому. Но это чушь — я наказал правильного игрока. Просто нарушил процедуру: сделал это после пенальти, а не до. Вот и все. «Армавир» выиграл, вышел из зоны стыков.
— А дальше?
— Я позвонил Егорову и объяснил, что произошло. Хотел встретиться — трубку он не поднимал. Начинаются сборы — меня нет в списках. Никто ничего не говорит. Я написал письмо Алаеву и попросил объяснить ситуацию.
В конце концов, все ошибаются. Когда «Енисей» пробил пенальти «Ахмату» по катящемуся мячу при судействе Мешкова и этот гол засчитали, все как-то замяли. А сейчас Москалев с Левниковым «отсидели» восемь месяцев, но на сборы их взяли. Меня тогда задело именно молчание. Вот я и высказал все, что думаю. А когда пишешь кому-то на Егорова, он этого не прощает.
Тем более в той ситуации он не ожидал — думал, я промолчу. Знаю, что на сборах, на которые я в итоге не поехал, он всем рассказывал, как якобы три часа со мной беседовал, объяснял ситуацию и просил отсидеться до зимы. Мол, дальше все будет хорошо. Это вранье полное! А кто-то из ребят, возможно, поверил.
— Когда зарабатывали больше — сейчас или во время работы в Премьер-лиге?
— Когда судил. За один матч в РПЛ платили 90 тысяч рублей. Считайте, что в месяц максимум четыре игры. Еще есть ФНЛ — там по 35 тысяч. Плюс в бригаде Владислава [Безбородова] я ездил в качестве резервного арбитра на Лигу чемпионов и Лигу Европы. Там за одну игру получал по полторы тысячи евро. По тому курсу — около 105 тысяч рублей.
— Как вы вообще стали арбитром?
— Я всегда занимался футболом, играл на КФК . А когда вернулся из армии, параллельно работал в автосервисе. Но хотелось попробовать себя в судействе. Почитал требования, вроде ничего особенного. В 27 лет записался в школу Андрея Будогосского. Сбросил вес — было 116 кг! И началось: ездил на сборы, меня быстро заметили и позвали во второй дивизион.
— Помните день, когда решили заниматься только этим?
— Как только поднялся до первого дивизиона, понял, что могу прорваться и дальше. Совмещать работу (к тому моменту перешел в торговый центр — продавал горные лыжи и велосипеды) стало проблематично: поначалу отпрашивался, менялся сменами. Меня отпускали, но рано или поздно это бы закончилось. Мне бы просто сказали: «Извини, сегодня никак». И что делать? На игру-то надо ехать.
Пришлось уволиться. Понимал: в деньгах пока не выигрываю и не проигрываю. Но карьера важнее. Здесь никакого роста, а там, в судействе, есть перспектива.
— Объясните, в чем кайф? Судей постоянно прессуют, каждую ошибку связывают со взятками, а зарплаты несоизмеримы с окладами футболистов.
— В том, чтобы твоей работой остались довольны. На поле ты босс и лидер, твоя задача проявить управленческие качества так, чтобы не допустить несправедливости, рассудить сложные моменты. Когда после игры тебе обе команды говорят «спасибо, все супер», это тоже кайф. В первую очередь, от хорошо выполненной работы. Потому что в России судья — не работа. Это хобби.
— Почему?
— А у нас такой профессии нет по документам. Трудовые книжки ни у кого из судей [в РФС] не лежат. Нет социальной защиты, кроме оклада в 30 тысяч рублей. Если травма — лечишь за свои деньги. А твой трудовой договор может быть расторгнут в любой момент.
— У вас травмы были?
— В матче ЦСКА — «Торпедо» (2 августа 2014, ЦСКА выиграл 4:1. — Sport24) порвал икроножную мышцу. Лечился сам: делал МРТ, уколы, восстановительные процедуры.
Теперь представьте: все это время ты не работаешь. А назначения-то идут. Как только поправишься, тебя постепенно возвращают к работе. С низшей лиги. И хорошо, если ты там не насрешь, иначе просидишь без назначений еще две недели.
— Ваш худший матч, когда вы сами понимали: поплыл?
— «Динамо» — ЦСКА в 2014-м (1:0). В первом тайме дал побороться, все шло нормально. Потом назначил пенальти, как я называю, легковесный. А после, наоборот, не назначил. В общем, все плохо. Переживал потом сильно.
— У вас есть свой способ, как после таких игр не словить депрессию?
— В идеале — уехать на дачу и ничего не читать. А через пару дней сесть, пересмотреть игру и понять, почему так случилось. Но заголовки-то везде — даже в почту спокойно не зайдешь! Открываешь «Яндекс», а там цитата Гинера про меня.
Главное — не закрываться в себе, общаться. Например, с арбитрами, которые позвонят и поддержат. Но это один-два человека, не больше. Остальные счастливы, что ты ошибся.
Самое страшное в судействе — неизвестность. Тебе никто не говорит, когда назначат в следующий раз. А форму поддерживать надо. Ты каждый день тренируешься и не знаешь, сколько осталось: неделя, месяц.
— В судейскую к вам часто вламывались?
— С разрешения делегата и инспектора в судейскую может зайти каждый. Но не для выяснения отношений, а уточнить какие-то моменты. Или поблагодарить. В подтрибунке везде камеры, все пишется. Вот в Грозном однажды пошумел то ли министр спорта, то ли кто-то еще — я, если честно, уже не помню. «Терек» проиграл «Волге» 1:3, но там все чисто — ко мне никаких вопросов не могло быть. Я ему спокойно все объяснил, а делегат указал в рапорте, кто ко мне подходил и в какой форме обращался. Так что особо не разгуляться — все фиксируется.
— На Кавказе такое часто?
— Наоборот, единственный случай. И то я тогда только начинал — может, подумали, можно надавить на молодого. А так я на Кавказе много раз судил. Ингушетия, Минеральные воды, Нальчик, Махачкала, Грозный — все спокойно. Надел майку арбитра — иди работай, боишься — заканчивай.
— Лапочкин и Казарцев называли Олега Иванова самым дерзким игроком, с которым судьям невозможно справиться. Согласны?
— У меня никогда с ним не было проблем. Периодически пересекались в манеже ЦСКА: у Олега сын там играл, а я тренировался. Плюс он живет рядом со мной, в Химках.
Олег — абсолютно нормальный и адекватный парень. Просто когда на тебе фолят, а судья не свистит, любой вскипит. Это нормально и понятно. Для меня ненормально то, что творил на поле Вернблум.
— Почему его не удаляли за разговоры?
— А вы по-шведски понимаете? Легионеры хитрые: те же португальцы начинают кричать на ломаном английском, а потом плавно переходят на родной язык. Никогда не забуду, как удалил Карвальо. Судил ЦСКА — «Динамо» в молодежном первенстве, он там играл. Получил желтую, сфолил снова и вскипел на меня, замахал руками. А я только начинал, молодой и горячий. Даю ему вторую карточку: «Свободен».
После игры заходит Гинер: «Игорь Александрович, а вы давно португальский знаете?» Повисла пауза. Гинер продолжил: «Карвальо мне сейчас сказал, что маму вспомнил, скучает по ней. За что его выгнали? Не понимаете язык — не удаляйте».
— Вы игроков в ответ не посылали?
— Это исключено. Тебя снимают камеры, плюс надо понимать, что все заведены и оскорблениями ты сделаешь еще хуже. Я обычно использовал жест: отмахивал ладонью. Для игроков это самое обидное! Они-то ждут ответной реакции, провоцируют. Или как у меня было с Вакасо из «Рубина». Я на него посмотрел секунд пять — и он сам убежал. Чего мне с ним разговаривать?
— Три самых вспыльчивых игрока в вашей карьере?
— Глушаков, Чорлука, Оздоев. Но к Магомеду нужен подход: с ним разговаривать надо. Как и с Ивановым, кстати. «Там штрафной был, свободен», — так не работает, важно выстраивать коммуникацию. Объяснить, почему ты принял такое решение. А иногда и пожалеть: «Тебе больно? Врача позвать?» Хотя ты понимаешь, что там ничего страшного.
Бывают и обратные случаи, когда надо напихать в ответ. А то кричали мне: «Да ты судить не умеешь». Я отвечал: «А ты — играть». Они же думают, что мы не знаем, как футболисты располагаются, где края, кто по какому принципу выходит в атаку. А я все это изучал, чтобы правильно смещаться в зависимости от их движения. И понимал, кому можно разрешить опасный подкат (потому что он не грязный футболист и всегда старается сыграть в мяч), а кому нельзя.
Например, что сделал Баринов в матче с «Ростовом»: при счете 3:1 притормозил, дождался Норманна, который бежал к мячу, и ударил по шее. Мне интересно, что Вилков ему сказал, когда дал желтую. «Иди извинись»? И почему для ВАР это не красная карточка? Ах да, потому что система не включается, так как это не «явный и очевидный момент». Так в протоколе ВАР написано. Но для меня это и явный, и очевидный эпизод. И даже невероятный.
— С кем из игроков легче всего?
— Очень комфортно с Олегом Ивановым и с Дзюбой. Артем даже на поле всех называл игрочишками и тренеришками. Как ни странно, легко было с Халком.
— Он же не знает язык.
— Когда ему надо, говорил на английском. А как только что-то натворил, переходил на португальский. Кстати, Смольников и Шатов приятные ребята. Я их помню задолго до «Зенита». Болгары из Перми тоже классные, хотя народ обычно вспыльчивый.
— С тренерами, которые прессуют судей, тяжело? Турбин недавно удалил Семина.
— Во-первых, желтые карточки с тренерами не работают. Это нужно давно понять. Они только отнимают функционал резервного арбитра. Его задача — не только таблички поднимать, а контролировать две технические зоны.
Ну, поговори ты с тренером, объясни. От того, что ты молча покажешь ему карточку, ситуация не изменится. Я тренеров удалял только после откровенного хамства. Кстати, Юрий Палыч на моей памяти ни разу судей не оскорбил. «Что вы там свистите? Не видите, что ли?» — такие фразы звучали. Но хамство — нет.
В том же «Локомотиве» грамотно сделали, назначив Сухину. Посмотрите, кто первым успокаивает Семина? Станислав! Вот это — образцовая работа начальника команды.
— Многие считают, что Сухину взяли для работы с судьями: он их встречает, выбегает к ним во время матчей, подсказывает.
— Никуда он не выбегает, а общается, как и все, только после матчей. Заходит в судейскую и максимум, что может сказать: «Ребят, 17-я, 50-я и такая-то минута. Посмотрите. Удачи и до свидания». Все!
А по поводу какого-то там влияния и работы с судьями… Вот как вы себе это представляете: чтобы начальник команды подошел к судье и предложил: «Вась, давай сегодня распишем игру»? Арбитру это зачем, если у него и так любая ошибка может перечеркнуть карьеру? Сухина сам судил и все это понимает. В общем, чушь.
— С игроками и тренерами понятно. Когда судью оскорбляют болельщики — это мешает?
— Меня это не задевало. Так сложилось, что у меня с болельщиками вообще позитивные встречи случались: в поезде как-то с фанатами «Крыльев» отлично пообщались. А в Питере с меня таксист даже денег не взял — просто пожелал удачи. Причем парень не местный, приехал из Самары. Это к слову от том, за что любить работу судей. Вот за такие вещи!
А ошибки бывают у всех. Только у кого-то чаще. Как при Егорове: ну, поплыл Вилков с «Зенитом» и ЦСКА, так не назначайте его на следующий тур в Оренбурге. Лучше спрячьте. Нет — отправили, и он еще два пенальти не поставил. Ну что это такое?
— «БИЗНЕС Online» писал: при Егорове на матчах работали близкие к нему судьи. Они правда были?
— Были и есть. И будут, потому что Калошин (руководитель проекта по внедрению ВАР. — Sport24) остался. Когда меняется руководство, приходит новый штаб. Калошин же был при Левникове, Иванове, Розетти, Будогосском, Егорове. Теперь пришел Кашшаи, и Калошин будет ему рассказывать: этот судья хороший, а вот этот — не очень.
Поэтому Лапочкин в игре «Ахмат» — «Ростов» не показал три желтые карточки и одну красную, но судил дальше. Потому что он человек Егорова. Как и Вилков, который с ним восемь лет жил в одном номере на сборах. Мешков еще. А все остальные — на задворки.
— Хусаинов рассказывал, как в 99-м ему предлагали 50 тысяч долларов за победу ЦСКА над «Спартаком». Сейчас такое есть?
— Нет, конечно. Еще раз: в чем мотивация для судьи? Взять деньги и закончить карьеру? Кто на это пойдет? И зачем? У всех нормальные зарплаты.
Сейчас всего этого нет, все контролируется. Хотите пример? После матча «Сочи» и «Оренбурга», в котором я раскритиковал судейство на своем канале, мне написал Тихон Калугин, который в той игре был ассистентом: «Рекомендую вам лучше помолчать». Я об этом рассказал, а через сутки мне позвонили уже из РФС: «Игорь Александрович, департамент по договорным матчам беспокоит. Вам угрожают? Присылайте скриншот».
Я это за угрозу, конечно, не принял. Ну, может, напился Тихон Калугин. Или они с Турбиным (главный арбитр матча «Сочи» — «Оренбург». — Sport24) на камень-ножницы-бумага спорили, кто будет мне звонить. В итоге вышло, что Тихон Калугин пернул мозгом. Контролировать себя надо. Что-то тебя задело или не понравилось — не читай, не смотри. Не получается? Ну, вот теперь тобой департамент по договорным матчам заинтересовался.
— Вам когда-нибудь казалось, что команды играют договорной матч?
— На поле ты этого никогда не поймешь. Об этом просто нет времени думать — свою работу бы выполнить. И так голова разрывается: как за всем успеть? Бывает, после открываешь газету и читаешь: «Странный матч». Как с «Оренбургом» недавно было: сгорели «Сочи» — вдруг забегали со «Спартаком». Задумываешься. Но это после, во время матча такие вещи не замечаешь.
— Вы рассказывали про травмы и нормативы. За игру арбитры пробегают больше футболистов?
— У меня было от 12 до 14 километров. Когда успеваешь за игрой и нигде не отстаешь, испытываешь кайф. Валентин Валентинович [Иванов] учил всегда быть максимально близко к эпизоду. Потому что первое, что делают игроки после нарушения — ищут глазами арбитра. Если он рядом, вопросов меньше. Значит, судья все видел.
— После ухода с «Матч ТВ» вы запустили свой ютуб-канал. Цель — заработать или просто найти площадку, где нет цензуры?
— Мне платили и на «Матч ТВ», но приходил туда не за этим. Изначально желание было донести до людей судейские нюансы, разбирать моменты. Главный принцип: молчать я не буду, а буду говорить то, что вижу. Руководству это не понравилось. Поэтому сейчас говорю о судействе на ютубе. Если появятся рекламодатели, предложат деньги — отказываться не буду. Не будет монетизации — ничего страшного, продолжу записывать видео. Из-за них канал точно не закрою.
— Вы говорили, что ушли с «Матч ТВ» после слов: «Азмуну в матче с ЦСКА не показали красную карточку». Выяснили, кто позвонил на канал и потребовал убрать вас из эфира?
— Нет. А зачем? Если люди сами не хотят мне говорить, что же я буду клянчить информацию. Все, что мне сказали: «На второй тайм мы тебя закрываем». И редактор показал: да, ничего не будет. Да, кто-то позвонил. И цепочка дальнейших событий мою версию подтверждает.
— Расскажите.
— Смотрите, из Питера я вернулся в Москву. А в 10 утра на «Матч ТВ» уже была запись с участием Калошина по игре «Зенит» — ЦСКА. Но она не планировалась — разбор должен был быть у меня в программе «8-16». Оказалось, самые важные моменты там даже не показали. Фол Азмуна, желтая Облякову и отсутствие предупреждения у Дзюбы — ничего не было.
Как я понимаю, Калошин позвонил Егорову (Дюкову он набрать не может). А Егоров — Алаеву. Или напрямую Дюкову. Все это под предлогом, что я якобы выступаю против ВАР. Хотя я за.
Плюс так как они знали, что у меня будет разбор в «8-16», то опередили и записались утром. Потому что вечером я приехал на «8-16», где мне сказали: «Мы по «Зениту» с ЦСКА разбирать не будем». Я ответил, что в таком случае я вообще записываться не буду. Развернулся и уехал.
После этого я должен был работать на матче «Зенит» — «Спартак». Но меня туда не взяли. Пригласили на разбор «Локомотива» и «Краснодара», отборочных матчей. И все. После нового года позвонил редактору — мне сообщили, что судейской рубрики больше не будет.
— Главная претензия к судьям прямо сейчас — отсутствие единой трактовки. За один и тот же фол в одном матче дают пенальти, в следующем нет. Понимаете, почему так происходит?
— Конечно. Потому что на сборах лекции читает Калошин. Но кто такой Калошин? Человек за всю жизнь две игры отсудил помощником. Да и то про это уже все забыли, как страшный сон. И что он может рассказать Безбородову или Карасеву? Они ему — могут.
Поэтому главный совет Кашшаи: пусть возьмет персонального переводчика с венгерского. Чтобы переводил не Калошин. Плюс нужно каждую неделю проводить брифинги и объяснять моменты. Уж как бы я ни относился к Егорову, но он каждый вторник собирал журналистов. Это — хорошо. Правда, то что он там говорил — ни о чем. Тем же самым занялся Кашшаи. Говорит, рука Исмаэла — не пенальти, потому что «даже с 30 повторов непонятно». А я почему-то посмотрел один раз и все понял.
— Вы рассказали про сообщение от Тихона Калугина. Как к вашему каналу относятся другие судьи?
— Кто-то нормально. Большинство если не ненавидит, то считает предателем. Но запомните: среди судей нет друзей. В любви и верности я никому, кроме жены, не клялся. Никакого судейского кодекса тоже не существует. А то говорят, не принято обсуждать работу коллег. Но инспекторы же обсуждают работу действующих арбитров. И даже оценки им ставят. А они ведь тоже бывшие рефери! Ничего страшного, привыкнут. Не было раньше Игоря Федотова. Теперь будет.
— Представьте, если бы такой же канал кто-то создал, когда вы работали.
— В мое время была программа «Свисток» — я же не жаловался. Хотя у нее изначально неправильный формат. Батурин не судил, а в качестве экспертов приглашал инспекторов.
Однажды к нему пришел Баскаков, который был инспектором в моем матче, «Краснодар» — «Рубин». Мы на разборе той игры обсуждали эпизод с удалением: все высказались и решили, что я прав и это не красная карточка. Баскаков подтвердил: «Да, согласен». Разошлись, а на ужине ему позвонил Батурин: «Юра, там все-таки было удаление». Мне поменяли оценку, и в «Свистке» Баскаков меня разнес. Я поднял скандал, дошло до Валентина Валентиновича. Спрашивал: почему инспектор ставит оценки по какому-то звонку от Владислава Батурина? Это нормально?
Поэтому я инспектором никогда не хотел быть. Они бедные и несчастные люди, которые не имеют своего мнения и слова. Я подгонять собственное мнение под чужое не смогу точно. А при Егорове это вообще был бы цирк. Знаю много случаев, когда инспекторам из департамента просили изменить оценку. Они отказывались и слышали: «Ваше мнение не совпадает с мнением департамента. Вам с нами не по пути».
