Вильям Де Оливейра вырос в Сан-Паулу, начал профессиональную карьеру в Сербии, а в России стал тренером. С Семаком Вильям работал еще в «Уфе», а зимой подписал контракт с «Зенитом». В интервью Sport24 он рассказал, зачем выучил сербский и русский, как Фримпонг чудил в Уфе и почему приехал в Санкт-Петербург на полгода позже Семака.
— Правда, что Семак звал в «Зенит» летом, но вас попросили остаться в «Уфе»?
— Было чуть по-другому. Просто летом не смогли договориться клубы. Поэтому пришлось немного подождать и перейти в «Зенит» уже зимой.
— В итоге с «Уфой» хорошо расстались?
— Конечно. Там все понимают, что любой человек хочет расти, развиваться. Плюс у Сергея Богдановича со всеми отличные отношения. Поэтому никаких проблем не было. Очень рад, что все так произошло! Когда зовет такой большой клуб, как «Зенит», долго не думаешь. Уровень здесь намного выше, чем в других российских командах.
— Если бы Семака не было в «Зените», думали бы дольше?
— Это уже другой вопрос. Возможно, не будь Сергея Богдановича, меня в «Зенит» вообще бы не пригласили. Но я рад, что сейчас мы работаем вместе с Семаком.
— Чем именно вы занимаетесь в команде?
— Помогаю главному тренеру в тренировочном процессе и подготовке к матчам. Вместе с другими тренерами делаем все, чтобы Сергею Богдановичу было комфортно. Мой функционал немного отличается от того, что было в «Уфе». Там у меня было больше аналитической работы. Но в «Зените» я тоже могу помочь с этим.
— Тренировочный процесс в «Зените» меняется в зависимости от ближайшего соперника?
— Конечно. У нас идет разбор нашей игры в последнем матче и разбор соперника по ближайшей игре. И в зависимости от этого разбора мы понимаем, как нам нужно играть, какие упражнения для этого подходят. Так что, конечно, каждая неделя отличается. Все зависит от ближайшего матча.
— К кому команда больше готовилась на этой неделе: к «Вильярреалу» или «Спартаку»? Команды разные по стилю, а времени между матчами почти нет.
— Перед «Вильярреалом» думали только о нем. Конечно, все понимают, что «Спартак» — тоже важный соперник. Но для нас главная игра — следующая. Не можем же мы на одной тренировке готовиться к двум разным матчам.
***
— Матч против «Уфы» в прошлом туре был для вас особенным?
— Конечно, ведь я провел в этой команде семь лет. Но скажу откровенно, что сейчас я думаю только о «Зените». Знаю, что «Уфа» переживает не лучшие времена в чемпионате. Но сейчас мой клуб «Зенит», а наша задача — выиграть чемпионат.
— И с «Уфой», и с «Уралом» «Зенит» доводил дело до нервных концовок. Почему?
— Согласен: если бы забили «Уфе» третий мяч, было бы спокойнее. С «Уралом» та же история. Но я в России уже давно и прекрасно понимаю: здесь очень сложный чемпионат. Плюс посмотрите, какие результаты у «Уфы» на выезде. Они с «Краснодаром» сыграли вничью. Так что мы понимали, что в Питере будет непростой матч. Главное в этой ситуации, что мы взяли три очка. И с «Уфой», и с «Уралом».
— Но иногда кажется, что у «Зенита» нет плана Б. Осенью играли навесами с флангов на Дзюбу. Сейчас — Ракицкий делает дальние забросы на Азмуна. Но и к одному, и к другому варианту соперники быстро приспособились.
— Не соглашусь. Посмотрите, как мы забили оба мяча с «Уфой». Где там дальние передачи? Перед вторым голом мы вообще сделали 22 передачи! Есть игровой рисунок, который мы стараемся использовать. Мы понимали: если соперник играет глубоко в обороне, нам важно контролировать мяч и искать пространство. И мы стараемся использовать для этого лучшие качества футболистов. Да, у Ракицкого прекрасный первый пас. Так почему этим не пользоваться? Или первый гол Азмуна: мы очень быстро перешли из обороны в атаку и забили.
Понимаю, болельщики всегда хотят, чтобы команда побеждала с крупным счетом. Но отталкиваясь от того, что мы забили два хороших мяча, а команда победила, думаю, мы будем прибавлять. Все мы понимаем, что можем играть гораздо лучше.
— Семак часто говорит, что 22 футболиста не могут одновременно находиться в одинаковой форме. Понятие «пик формы», когда в течение определенного отрезка команда показывает свой лучший футбол, существует?
— Бывает пик формы футболиста. C Семаком работаю уже давно, и мы всегда очень внимательно обсуждаем тренировочный процесс. Для нас важно, чтобы футболист хорошо тренировался на протяжении всей недели. Если видим, что у него проблемы на тренировках, считаем, что он не готов к следующему матчу. Вне зависимости от того, как он провел прошлую игру. Мы все это смотрим, отмечаем, анализируем.
А пик формы… Наверное, это момент, когда все футболисты основы всю неделю хорошо тренировались. Такого, что команду выводят на пик ради какого-то одного отрезка сезона, нет. За победы над любым соперником дают три очка. И наша задача — подготовить команду к следующей игре, а не к какому-то определенному отрезку. Нужно сделать так, чтобы футболист мог одинаково успешно играть на протяжении всего чемпионата.
— «Зенит» вышел из отпуска 15 января, а уже 12 февраля был первый матч с «Фенербахче». Не поздно ли начались сборы? Или целенаправленно к Стамбулу команда не готовилась?
— Мы посчитали, что футболисты очень устали за прошлый год. И дали им отдохнуть чуть побольше. Кто-то считает, что для подготовки к сезону нужно два месяца. Мы считаем, что времени нужно меньше. Уже через две-три недели тренировок футболист может быть в хорошем состоянии. После двух неделей сборов у всех игроков «Зенита» состояние было приближенным к боевому. Так что нельзя сказать, что к «Фенербахче» мы не готовились — посчитали, что 28 дней на подготовку нам хватит.
— Далер Кузяев говорил, что ему легче играть каждые три дня.
— Если бы я был футболистом, я бы тоже сказал, что лучше играть два раза в неделю, чтобы меньше тренироваться. Но как тренер — я за недельный цикл. Можно уделять больше времени компонентам, которые ты хочешь использовать в следующем матче. Хотя «Зенит» уже давно играет через три дня на четвертый. Так что ничего страшного здесь нет. Понятно, что в определенный момент футболисты получат сильные нагрузки. Но мы стараемся хорошо подготовить всех — и физически, и морально — чтобы они были готовы к такому графику.
***
— В отличие от типичных бразильцев, которые приезжали в Россию, тусили и набирали вес, вы быстро выучили язык и поступили в университет.
— У меня всегда была цель — окончить университет. Когда играешь, сложно выделять время на учебу. Но я рад, что у меня все получилось. Горжусь, что получил высшее образование в России. Хотя это было непросто. Но я такой человек, который постоянно хочет развиваться. Для меня не бывает лишней информации. Стараюсь каждый день стать лучше.
— Вы хотели получить образование именно на русском языке? Можно было отучиться на португальском или на испанском.
— Я понимал, что будет сложно. Но чем сложнее, тем интереснее. Так что я доволен, что в итоге отучился именно в России.
— Преподаватели шли навстречу, учитывая, что русский язык для вас не родной?
— Конечно. Я же начал учиться, когда еще был футболистом. Так что шли на встречу не только в вопросах языка, но и в случае пропуска занятий в дни матчей. И я благодарен им за это. Но я старался всю программу выполнить по максимуму!
— Сербский вы выучили за четыре месяца.
— В Сербии почти никто не говорит по-английски, а я был один. Если хотел с кем-то общаться, нужно было учить язык. Главное в этом процессе — не бояться разговаривать. Я до сих пор допускаю много ошибок, когда говорю по-русски, но для меня главное, чтобы люди, с которыми я общаюсь, меня понимали. То же самое было в Сербии. Наверное, когда я в первый раз заговорил на сербском в магазине, меня никто не понял. Но со временем становилось лучше. Так что главное — практика.
В России было чуть сложнее, потому что в команде со мной играл еще один бразилец — Жеан Карлос, плюс было много сербских ребят. Так что я в основном говорил в России на сербском или на португальском. Но мне всегда интересно общаться со всеми. Так что русский тоже пришлось быстро освоить.
***
— На днях игровую карьеру завершил Эммануэль Фримпонг.
— Я ему сразу написал в вотсап. Уникальный человек! Очень доброжелательный. Я с ним в очень хороших отношениях. Жаль, конечно, что он закончил. Он очень мощный футболист, но с постоянными мелкими травмами. Две операции он уже перенес — это мешало в тренировочном процессе. Он мог настраиваться на игру по максимуму, но тренироваться было сложно.
— Лунев вспоминал, как Фримпонг зимой ходил на тренировку в тапочках.
— Я же говорю, уникальный, постоянно шутил! Когда в Уфе тренировались в минус семь, Фримпонг надевал бутсы без носков. Мы спрашивали: «Как так? Не холодно?» А он отвечал: «Да мне и так нормально». Игбун — такой же. Он в мороз может спокойно тренироваться в шортах. И не жалуется.
Кстати, еще про Фримпонга — у него ведь был контракт с производителем бутс. И как-то во время игры он психанул, выбросил эти бутсы и надел другие. Было смешно! Но вообще Фримпонг всегда на позитиве. И этот позитив хорошо влиял на всю команду.
— А вы к морозам быстро адаптировались?
— Сравнительно быстро, да. Когда был игроком, пришлось немного потерпеть, когда на улице минус 15. Но я понимал: по-другому не будет, надо привыкать.
— Карьера Нобоа в России началась с того, что он поел снег и заболел.
— У меня такого не было. Я сразу оделся потеплее, и болезни обошли меня стороной.