«Дарью зомбировали, против меня работает команда». Глушаков заговорил в программе Малахова

Редакция Sport24

Поделиться

Комментарии

Супруги разводятся с осени и судятся из-за алиментов. Глушаков впервые прокомментировал скандал.

— Большой футбол — это большие деньги, ни для кого не секрет. Есть люди, которые оказались обижены, когда я подписывал контракт со «Спартаком». Я сделал это сам — «Спартак» на меня вышел, потому что я в нем нахожусь. Есть люди, которые, наверное, хотели заработать на моем контракте — они не заработали и держат обиду. А я уверен, что они замешаны и в том, что происходит на стадионе, и с женой. Это большая компания.

— Конечно, Дарья — игрушка, а кто-то сидит и джойстиком управляет. Думаю, ей просто мозг запудрили — вот она и ведет себя таким образом. Наверное, Дарья сидела в каких-то компаниях и рассказывала, какие зарплаты, где что у нас. Люди услышали — ничего себе! Я не шикую — нет каких-то «Ламборгини» или гулянок.

Никто в команде не говорит про Дарью плохие вещи. И не может сказать, потому что она моя супруга и мать моих детей. Но говорят: «С кем она связалась?» Сейчас раз — матч Лиги Европы. Они знают, когда забрасывать информацию. До этого болельщик выбежал… Это все не просто так.

— Говорят, болельщик пришел за десять минут до того, как выбежать — он даже на футболе не был. У него была цель выбежать на футбольное поле и подбежать ко мне. Это тоже была заказуха, было спланировано. Второй болельщик выбежал пожать руку — там, говорят, какая-то букмекерская контора, кто-то заработал деньги. Была ставка, что выбежит болельщик. Вот такие слухи ходят.

Я думаю, что правоохранительные органы разберутся во всей ситуации. Другой надежды у меня нет. Все должно быть так, как хочет бог. Он видит, я чист в этой ситуации. Потому что, все что я зарабатываю — открыто. Не нужно считать чужие деньги. Где вы были, когда я бегал в 10 лет с сумкой по Казанскому вокзалу, а вы сидели дома у мамы и кушали булочки? Я зарабатываю свои деньги честно. Жизнь повернулась очень быстро, но я ее обратно разверну.

— Я думаю, все было спланировано. Они изучили территорию, знали все. Это не просто так. Даже если ты попадешь на территорию банного комплекса, там 15-20 одинаковых домиков стоит. Ты знаешь, кто в каком домике? Забежать и кричать на камеру — вот он перед игрой, игрок «Спартака»… Она попала в руки людей, которые играют ею. Ей говорят — делай то и это, она делает.

Никто из друзей не мог меня предать. Там работает серьезная команда, люди оперативно за мной следили, знали, в каком я срубе и с кем. Дарья сначала говорит «перед игрой», потом «после игры». Она шла специально за компроматом, собрать видео. Это же все понимают.

Я же отдыхал там с командой. У нас есть традиция, когда приходит новый футболист, мы сидим вместе, общаемся. Легионеры, русские — неважно. В команде нужен диалог. Мы не можем пойти в ресторан, нас начинают дергать, не можем раскрепоститься. А здесь у меня случилась вся эта история. Мне надо было поговорить с человеком по поводу адвоката.

— Разговор вышел некрасивым. Конечно, мне стыдно в свой 31 год. Приезжала мама, она ни разу не слышала такие слова от меня и спрашивала, откуда я знаю такие выражения. Много фраз вырвано из контекста. В какие-то моменты диалога я обращался на «Вы».

Я не знал, что меня пишут. Может, это был диалог с кем-то другим. Эти аудиозаписи смонтировали и слепили.

— Больно говорить, когда тебя человек предает. Ты прожил, считай, десять лет, у тебя двое детей, ты доверял, а человек тебя предал. Это очень тяжело. Не дай бог кому-то такое пережить, как сейчас у меня. Я понимаю, что она неглупая, знает, что хочет, с какой целью все это делает. Но одна она бы все это не делала. У нее есть люди, которые ей помогают. Можно сказать, меня обуть, разуть — забрать все, что я имею, чтобы Дарья выиграла суды. А потом все отобрать у Дарьи.

Я бы не сказал, что конфликт назревал. Наше расставание было быстрым и спонтанным. Была ревность с моей стороны, с ее. В один момент произошел щелчок, и я узнал, что меня предали.

Желаю ей хорошо работать и понять, что такое труд, как зарабатывать деньги. Желаю, чтобы у нее процветала карьера. Чем-то я ей даже готов помочь. Она училась, отдала годы учебе, но никогда не работала. Теперь у нее есть шанс понять, как зарабатываются деньги. Пока мы жили вместе, она не работала. Она привыкла к хорошей жизни. Она понимает, что у нее не будет уже такого дохода. Она просто не знает, с кем она связалась. Строит какие-то иллюзии о райской жизни под солнцем. А сейчас идет просто развод на мои деньги.

Когда отошел от шока, мы с ней вдвоем поговорили. Я ей сказал: «Давай нормально, мирно разойдемся. Сейчас начнется шумиха, а я не хочу, чтобы даже в команде знали. Давай спокойно договоримся, останемся людьми». Я предлагал хорошие условия. Она не хотела идти даже просто на разговор. Но когда я услышал ее условия… Можно сказать, что я должен жить в сарае.

— Я с ней познакомился в Миллерово, мы вместе прошли долгий путь, она мать моих детей. Она бы в любом случае осталась с жильем, с деньгами. Бизнес у нее какой-то. В любом случае я помогал бы. Но потом, когда все начало выясняться, когда я начал узнавать, то сказал: «Я не отдам все это, я сам все это заработал». Для чего я всю жизнь отдал футболу, для чего тренировался? По порядочному не получилось, вот сейчас все это выходит. Ее зазомбировали, разговаривать бессмысленно.

Какой брачный контракт? Я вырос без отца, я даже не думал об этом никогда в жизни. Есть любовь, есть человек, которому ты отдаешься и доверяешь. К которому приятно прийти домой, раскрыть душу, поговорить. Кому, если не супруге, рассказать правду, что происходит, какие конфликты есть в команде, ссоры, еще что-то? Кому я должен рассказывать, если не ей? У меня никогда в жизни не было в голове мыслей о брачном контракте.

Я никогда не поднимал на нее руку. У нас могли быть конфликты. Мы хватали друг друга за руки. Какое смещение позвоночника? Я видел ее интервью. Она сидит и говорит, что я забрал все украшения. Сама сидит в них же, выкладывает фото. К тому же, все документы на машину и квартиру у нее.

Как суд решит, так и будет. Но! Я с Дарьей не воюю, еще раз повторю. Мне обидно из-за предательства, которое она совершила. Меня человек предал! И я не могу кому-то отдавать свое имущество, которое зарабатывал своими ногами и здоровьем.

— Она не дает им телефон. Когда я приезжаю домой, ребенок спрашивает, почему я не позвонил. А как я им объясню? Когда она прыгает, целует, у меня сердце разрывается.

С кем должны жить дети? Они должны быть и с мамой, и с папой. В данной ситуации я не могу оставить детей — они не в безопасности. Я бы хотел, чтобы они были со мной. Я не против, чтобы она с ними общалась — хоть каждый день пусть приезжает.

— Я отношусь нормально ко всем командам, но я спартаковец и никуда не хочу уходить. Это все из-за шокового состояния, крик души. Остался сидеть дома один и не знаешь, к кому обратиться, что делать.

В голове все просто перевернулось. Все было так, как ты привык, а в одну секунду резко перевернулось. Я сказал, что предательства не прощу и в любом случае пойду до конца. Там мои дети, а это самое важное.

— Почему от меня не отворачивается команда? Потому что она знает всю правду. И за это я благодарен нашему тренеру, команде, клубу. Они все меня поддерживают в трудную минуту. Спартаковцы все со мной! Команда все знает, как и тренер. Я всем им благодарен. Это очень важно, когда с тобой вся команда и коллектив. Было неожиданно, когда они вышли в футболках в поддержку меня. Это называется так — друг познается в беде.

Тяжело играть с таким грузом, когда тебя вроде и на стадионе прессуют, и дома прессуют. Со всех сторон на тебя гадости льют. Очень тяжело играть. Некоторые футболисты говорят: «Я бы с 20 этажа на твоем месте выпрыгнул. Как ты все это терпишь вообще?» Ну, вот как-то так выходит.

— И еще про футбол, про тренера: я отношусь к нему с уважением, у нас были приятные минуты сотрудничества. Хочу пожелать ему только удачи.

— Я не думаю, что наши болельщики, настоящие, кричат оскорбления в мой адрес. Туда, может, заходят какие-то люди другие, кричат, провоцируют. Неоднократно было видно на стадионе, что кричит кто-то один, а другие подбегают, мутузят. Потому что это провокация! Не может болельщик прийти на красно-белый стадион в желтой куртке и просто кричать на меня какие-то слова, а потом получать от наших болельщиков. Адекватные болельщики понимают, что происходят, и многие все знают.