«Россия — агрессор, но на конфликт с Аршавиным мы не шли». Афроукраинец — о футболе и политике

Ярослав Кулемин

Поделиться

Комментарии

Адеринсола Хабиб Эсеола — нападающий алматинского «Кайрата». Его мама украинка, а отец — нигериец. Дерин прошел школу киевского «Динамо», играл в полулюбительских чемпионатах Италии и даже участвовал в мотогонках.

Последние 1,5 года он провел в Казахстане, где играл с Андреем Аршавиным и засветился в шоу Евгения Савина «КраСава» — да так, что довольной осталась бы даже Анастасия Ивлеева.

Из интервью Эсеолы Sport24 вы узнаете:

— кого Арсен Венгер забыл в лесу во время прогулки «Арсенала»,
— в чем секрет чемпионства «Рубина»,
— как играть в низших лигах половину карьеры и не разлюбить футбол.

— Аршавин — великий игрок и большой человек. Настоящий футбольный специалист. Я научился у него многим вещам. Во-первых, он всегда хорошо тренировался — вне зависимости от обстановки. Ну, и всякие нюансы — где ты имеешь право терять мяч, где не имеешь. «Пихал» постоянно. Но, даже если он кричал, я воспринимал это как критику, которая может сделать тебя лучше. Все было по делу.

— Секреты «Зенита» выдавал?
— Он много чего рассказывал, но так, чтобы секреты… Говорил, что коллектив у них был хороший. Еще рассказывал, как в «Арсенале» Бендтнера в лесу потеряли. Венгер любил прогулки и раз в месяц или раз в полгода — не знаю точно — вывозил команду в лес. Как-то раз Бендтнер потерялся.

— Среди деревьев? Неудивительно.
— Да, целый день искали, не могли найти.

— Аршавин бывает разным. Каким запомнил его ты?
— Мне кажется, все знают, что он простой питерский парень. В одежде, в поведении. Все эти видео из прошлого… Многие не понимают, что где-то шутка, а где-то защитная реакция. «Ваши ожидания — ваши проблемы», — любой человек так ответил бы. Защищать себя и свою команду — это нормально.

— Но не успел Аршавин доехать до Питера — как засветился в еще одном видео, с лошадьми.
— Ну, слушайте. Никто не знает, что там было. Это его личное дело. Многое было накручено. Лично я видел его семьянином. Ничего такого.

— Ладно, оставим Аршавина. Во время событий на Майдане в 2014-м ты был в Киеве?
— Я прилетел сразу после расстрела ребят снайперами. Буквально через несколько дней. У меня был билет, мы с мамой все это смотрели, и она говорила: «Куда ты едешь?» Страшно. Никто не понимал, что происходит. На тот момент я осознавал, что стране нужны перемены. То, как все происходило потом, — уже другая тема. Обидно, что все так получилось. Что идет война, умирают люди. Я против войны и конфликтов вообще.

— На бытовом уровне твои отношения с русскими изменились?
— Конечно, изменились. Все темы сводятся к этому конфликту. Все время. Мы не можем об этом не говорить. На нашей земле идет противостояние.

— Но вот вы оказались в одной команде — русский и украинец. И?
— Вот мы и оказались. Но я бы не сказал, что мы с Аршавиным сильно касались этой темы. Своеобразные разговоры были, но на какой-то конфликт лично мы вдвоем не шли. Наоборот, профессионально и по-взрослому разрешали все междоусобицы. Тем более мы в этих конфликтах не виноваты.

— Если придет предложение из России, как Ракицкому, что будешь делать?
— У Ракицкого другая ситуация… Но я говорю нет, я не поехал бы.

— У тебя была возможность проголосовать на выборах президента Украины?
— Нет, такой возможности не было. Но я хотел бы это сделать, это мой гражданский долг. Я мысленно проголосую, и, надеюсь, этот человек победит.

— Дай угадаю. Этот человек вышел во второй тур, но еще не был президентом?
— Точно!

— У меня было обычное детство — как у всех детей 90-х. Рос во дворе. Понятно, что в чем-то я чувствовал себя особенным — из-за того, что не был похож на остальных. Но дискомфорт испытывал редко. В большинстве случаев — наоборот. У девочек в какой-то момент вообще резкий интерес пошел.

— После выпуска «КраСавы» о «Кайрате» интерес усилился? Эпизод в раздевалке сделал тебе хорошую рекламу.
— Интерес и так был. «КраСава» — это уже побочный эффект. Но да, стали задавать вопросы. Люди, которые не писали, стали писать. Не скажу, что это прямо реклама. Но посмеяться в своем кругу можно.

— В случае с «КраСавой» круг — это больше миллиона просмотров… Окей. До футбола ты занимался легкой атлетикой. Скорость — это от папы?
— Я не биолог, но мне кажется, что все мои физические данные — от африканских корней. От папы, дедушки. Да, на футбол я пошел не сразу. Просто на соревнованиях среди школ я быстрее всех пробегал эстафеты. На 60 метрах был не быстрее, а намного быстрее. После этого пошел в легкую атлетику. Но отец меня переубедил, сказал, что нужно заниматься футболом.

— Аде Ойеволе рассказывал, что решил стать футболистом, когда убегал от кобры. Ты бывал в Нигерии?
— Нет, но съездить нужно. Это все-таки корни. Я не имею морального права не узнать.

— Были случаи, когда тебя принимали за иностранца?
— Да все время. Особенно полицейские. Но по говору и манере общения понимают, что не туда попали.

— Драться c кем-нибудь приходилось?
— В детстве постоянно, в спортивном лицее. Со старшими ребятами: борцами, гребцами… Ну, как дрался — больше получал.

— В киевском «Динамо» сравнивали тесты трех команд: основы и резервистов. Нас было трое лучших: я, Бадр Эль-Каддури и еще кто-то. Готовили в «Динамо», конечно, по-серьезному. У нас еще тренер был старой закалки — мы на руках друг друга носили, на спине. Тем не менее было интересно. Молодежь, которая играла тогда, на порядок сильнее сегодняшней — имею в виду постсоветское пространство.

— Почему тогда не остался в «Динамо»?
— Не знаю. Может, это юношеский максимализм. Были проблемы с тренером, мы с Владимиром Мунтяном не могли найти общий язык. Я не играл, мы спорили. Я думал, это он не дает мне попасть в первую команду. И вместо того, чтобы остаться и побеждать, я по глупости ушел. А Мунтяна вскоре убрали.

— В «Динамо» ты поработал с молодым Ребровым.
— Он пришел вскоре после чемпионства «Рубина». Считай, его первый тренерский опыт. Рассказывал нам, за счет чего «Рубин» взял чемпионат.

— За счет чего?
— Подборы! В процентном соотношении какое-то нереальное количество выиграли. Конечно, это кумир с детства — он и Шевченко. Невероятные ощущения, когда такой человек становится играющим тренером.

— У тебя в досье много непонятных клубов из Италии…
— У меня сестра там учится, а мать работает. Уйдя из «Динамо», я почему-то решил поехать в Италию. В футбольном плане это было вообще неправильно. Но из-за юношеского максимализма мне казалось, что сейчас…

— Из Серии D поднимешься в «Ювентус»?
— Да. Я должен был ехать на просмотр в «Лацио», но не срослось. Потом понял, что, будучи нерезидентом, попасть наверх практически нереально. У них там лимит — два человека, и на эти места берут топ-футболистов. Я занимался футболом полупрофессионально. Но даже в аматорских командах была дисциплина, никто не позволял себе опаздывать или не приходить.

— Фанаты на этом уровне есть?
— Несколько тысяч ходит.

— Главные вещи, которые запомнились об Италии?
— Я и сейчас там часто бываю. В какой-то момент даже начал думать на итальянском. Слова путались, это немного пугало. А так — запомнились еда и люди. Очень своеобразный народ.

— После возвращения из Италии я почти год был без команды. Участвовал в гонках. Не только мото, но и в кольцевых ралли. У меня близкие друзья гоняли на мотоциклах, и я чувствовал: это наркотик. Никогда об этом не думал, но открыл новое и реально заболел. Было тяжело не продолжить.

— Страшно бывало?
— Страшно всегда! Но это не пугающий страх, а возбуждающий.

— Максимальная скорость, до которой ты разгонялся?
— 235-245 километров. И это не то, что 200 на машине. На мотоцикле уже после 100 скорость ощущается.

— Тогда успокой футбольный клуб «Кайрат». Сколько мотоциклов у тебя сейчас?
— Уже давно ничего нет! Тем более нельзя по контракту.

— Когда ты играл в чемпионате Киева, что-то зарабатывал?
— Вернуться в футбол меня попросили ребята, они восстановили киевский «Арсенал» — мой клуб сердца, в котором я начинал. Соответственно, и условия сделали нормальные. Как-то закрутилось, и после этого я поднялся в первую лигу. Съездил на просмотр в Израиль, в «Маккаби» Хайфа. Стадион там сумасшедший! На тот момент это казалось чем-то запредельным.

— Когда дорвался до Премьер-лиги, какие ощущения испытал?
— Я дебютировал за «Александрию», но там не чувствовал себя лидером. Мне было не особенно комфортно. По-настоящему испытал эти ощущения уже в «Зирке». В первом же матче мы обыграли «Динамо» при полных трибунах.

— Как в твоей истории возник Казахстан?
— Смешная история: меня купили у «Арсенала», а потом дважды туда возвращали! В том сезоне у меня уже было два перехода, поэтому был вариант либо пойти в «Зирку», либо остаться в «Арсенале». Но с «Арсеналом» мы не договорились по финансам. Оставался Казахстан или Швеция. «Акжайык» тренировал украинский тренер Владимир Мазяр, он меня знал, в итоге агент Панков договорился буквально за минуту. Спонтанный случай! Мы просто сидели в кафе и не знали, что делать. Так получилось, что он нашел оптимальное решение.

— 8 голов в 13 матчах за «Акжайык» — и тебя покупает «Кайрат». Матч с «АЗ» за алматинцев — лучший в карьере (2:0, дубль Эсеолы — Sport24)?
— Надеюсь, не последний такой. Тогда я почувствовал себя нападающим. Почувствовал, что на что-то в этой жизни способен. Радость, эйфорию — за себя, за команду, за зрителей. Хотелось это продолжить.