«Хотел бы хайпа — сделал бы Бузову». Автор граффити Черчесова хочет нарисовать Дзюбу

Александр Муйжнек

Поделиться

Комментарии

21 июня в Санкт-Петербурге появилось граффити Станислава Черчесова. 8 июля его испортили вандалы (по данным «Фонтанки», ими оказались фанаты «Зенита»), но уже 10-го на этом месте появился новый Черчесов. Корреспондент Sport24 Александр Муйжнек встретился с автором работы, руководителем арт-группы HoodGraff Артемом Буржем.

За каких-то 40 минут вторника Артем Бурж и Илья Ис пообщались с пятью прохожими и раздали три интервью. Один мужчина попросил у Артема валик и сделал пару мазков над плечом Станислава Черчесова, а потом предложил свои услуги по нанесению антивандального покрытия. Бурж записал название средства в телефон и уточнил, что работа еще не закончена: планируют сдать к четырем-пяти часам вечера. Правая рука Черчесова, отдающая честь, на момент нашего разговора только в наброске — на фотографию с этим жестом Ис часто поглядывает, примеряется и вносит штрихи. А главный образец, лицо тренера анфас, наклеен на несколько листах А4 прямо поверх граффити.

— Целая война тут разворачивается, — говорит Бурж на камеры, но быстро меняет тон (Ис не снимает респиратор, отказывается общаться и весь в работе). — Да просто пошалили ребята с пальцем. Мы решили закрасить и нарисовать новый портрет. В благодарность Черчесову и всей сборной. Поза такая, потому что игроки сражались, как настоящие воины. За своего тренера.

Еще вопросы (точнее, ровно один) Буржу задавал мужчина в футболке погибшего олимпийского чемпиона по вольной борьбе Бесика Кудухова. Он представился общиной осетин Санкт-Петербурга и записывал видео, держа айфон вертикально. Мимо проходит пожилая женщина с продуктовой тележкой. Она вспоминает первую версию граффити — ту, где Черчесов показывал рукой латинскую L — и говорит, что вандалов, испортивших его, «стреляла бы».

— А как это делается графически? Я даже не представляю, — изумляется она. — Форма головы, руки, глаза — это же что-то выдающееся. Лучше, чем фото. А где этому учатся?
— На улице, — отвечает высокий мужчина, который давно ходит вокруг граффити.
— Ну да?
— Он с 2004 года рисует.
— Вот какой парень! И никто о нем не знает, не говорит.
— Ну он нелегальный художник. Вроде как это порча государственного имущества. Или муниципального.
— Какого имущества? Туалетное здание, никому не нужное. Эта работа же лучше, чем слова из трех букв. Настоящее искусство. А это же дорого, да?
— На такой рисунок затраты — 12 тысяч.
— И ему никто не заказывал? Не оплачивал?
— Нет, все добровольно.
— Ну, ребят! И даже не рекламируют. Вас должны узнавать. Таланты!

Буржа и Иса узнают: еще ночью, когда художники закрашивали испорченное граффити и делали новое, вокруг дежурили журналисты. Рядом с лотком краски лежит пустая банка энергетика — как и первую версию граффити, эту художники начали в два ночи. «Раньше нам надо было два-три дня для такого стрит-арта, сейчас приходится делать быстрее, — говорит Бурж. — Белые ночи помогают».

Первую версию граффити Буржу и Ису помогал делать Сергей Шнуров: так рядом с Черчесовым появилась надпись «Ты просто космос, Стас», строчка из песни «Экстаз».

9 июля художники закрасили испорченное граффити, написав без трафарета: «До завтра». Сейчас из текста на стене — только подпись HoodGraff: это творческое объединение Буржа. Арт-группа специализируется на портретах в монохроме, из портфолио Бурж чаще всего упоминает три работы: Сергей Бодров, Виктор Цой и Би Би Кинг. «Новый портрет Черчесова лучше, — говорит художник. — Предыдущий — просто прикол. Хотя, думаю, Черчесов оценил. Сейчас — немного другое: воинское приветствие, которым они обменивались с Дзюбой».

— Вы же понимаете, что такой портрет Дзюбы в Питере провисел бы от силы час?
— Блин, да я бы очень хотел нарисовать Дзюбу. Но это должно быть что-то помасштабнее. Для «Зенита» я готов что-то сделать. Готовы ли к этому фанаты и клуб — не факт. Артем-то тоже красавчик, конечно.

Но, чтобы не обижать никого, придется рисовать всех. Захочешь сделать Акинфеева — а он московский. Рисуешь Черчесова — обижаются, что он спартаковец. Для меня всегда «Зенит» — чемпион. Голубая форма мне ближе, чем любая другая. И я с теплом вспоминаю, как мы рисовали Данни. Но надо отдавать себе отчет: сейчас мы представляем Россию, а не «Зенит».

Разве имеет значение, что Черчесов показывал знак «Легии»? Для меня он представляет сборную. Сейчас не Лига чемпионов, где мы боремся за Петербург, а чемпионат мира. Все кошки-мышки лучше бы спрятать.

***

— Как вы узнали о том, что первую версию граффити испортили?
— За день до возвращения с Кубы. Туда мы ехали можно сказать, совмещать приятное с полезным. Привезли свою концепцию и чуть-чуть краски (своей на Кубе не купить, страна закрытая), определили споты, где будем рисовать, познакомились с местными.

Но тут узнали, что случилось с нашим граффити. 13 часов летели до Москвы, 4 часа на «Сапсане» — и сразу же в «Леруа Мерлен» за красками. А потом — к стенке. Так и не спали.

Забавно было рисовать первое граффити. В тот день Аргентина играла с Нигерией. Всю ночь мимо бродили аргентинцы с чемоданами — и вообще не понимали, что происходит. Еще приходили журналисты из Аргентины — и показались мне самыми позитивными. У бомжей интервью возьмут (в Пушкарском саду со стороны Большой Пушкарской улицы и правда лежат несколько бомжей — Sport24), у каких-то собаководов — им интересно все, важно мнение каждого! При том, что русский они не знают, английский — очень плохо. Но как-то умудрялись всех разговорить.

— Как к портрету Черчесова относится ваша субкультура?
— Доносятся слухи, что не особо одобрительно. При этом знаю ребят, которые плотно в андерграунде — и выписывают нам неплохой респект.

Критикуешь — предлагай. Как только пошла движуха, я поставил перед собой задачу дать настоящее развитие культуры. А в это время очень талантливые ребята сидели дома у компьютеров и писали негативные комментарии. Нет бы выйти и что-то сделать.

— Что писали?
— Что все куплено и проплачено. Например, репутация Черчесова. Как же меня это бесило, а. Ребята, мыслите созидательнее! Это же даже не бой — 11 человек не купишь. Только если повара попросить пургена подсыпать.

***

— Вы застали чемпионат мира в Петербурге?
— Улетели в день матча с Испанией. Билеты на игры стоили полтора косаря баксов — я не мог себе такого позволить. Смотрел матчи в барах. Ожидал, что с организацией все будет ужасно, что будет больше фанатского беспредела — но все круто. Рад, что все мордобои мы пережили в начале нулевых.

— При этом 12 тысяч рублей на граффити Черчесова для вас не проблема?
— Кто-то эти деньги в баре спускает, а я — на краски. И получаю удовольствие. Все, что вы видите на наших официальных ресурсах, сделано бесплатно, для города.
Да, у нас есть коммерция, безусловно. Заказов а-ля нарисовать жену немало, но мы участвуем в этом редко. За 2018-й год коммерческих работ у нас четыре. Портрет — только один. Пытаемся приучить заказчика к более-менее интересному подходу. Не просто перерисовать макет рекламного баннера.

— Это основной ваш заработок? Вы, кажется, еще иллюстраторы и дизайнеры.
— Основной — частные заказы плюс какая-то реклама. Недавно закончили проект для киностудии. Да, берем мы достаточно дорого. Такой портрет, как Черчесов, на заднем дворе у коммерсанта встанет ему в 100-150 тысяч.

***

— Самый забавный слух о граффити Черчесова, на который вы натыкались?
— Что оно сделано по контракту со Смольным. Я в ответ шучу, что заплатил Путин, ха-ха. Сколько раз это повторяю, никто не слушает: ни разу никто из Смольного не приходил ко мне с просьбой кого-то нарисовать. Честно, нам было бы даже приятнее в открытую воевать с городом, чем наталкиваться на безразличие. А то про нас вспоминают, только когда начинается чья-то предвыборная кампания. Скажем, поступало несколько просьб от ЛДПР нарисовать Жириновского. Разумеется, мы отказались. Хотели бы хайпа — нарисовали бы Бузову.

— Черчесов — тоже хайп.
— Я искреннее выражаю Черчесову благодарность. И считаю, что если мое поле деятельности — стрит-арт, я не могу пройти мимо.

— Вы же понимаете, почему все говорят так про Смольный? Рисуете средь бела дня, о вас все говорят — но не вяжут и не заставляют стирать.
— Я привык к этому, еще когда мы делали Цоя. Якобы он тоже проплачен. Многие, когда «бомбят», стремаются, что их запалят и поймают. Но я чувствую себя свободно — потому что делаю полезное дело.

— Что вас восхищает в Черчесове?
— Черчесова я узнал только на чемпионате мира, но ознакомился с материалом. Прочитал где-то статей 15, посмотрел все матчи сборной. Матчи — ну, это просто потрясающе, бешено круто. А сам Черчесов… Итальянцев, испанцев и бразильцев тянет поваляться на поле, покривляться. Черчесов вывел Россию в четвертьфинал с нулем эмоций на лице. Он понимает: это еще не предел. И точно так же он отдает себе отчет: его все начали хвалить, рисовать — но можно заблудиться в этом восторге, потерять крышу.

— Догадываетесь, что сделают с этим граффити, когда сборная облажается?
— Может, уже завтра здесь ничего не будет. Знаете, с чемпионата мира мы уже выбыли. А впереди — товарищеские матчи. Мы рисуем здесь и сейчас. Не думаю, что на моем веку повторится что-то похожее на ЧМ. Что бы дальше ни было, Черчесов сделал результат. Это важно для истории.

***

— Сколько у вас легальных работ?
— Одна: Илья Репин на стене здания абсорбции в Хайфе. Тот проект открыл для меня новый термин — дипломатический стрит-арт. Поехали со всей делегацией официально представлять город к 10-летию его дружбы с Хайфой. За четыре дня мы успели сделать два портрета — кроме легального Репина еще и Луи Армстронга от себя. За Репина нам ничего не заплатили, если не считать перелета и проживания. А на суточные — 50 долларов на человека — мы просто питались.

— Много вашего стрит-арта закрашивают?
— Почти весь. Бывает, что через недельку, а иногда и закончить не позволяют. Когда приезжает патруль, мы никуда не убегаем. Начинается открытый диалог, и кончается он на фразе: «Ну, забирайте нас». И забирают. Дают штраф — от трех до пяти тысяч. Последний раз мы были на грани — все-таки уже не первый раз. И штраф доходил до полтинника. Недавно тоже хотели оштрафовать, но сошлись на том, что оставили все свои данные и пообещали приехать и все убрать, если работа кому-то не понравится.

— Граффити Черчесова — это разве не статья за вандализм?
— Совершенно верно. Так ведь и приезжала к нам полиция. Взяли документы, отчитались дежурным. Оказывается, кто-то из ГУВД заинтересовался судьбой закрашенного граффити. Отправили «бобик» проверить. Мужики сфоткали, отчитались, сделали селфи — и уехали.

Я считаю то, что мы делаем, народным творчеством. Не памятник же ставим. Никто не ставит Черчесова в один ряд с Бодровым или Эйнштейном, которого мы тоже делали. Закатайте хоть завтра, мне все равно. Допускаю, что так и произойдет.

***

— Расскажите об одном из случаев, когда вас забирали в полицию за граффити.
— Мы рисовали Дмитрия Нагиева в образе Зинаиды Тракторенко из «Осторожно, модерн». Приехал чудик из администрации с патрульной машиной. Говорю Илюхе: «Делаем вид, что рисую я, а ты типа ни при делах». «Кто рисует?» — спрашивают. «Я». — «Поехали». В отделении я все долго мутузил: паспорт забыл, регистрации нет. Три часа меня держали, я схлопотал пять тысяч штрафа — зато Илья вовремя закончил.

В итоге мы сами закрасили граффити на следующий день. Прапорщика Задова, которого мы задумывали изначально, замазали коммунальщики. Намечались выборы, они зачищали районы и вешали вместо граффити свои агитки. «… [ничего себе] вы красавцы, — думаем. — Боретесь с наружной рекламой — а сами же рекламу и вешаете».

Тогда и решили сделать другой образ Нагиева. И рядом — лозунг: «Лист свой в урну, товарищ, суй, за Зину Тракоренко голосуй». И все это на фоне российского флага — типа, агитка. И вот раз город борется с агитками — мы свою и закрасили, как и предписано.

— Вы начинали с портретов важных людей — а потом скатились к Задову и героям «Нашей Russia». Не обидно?
— Конечно, обидно. Понимаете, я ожидал скачка стрит-арта в Петербурге. Мы могли — да, нелегально, но и бесплатно — создавать для Петербурга исторические перфомансы. Но город вообще никак не вывел работы Цоя и Бодрова на новый уровень. А ведь туристические маршруты по питерским граффити составляются повсеместно. По 500 рублей продавали адреса, где находятся наши работы.

Я быстро понял, что властям похер. Мне было нужно доверие — для фестиваля, для площадок, которые я раздал бы художникам. Этого не произошло.

Одна из последних (и самых спорных) наших портретов знаковых фигур — Горшенев. Мне было принципиально, что он питерский. Попробуй скажи британцу, что Сид Вишез — нарк конченый. Он тебе в рыло плюнет. Горшок тоже ценен не тем, что он героинщик, а тем, что он музыкант. Давайте поднимем, кто что употреблял из наших героев — такое стадо наркоманов соберем, с ума сойдете.

После Горшенева я окончательно убедился, что от города ничего хорошего не получу. Всем пофиг. Тогда мы и пошли: герои «Модерна», Людвиг Аристархович. Он гадил в своем же подъезде — и питерская элита такая же.

Точка — наш слив с VK Fest. Мы планировали граффити Павла Дурова, но вдруг нам велели сделать Роберта Дауни-младшего — как самый популярный мем. Я решил типа согласиться, а на самом деле рисовать Пашку — и уже позвал блогеров, чтобы сняли, если нас начнут выгонять. А в итоге нам даже не дали нормальной стеночки. Той же ночью мы поехали рисовать Дурова на Некрасова. Фестиваль прошел, Лобушкин публикует пост: «Первый фестиваль прошел без изъянов». Ну, тут мы об изъяне и рассказали. Сейчас мы планируем новое граффити с Дуровым. Где — могу сказать не под запись.

— Много работаете за границей?
— Ездили в Индонезию, рисовали там знаковых фигур — Чича и Чонга, героев фильма «Укуренные». Нарисовали Кевина Смита из «Джея и Молчаливого Боба» — тоже грандиозный комик. Там это не то что никто не закрашивает — со мной сразу же связались представители Марлона Уэйанса из «Не грози Южному централу». Чич и Чонг на нас выходили. Меня ждут в Лос-Анджелесе. Им вкатило, что они получили признание от каких-то русских — пока все думают, что в России бухают водку и дерутся с медведями.

— 
А теперь в LA знают, что я из Витебска, хотя без понятия, где находится Белоруссия.

— Как к вам относятся там?
— Еще ужаснее, чем в Питере. Но мне было важно нарисовать в Белоруссии Стива Джобса, Боба Марли, Снуп Дога — чтобы о нас заговорили. Бабушки путали Снупп Дога с Шевчуком, но молодеже нравилось. Когда приезжал патруль (а в Белоруссии он обязан выполнить предначертанное), он не мог нас забрать. За нас заступались: «Нам все нравится, зачем вы их трогаете?»

Это и есть переломный момент. Мы как могли его поддерживали — и в Белоруссии, и здесь. Итог: никаких больше арт-объектов в Питере, кроме наших, я не наблюдаю. Максимум — «бомбочки» в гаражах. Мне очень нравится, как готика и барокко (а не сталинский ампир, как в Москве) сочетается с граффити. Историческое здание, а сбоку, во дворике — «цветнуха». Но никто до серьезного стрит-арта не доходит. Рисуем только мы.

«Я не стал дороже после этих граффити». Он нарисовал в Казани Роналду и Месси, а теперь — Неймара

Неймар смотрит на себя из окна, нога Акинфеева, Ждун и Забивака. Граффити ЧМ, которые нужно увидеть

«Один меня поцеловал!» Бешеные хорваты снесли фотографа после гола Манджукича

«Назовут мордовкой — обязательно отлуплю». Самая трогательная история ЧМ