Бывший полузащитник «Спартака» Софьян Ханни в интервью корреспонденту Sport24 Ярославу Кулемину вспомнил о работе под руководством Массимо Карреры и Рауля Рианчо.
— Как тебе работалось в «Спартаке» с Рианчо?
— Нормально. Мы уже знали его как второго тренера, и, когда он принял команду, мало что изменилось. Помогая Каррере, он делал почти все. Разница была только в одном — при нем я играл.
Знаешь, что самое странное? Когда Каррера был главным, я пытался поговорить с Рианчо. Он отвечал: «Да, но… Момент еще не пришел…». А когда Рауль сам возглавил «Спартак», сразу сказал: «Ты — лучший в команде».
— Что у вас случилось с Каррерой?
— Я не понимаю. Я пришел из «Андерлехта», где был капитаном. «Спартак» тогда искал «десятку» и очень хотел меня подписать. Был готов потратить миллионы. Я разговаривал со спортивным директором… Как же его фамилия…
— Родионов.
— Родионов, да! Он тоже говорит по-французски. Еще до нашей первой встречи он видел много игр и знал мой стиль. Я был уверен в себе. Шла середина сезона, а я уже забил 10 голов за «Андерлехт». «Спартак» казался хорошим вариантом. Но я сделал ошибку — не поговорил с тренером. Хотя до подписания контракта просил об этом. Но менеджер сказал: «Не волнуйся, все хорошо. Просто он не говорит по-английски».
Ладно. Я подумал: если берете капитана «Андерлехта» и тратите на него такие деньги (8 млн евро. — Sport24), он будет играть. В Москве я много раз задавал вопрос: что я здесь делаю? Почему я не играю.
— Когда ты понял, что Каррера на тебя не рассчитывает?
— После второй игры. Менеджер убедил меня, что я нужен, но, может быть, надо спросить тренера? Я не хочу тратить свое время. Знаете, как это называется… Иногда клуб покупает тебя, чтобы провернуть сделку. Не потому что ты им действительно нужен. Только мне в этом случае не звоните, я не из таких.
Тренер говорил: «Не переживай, сейчас середина сезона. Ты будешь играть, мне нравится твой стиль». Через месяц я опять спросил, почему не играю. Ответ был тем же. Теперь он говорил об адаптации, о соперниках. В общем, подожди — и все будет… Но, честно говоря, это была чушь. И в тот момент я все понял.
