5 мая «Локомотив» стал трехкратным чемпионом России, а за десять дней до этого президент клуба Илья Геркуса, братья Миранчуки и Гильерме побывали на премьере сериала «Вне игры», в эпизодах которого они снялись.
Авторы проекта называют его самым честным сериалом о футболе. По сюжету разочаровавшийся в работе скаут помогает талантливому парню пробиться в «Локо». За реалистичность сериала отвечает сценарист и креативный продюсер Руслан Хачмамук, 5 лет работавший в селекционном отделе ЦСКА, а до этого капитанивший в команде КВН «Утомленные солнцем». Той самой, с Галустяном и Реввой.
Ярослав Кулемин поговорил с Русланом о, возможно, самой удивительной карьере в русском футболе.
— Вы — первый капитан команды КВН «Утомленные солнцем». Что вас связывает с футболом?
— Футбол на самом деле появился раньше. Отец — гендиректор предприятия «Сочиглавснаб» Вячеслав Хачмамук — всеми силами пытался заманить меня в большой теннис. Пару лет я ходил в парк «Ривьера», стучал у стенки — отец как раз вращался в одной когорте с Кафельниковым.
А где-то в старших классах меня заманил футбол. Я никогда профессионально не тренировался, но бегал на улице, потом играл за университетскую команду, за городские. Играл на Кубок края. Это был фанатично любительский футбол: тренировки, бег по песку, безумные физподготовки… Я был болен футболом.
На первом-втором курсе университета я случайно попал на отбор в команду КВН, и футбол отошел на второй план. Хотя я все равно продолжал играть в любую свободную минуту.
— В основу сериала «Вне игры» лег ваш опыт работы скаутом ЦСКА. Как вы туда попали?
— Когда КВН закончился, и я занялся с отцом семейным бизнесом, футбол меня не покидал. Я открыл в Сочи детский футбольный клуб, нашел спонсоров, тренера, и мы набрали детей 1995 год рождения. Это был первый частный клуб среди бесконечных городских спортшкол. Мы обыгрывали всех сначала в городе, потом на побережье, конкурировали с «Кубанью», ездили по стране. Так я втянулся в детский футбол, начал изучать методики разных стран, разбираться, почему у нас такая проблема с футболом.
Первое, к чему я пришел — наши дети мало встречаются с мячом на тренировках. Мы стали больше времени уделять технике. При этом наши дети могли уступать кому-то в физике, но возможности отбирать сливки у нас и не было.
А в 2008 году случился банковский кризис, и мой спонсор не смог дальше тянуть этот проект. Я взял лучших мальчиков и повез их в «Зенит», в ЦСКА. Армейцы взяли нападающего, а я написал резюме — захотел попробовать себя в структуре клуба. Кем угодно.
Мне сказали: есть вакансия скаута. У них тогда работал голландец (Йелле Гус — Sport24), они вместе со спортивным директором Антоном Евменовым проводили со мной собеседование. И, кстати, КВН там тоже очень помог. Скаут ЦСКА Сергей Шестаков, увидев меня на турнире, не поверил глазам: «Это ты?» Он наизусть знал наши игры — и я, можно сказать, через него закинул резюме.
— Потом в ЦСКА пришел Леонид Слуцкий, который тоже фанатеет от КВН.
— Когда Леонид Викторович увидел меня в коридоре офиса, он, наверное, минуту жал руку. Стоял, смотрел: «Что ты здесь делаешь?» Очень был удивлен. Два года подряд я делал в ЦСКА выпускные вечера для академии — 1995 и 1996 годов. По сути, это был КВН с молодыми футболистами и полтора часа истеричного смеха. Приходили Бабаев, Слуцкий, игроки основы. Чувствовал себя там как дома.
— Кто из игроков ЦСКА участвовал в ваших концертах?
— Слава Караваев — он 1995 года — был очень тяжелый на сцене, так всего стеснялся! Но потом я его расшевелил. Когда вытащил на сцену Жору Щенникова и Элвера Рахимича, Жора стоял как оловянный солдатик! Помню его взгляд: только не спрашивайте ничего! Им нужно было изобразить пантомиму, а я это комментировал. Федя Чалов, кстати, из творческой семьи. Он толковый парень. Думаю, если бы я делал выпускной для 1998 года, он бы везде участвовал.
— Как вас приняли коллеги?
— Прихожу в первый день, а меня встречает кумир детства — Олег Ширинбеков! Потом заходят Евгений Варламов, Дмитрий Карсаков… Сказка! В других клубах вначале все ржали: в ЦСКА с ума сошли, КВНщика берут скаутом! А через год, когда я стал у них из-под носа игроков увозить, говорили: «Опять на турнир приехал! Оставь хоть кого-нибудь!»
— Сколько времени вы провели в самолетах, работая в ЦСКА?
— Нас было 4 скаута. И полный карт-бланш: мы сами выбирали турниры, на которые хотим поехать. В первый год работы Евменов насчитал мне 260 дней командировок! Я жил в самолетах, гостиницах и поездах.
— Самое дикое место, где вы бывали?
— Турнир в Самаре, начало марта и дикий снегопад. Все по колену в снегу, холод собачий. Какой-то ад, в общем. Играли Нижнекамск и кто-то еще. Вдруг в этом снегу я увидел мальчишку, который феерил. Подумал: если он на снегу такое творит!.. Но, к сожалению, меня опередили ребята из «Чертаново». Это чисто русская тема — увидеть талант в таких условиях.
— Похоже на историю Александра Головина.
— Сашу Головина в Крымске на турнире спортшкол увидел мой коллега Андрей Мовсесьян. Он 1996 года, шел практически на выпуск. Есть байка, что за год до этого его увидел скаут «Зенита» и составил отчет, который благополучно потерялся в кабинетах питерского клуба. Было парадоксально, когда мальчик из Новокузнецка сразу попадал в дубль, а оттуда — в основу ЦСКА. Удивительная история!
***
— Что еще удивило при соприкосновении с детским футболом?
— Родители шокировали. У нас нет ментально уверенных в себе футболистов — их с шести лет подавляют. Родители, тренеры. Наши дети никогда не станут Месси, потому что Месси вырос в бесконечной любви. Смотрели «Нелюбовь» Звягинцева? Это про наш футбол. Скованный, озлобленный и закомплексованный.
В той же «Бенфике» раскованные, техничные ребята. Когда на центрального защитника с двух сторон летят нападающие, он спокойно убирает одного на замахе и проверяет между ног второго. Никто ему слова не говорит! Команда проигрывает по пенальти, а потом идет в автобус — и уже через минуту поет вместе с тренерами песни. В российской команде настроение было бы, как на похоронах. Тренеры у нас со злобным видом обсуждают детей: «Дрова, инвалиды». Они их не любят.
— Проблема в тренерах?
— Глобальная часть моей работы сводилась не к тому, чтобы найти талант, а чтобы в Москве его не уничтожили. Надо было отстаивать своего игрока, просить для него игровое время, какое-то особое отношение. А у тренера чемпионат Москвы, ему не до сантиментов. Бывает, что тренер брал игрока против желания — потому что руководство так сказало, и тогда у них начинались свои счеты. В той же академии Коноплева было не так: решения по детям принимали два голландца, а дальше тренер строго выполнял их установку.
В Москве тренер — это бог и царь. А мальчик, который тебе поверил, сталкивается с тем, что он здесь и не особо-то нужен. Едет домой на щите и не может оклематься. Я быстро сгорел на этой работе — пропускал через сердце.
— У вас были ситуации, когда тренеры тянули за игрока деньги?
— Если мальчишка действительно играет, денег никто просить не будет. Даже самый сумасбродный тренер будет на него молиться. Деньги всплывают там, где мальчик непонятный, и родители пытаются как-то воздействовать. А так как тренеры у нас влачат жалкое существование, не каждый может устоять. Но, знаешь, я их понимаю. Если у меня двое детей и жена, которая все время меня чморит, в какой-то момент я принесу ей эти 30-50 тысяч, чтобы она замолчала.
На поле блатного всегда видно. Поэтому на уровне топовых команд — «Спартака», «Локомотива», ЦСКА — такие персонажи если и есть, то чаще всего они протирают скамеечку.
Что касается просмотра за деньги — такое, уверен, есть. Это ни к чему не обязывает. Я постоянно слышал такие разговоры. У меня друг хотел устроить сына в команду второй лиги, ему назвали сумму — миллион рублей за включение в заявку. Футбол как наша жизнь: все коррумпировано.
— Самый сложный разговор с ребенком за эти пять лет?
— Когда у мальчишки 1997 года нашли опухоль в голове. Он играл в воротах за «Зенит», неплохо получалось. Но вот я сижу на трибуне пустого стадиона, и передо мной — лысый мальчишка с огромным шрамом через всю голову. А я должен объяснить ему, что кроме футбола есть другая жизнь. Работа скаута — это в принципе больше работа психолога, мотиватора, старшего брата. Надо отдать должное «Зениту» — клуб очень много возился с парнем в плане реабилитации.
У нас еще проблема в России — много игроков теряется при переходе с маленького поля на большое. Мальчик недобегает, ему тяжело, но два-три года никто ждать не хочет.
Был момент, когда на просмотр приехал мальчик из Владикавказа. Я его устроил в интернат, отвез родителей в отель. Через час мне звонят и говорят: «Мы улетаем! Мальчик в слезах». Я мчусь в интернат — ребенку никто слова не сказал, просто в одиночестве он поплыл, у него началась истерика. В этот же день я провожал их на самолет.
— Сейчас в ЦСКА есть ваши футболисты?
— В дубле двое ребят, к которым я имел отношение. Наир Тикнизян 1999 года — его я увидел на турнире в Крымске. Он из неполной семьи, очень долго адаптировался, но сейчас тренируется с основой, и Гончаренко его хвалит. И Виталик Жиронкин 2000-го — он стал лучшим бомбардиром в Сочи, но тогда нас опередила академия Коноплева. Он сам из Балаково, они — из Самары, поэтому его быстренько сцапали. Но мы за ним следили и уже потом выдернули в ЦСКА.
Именно этот мальчик, кстати, стал прототипом для главного героя «Вне игры» — Дениса Рыбальченко. Точнее, реальный Денис Рыбальченко в ЦСКА тоже играл. Был на хорошем счету, но, когда физически перестал успевать за сверстниками, и у него упало зрение, его отчислили в «Сатурн». А потом он закончил — получил большое сотрясение. Героя сериала я назвал в честь него.
У Жиронкина та же ситуация, его можно сравнить с Месси. Когда он к нам пришел, у него ножки болтались на скамейке, тренер в него категорически не верил, и мы давили на директора школы, чтобы ему хотя бы 10-15 минут давали. А недавно Виталий играл в Юношеской лиге УЕФА и забивал удивительные голы «Базелю» и «Бенфике». Это футболист, который легко может обыграть один в один. А в сериале его реальные проблемы.
— Кто лучший детский тренер в России?
— Александр Гришин — точно один из. Он принял 1992 год — они выиграли чемпионат страны, хотя в этот возраст никто не верил. Потом — 1995 год, который выиграл все и деградировал за год, когда Гришин ушел. Дубль с ним тоже ожил, хотя до этого был на 13-14-х местах. Сейчас Гришина пригласили в РФС в сборную 1999 года, там у него не получилось выйти, и сразу последовало решение. Это еще раз доказывает заскорузлость нашей системы: ставить крест на талантливейшем тренере, который в принципе эту сборную не набирал!
Интересно, будет ли в ближайшие три года от школы ЦСКА такая отдача. Но мне нравится подход Гончаренко. Я общаюсь с мальчишками, они говорят, что он на сборах подходит, подбадривает и терпеливо им все объясняет.
— Как оплачивается работа скаута?
— У скаута есть только зарплата, никаких бонусов, ничего. В моем случае это сто тысяч, на которые нужно было снимать квартиру. Понимаю, что в среднем по России люди, услышав эту цифру, скажут: да ты, сволочь, обнаглел! Но…
Единственное — если игрок, которого ты нашел, сыграл за основу какое-то количество матчей, полагается премия. Но эта премия делится между всеми скаутами, такой негласный закон. Да и сама она очень скромная.
В свое время я понял, что надо уходить в агенты, чтобы был смысл взращивать звезд. Потому что работать за зарплату во благо российского футбола… Я честно делал свое дело и мечтал о моменте, когда какой-то парень забьет за сборную России. А я бы, сидя на трибуне, думал: помню, как нашел его Сызрани в 2003-м. Ради этого и работал.
Когда я был в ЦСКА, три года снимал на Волоколамке убитую двухкомнатную хрущевку, там у меня жили от трех до пяти футболистов с каким-нибудь взрослым — папой одного из мальчиков. Это была перевалочная база для всех, кого я привозил. Никакой личной жизни — кругом шмотки сушились, десять пар бутс в коридоре. Уже тогда возникла мысль, что надо это все запомнить и сделать историю. Это мой лучший вклад в российский футбол.
— Часто ребята отвечали вам: разговаривайте с моим агентом?
— В последние годы среди 14-15-летних это было вовсю. Находил в каком-нибудь Мухосранске мальчика, который был никому не нужен, привозил его в ЦСКА, убеждал взять, у него начинался всплеск — и тут я узнавал, что им интересуются агенты. Подходил: «Мой друг, ничего ни с кем не подписывай. Будут вопросы с клубом — я смогу их решить». А через неделю он подписывал договор с агентами и не мог объяснить, зачем ему это надо. Им кажется, что агент — это путь к успеху. В итоге парень заканчивает с футболом. А ты думаешь: окей, я понял интерес парня. Понял интерес клуба. Понял интерес агента. Но я не понимаю свой интерес. Для чего я работаю?
У меня была мечта узнать и систему и стать агентом. В принципе сериал изначально был об этом. Его рабочее название — «Агент». Но чтобы зайти в агентский мир, нужно обладать ресурсами — административными, финансовыми. Надо либо работать на побегушках, либо должно повезти, чтобы у тебя на руках оказался топовый футболист. И то — если он будет беспредельно предан. Иначе более крупная рыба его отберет.
Еще один момент — иностранные языки. Они у меня не на том уровне. В этом плане я завидовал Антону Евменову, который в совершенстве владеет английским и испанским. До сих пор перед глазами картинка, как он сидит нога на ногу и общается по телефону со всем миром.
— Чем еще запомнился?
— Антон пришел в джинсах и кедах. На фоне директоров старой школы это было что-то! Как гром среди ясного неба момент, когда он написал заявление. Я понимал, что у человека конфронтация с главным тренером, хотя Слуцкий и Евменов — люди из ФК «Москва». Я очень удивился. Но, надо сказать, у Антона очень непростой характер. У нас были великолепные отношения, он мне доверял и ценил, ему нравилось, что селекционный отдел проводит творческие вечера. Но страха перед у него не было ни перед кем: он заходил в любой кабинет и отстаивал свою точку зрения. Может быть, где-то она не совпала. И в «Зените» потом тоже.
***
— В какой момент вы поняли, что больше не хотите заниматься скаутской работой?
— Просто накопилась критическая масса отрицательных моментов. У тебя есть талантливый парень, и ты делаешь все, чтобы у него получилось. Сначала борешься за него в ЦСКА, его собираются отчислять, потом он оказывается у Гришина, забивает за год 36 мячей в чемпионате и Кубке Москвы, и Талалаев хочет вызвать его в сборную России. Говорят, это перспектива первой команды, а потом Гришин уходит в дубль, и с новым тренером у него конфликт.
Футболист морально сдувается — и в итоге мне говорят: ищи ему команду. Забираю его в молодежку «Химок», там он забивает в каждой игре, Тетрадзе приглашает его на тренировки основы. Потом тренер молодежки меняется, и новый тренер с первой же тренировки его гнобит. Все время ругает. Я привожу игрока обратно в ЦСКА, Евменов говорит: окей, давайте возьмем. А тренер, опять увидев этого парня, просто вне себя. И все — ему даже шанса толком не дают, парень заканчивает с футболом.
Это реальная история игрока 1995 года. И таких историй тысячи. Это какая-то китайская стена с шипами и преградами: как будто я заинтересован, чтобы парень вырос, а система его отторгает. Футболисты, игравшие в совке, говорили: понимаешь, Руслан, тут очень многое зависит от фарта, к какому тренеру попадешь. Да не должно тут быть фарта! Должна быть система, которая не пропустит талантливого!
У нас, как сказал Слуцкий, игроки появляются не благодаря, а вопреки. Скажу больше: чем быстрее молодой игрок попадет в основу, хотя бы на тренировки, и чем быстрее в него поверит какой-то тренер, тем лучше. История Ивана Соловьева — яркий пример того, как Петреску увидел в дубле никому не нужного парня и поставил его в основу. И тут вдруг — ой, ничего себе! Получается, в «Динамо» его в упор не видели? Потом он, к сожалению, послушал агента, ушел в «Зенит»…
— Сейчас Соловьев играет за питерское «Динамо», которое может переехать в Сочи.
— В Сочи не раз были попытки создать команду. И каждый раз это заканчивалось фиаско. Если «Динамо» СПб действительно переедет в Сочи, и Ротенберги дадут денег — низкий им за это поклон, но надо, чтобы человек, который будет курировать клуб, думал именно о футболе. Если же это история про освоение бюджета, получится очередной мыльный пузырь. В том же ЦСКА такой успех, потому что Евгений Леннорович (Гинер — Sport24) — человек, который, непосредственно в этом заинтересован. Пример «Кубани» и «Краснодара» тоже говорит об этом. Губернатор не может 24 часа в сутки заниматься футболом.
— Ваш самый запоминающийся разговор с Гинером?
— Мы пересеклись один раз — когда на выпускном вечере он говорил напутственные слова. Но он про меня знал. Зато ходил к Бабаеву — говорить про Натхо.
— Амира?
— Нет, Бибраса. Хорошо знаю его дядю — Адама, папу Амира. В тот момент я впервые набрался наглости и позвонил Слуцкому: «Леонид Викторович, а вас интересует такой полузащитник?» Он ответил: конечно, интересует! Потом я пришел к Роману Юрьевичу, весь мокрый. Не знал, как он отреагирует, но спросил, какие условия. И он абсолютно серьезно со мной поговорил, сказал, какой в ЦСКА потолок зарплат. Я вышел и подумал: вау, я в игре!
— Потолок зарплат — около двух с половиной млн евро?
— Было меньше. Он назвал настолько скромную сумму, что я подумал: «Спартак» или «Зенит» могут перехватить Натхо. Но потом Бибрас оказался в ЦСКА, через какое-то время.
А когда я уходил, мы с Бабаевым очень тепло прощались. Он сказал: «Мы всегда ждем тебя обратно. Никого не будем брать на твое место. Если захочешь вернуться — твое место всегда свободно». И правда — ЦСКА только недавно взял человека в скаутский отдел.
***
— Было ли в вашей жизни более необычное занятие, чем работа скаутом и КВН?
— Только креативный продюсер сериала «Вне игры». Мы начали съемки, у нас менялись режиссеры, и в конце концов генпродюсер сказал, чтобы я брал бразды правления в свои руки. В итоге определенное количество смен я сам был режиссером. Через десять дней после начала.
— Из-за чего?
— По состоянию здоровья. Искали замену: один не подходил, другой не мог. В итоге мы с Дарьей Балиновой вдвоем это снимали. Я, дилетант, с головой погрузился в мир кино. Больше всего поразило, что люди работают по 14 часов в сутки — и так на протяжении 60 дней! Операторы десять часов стоят с этой камерой и не могут даже сдвинуться. Один час обеда — и все.
— Похоже на то, как команда КВН готовится к игре?
— Сопоставимо с последними двумя неделями, когда ты показываешь редакторам материал, а они половину выкидывают. Сидишь ночами, переписываешь, репетируешь… Ад! Так вот, съемки — это бесконечные две недели.
— «Вне игры» позиционируется как «самый честный сериал о футболе». Что вы вкладываете в это понятие?
— Идея моего генерального продюсера — Алексея Троцюка. Просто я все время его этим долбал: Алексей, хочу сделать честное кино о футболе. Чтобы это не превратилось в очередной розово-сиреневый сериал для девочек. Поэтому, когда пришла пора маркетинга, он сказал: это должно звучать так.
Касаемо футбола в сериале я ничего не придумал. Все, что переживают герои за эти 12 серий, было
со мной в жизни. Либо происходило с моими коллегами.
— Сколько времени заняло написание сценария?
— На это ушел год. Я долго не мог сдвинуться с мертвого места. Подготовка к съемкам и сами съемки — еще полгода.
— Не использовать в роли футболистов профессиональных актеров — принципиальное решение?
— Мой соавтор и режиссер Виктор Шамиров, благодаря которому сериал состоялся, с ужасом спрашивал: «Кто будет играть подростков-футболистов?». На кастинг приходили актеры, но то, как они говорили, их мимика, лексикон, манера держаться показывали: это не футболисты. Я работал с футболистами: это очень конкретные, неразговорчивые, резкие парни, с определенным чувством юмора и интонацией.
Все решилось за день до съемки: ребята в кадре — действующие футболисты. Игры удалось снять благодаря московской федерации футбола и лично господам Анохину и Старцеву. Они реально откликнулись. Из ЦСКА приехал 2002 год и сыграл матч.
Очень важно было найти главного героя — нашего скаута Володю Филимонова. Мы четко понимали, что это не должен быть топ-актер. Иначе история развалится — нужно, чтобы он ни с кем не ассоциировался. И точно попал в образ сбитого летчика. Мы с режиссером столько людей перешерстили — кастинг-директор нас уже ненавидел!
В последний момент осталось два человека: Ростислав Бершауэр и Гоша Куценко.
— Куценко?
— Да. Он очень дружит с режиссером. Гоша прочитал сценарий и с удовольствием прошел пробы. Прекрасно играл на кастинге, но все равно это был Гоша Куценко. Его невозможно воспринимать по-другому.
***
— Действие сериала происходит в академии «Локомотива». Почему именно Черкизово?
— Это заслуга генерального продюсера. Естественно, первым делом я обратился в ЦСКА. Мы встречались с Романом Юрьевичем Бабаевым, он был всецело за. Но мы понимаем, что у ЦСКА с финансами большие проблемы, и помогать деньгами клуб не мог. Потом Алексей, общаясь в какой-то компании с президентом «Локомотива», сказал, что есть такая идея. А Илья Геркус загорелся. И я сказал: окей.
— В сериале главный герой постоянно пьет и выглядит как бомж. При этом на нем экипировка «Локомотива».
— Я очень переживал, чтобы клуб, в котором происходят события сериала, не начал беспощадно все резать. Мы каждый раз говорили, что это не рекламный ролик для «Локомотива», что нам нужны интересные, сложные характеры. И честно скажу: я встречал таких скаутов в разных топ-клубах. В скауты и детские тренеры у нас идут две категории людей: либо фанатики, либо от безысходности. Мой соавтор Витя Шамиров откровенно не верил, что это пустят. Но получилось.
— Президент «Локо» Илья Геркус сказал, что фильм лишь отражает точку зрения на детский футбол, но лично он с ней не согласен.
— В отличие от меня, он оптимист и верит в наш футбол. Это очень хорошо и нормально. А Фил (герой фильма — Sport24) транслирует мои мысли, что футбола в России не будет. При этом в начале пути я тоже был оптимистом. Но меня не хватило. Если у президента «Локомотива» хватит энтузиазма, вполне возможно, он что-то сможет.
— В «Тренере» снимались профессиональные игроки, в том числе Дмитрий Сычев, который там почему-то не сказал ни слова. У вас они тоже есть. Какова их роль?
— Гилерме и Тарасов снялись в первой серии, они там садятся в машину на глазах у героев. А вот братья Миранчуки играют у нас целую серию, у них там довольно много текста для непрофессиональных актеров. Целая линия строится на том, что герой с ними взаимодействует. Потом, у нас играли Дмитрий Лоськов и Илья Геркус. В начале седьмой серии они приходят на игру предвыпускного года и дают комментарии. Режиссер переживал: «Ну как они будут говорить? Это же так видно». Но они знали, о чем говорить. Мы написали текст, а потом попросили: скажите это своими словами. Получилось легко и естественно, за пару-тройку дублей все сделали.
***
— Бюджет «Тренера» — 390 миллионов рублей. Сколько стоит снять «самый честный сериал о футболе»?
— Точно бюджет не знаю — я креативный продюсер. Но думаю, это больше 60 млн рублей. В детали меня не погружали, но благодаря тому, что снимали на стадионе и базе клуба, здорово сэкономили. Если все арендовать, вряд ли бы мы сделали такой продукт. Удивительно, но накладок не было. Под нас подстраивались от и до — опять же, потому что один день простоя стоит огромных денег.
— Есть ли в России у спортивных фильмов достаточная аудитория — чтобы снять и что-то заработать?
— Судя по «Легенде № 17» и «Движению вверх», есть. Но оба этих фильма работают на патриотизм, на большие победы страны, которой уже не существует. Людям этого не хватает, им нужны победы, а их глобально нет. Поэтому эти фильмы так популярны.
Если честно, мне хочется, чтобы наша страна была более спортивной — в широком смысле. Когда я в 1996 году приехал к брату в Нью-Йорк, понял, что Россия — это вообще не про спорт. Там в шесть вечера весь город выскочил на пробежку! Толпы бегущих, едущих на велосипеде, катающихся на роликах — я просто с ума сошел. В Сочи, южном зеленом городе, если ты увидишь хотя бы одного бегающего человека, это уже событие.
Но мы своим фильмом не хотели никого ни к чему призывать. Просто показали, что происходит в детском футболе, с точки зрения психологии ребенка. Когда болельщики сидят на трибуне и орут на несчастного футболиста, хочется сказать: ребята, чтобы оказаться хотя бы в «Амкаре», он столько всего прошел!
В каком-то плане референсом был фильм Moneyball (в российском прокате — «Человек, который изменил все» — Sport24). Это идеальное кино про спорт, где сам бейсбол практически не показан.
— Новые серии «Вне игры» выходят на цифровой платформе Start.ru. Почему там?
— Это проект моих продюсеров, фьючерс, попытка посмотреть в завтрашний день. Примерно то, что делает Netflix. Мы решили посмотреть, сработает ли это и придут ли люди за этим сериалом. Плюс, это больше свободы. На телевидении жесткий ценз с точки зрения того, что человек может говорить, может ли он держать бутылку пива или нет. А у сам герой такой — опустившийся на дно. Для меня, как творца, это прекрасный шанс ни на что не оглядываться.
Но на телевидении сериал обязательно выйдет. Мы сделали две версии, одна немножко помягче — чтобы ребята помладше смотрели.
— Меня смутила такая вещь. Первый же кадр сериала — очевидный продакт плейсмент букмекерской конторы.
— Это наши партнеры, которые тоже помогли. Они появились уже в процессе, и мы попытались как-то их интегрировать. Ставки — неотъемлемая часть футбола. И наш герой, одинокий человек без семьи, все свободное время проводит в букмекерской конторе. Есть несколько серий, где эта тема затрагивается. Но это партнеры именно в интернет-версии. На телевидении их нет.
***
— Первый футбольный матч, который вы осознанно посмотрели?
— Тот самый матч, когда Тони Шумахер вытащил пенальти с французами (полуфинал ЧМ-1982 — Sport24). У бабушки в деревне был черно-белый телевизор, который сломался — шел только звук. Картинки я не видел, но мой брат безумно болел за ФРГ. А я просто слушал. И после этого как-то увлекся футболом.
— Кто из знакомых КВНщиков — самый большой фанат футбола?
— Фанатов много, а лучше всех играл Витя Васильев из Санкт-Петербурга. Он прошел школу «Зенита» и реально играл. У него великолепная техника, просто потом, видимо, больше пошло в учебу. Меня поразило, что Никишин из «Уездного города», толстенький, чуть ли не во второй лиге начинал. И когда он на фестивале в Юрмале стал чеканить мяч, спокойно поймал его на шею, подкинул на голову и опять на ногу, я не понял, что произошло. А мне говорят: Женя был нереально крут. Но у него мениски. И когда он бросил футбол, начал поправляться. А так любителей всегда было много. Я свою команду заставлял играть на гастролях. Даже Галустян и Ревва приходили и играли.
— Галустян делает вид, что он большой фанат ЦСКА.
— Смешно звучит, но Миша — официальное лицо министерства обороны. Он — это «Армия России». Поэтому ЦСКА — его клуб. Не знаю, насколько это все искренне. Не сказать, чтобы он особо болел, но, думаю, это связано с хорошими отношениями с министром обороны.
— Правда, что Галустяна нашли чуть ли не случайно — он просто подсел в ваш автобус?
— Это легенда! У нас в университете был какой-то праздник, где выступала команда КВН «Гимназия номер 8». Наш музыкант сказал: посмотрите, там есть мелкий армянчонок талантливый. Миша играл какую-то сценку, я посмотрел на него и сказал: берем! Но он мог и не заиграть у нас. Когда мы ехали на 1/4 финала в Воронеж, придумали Мише его коронный номер — «Пятый элемент», где он играл пародию на Криса Такера. И вдруг Галустян приходит и говорит: «Я не поеду! Моя «Гимназия» играет в Сочи чемпионат города. Не могу бросить ребят». А это какая-то школьная лига!
Я в шоке: «Ты понимаешь, что сейчас приедешь и всех порвешь? Это начало большой карьеры». В итоге ходил к руководству его лиги и просил их перенести игру после нашего приезда. Мы отправились в Воронеж — и когда Галустян получил эти овации, он подошел ко мне в гримерке и сказал: «Все, я в команде».
— Абсолютно скаутская история.
— То же самое и Саша Ревва. Он играл в Донецке, но там команда развалилась. Саша был проездом в Сочи, пришел к нам на репетицию. Хи-хи, ха-ха, одну пантомиму предложил, другую. Я говорю: что ты делаешь в Сочи? А он: «Да к маме заехал. Вообще в Питер хочу — диджеем на радио, есть там знакомый». Я вижу: пацан потрясающий. А нам как раз нужна была свежая кровь, яркий персонаж.
Самое главное — другой человек показывает, что он предлагает, и это не смешно. Делает сам — смешно. Я говорю: «Слушай, у меня есть один билет — там человек заболел — и одно место в гостинице, поедешь с нами? Потусуешься в Москве». Прямо в день отъезда это решили! Он взял вещи — и прыгнул в поезд. Мы приехали, до игры неделя. И я говорю: давай ты выйдешь за нас? Он переживал, что Масляков это не одобрит — Саше же вроде как за Донецк играл. Это 2000-й год, Ревва стал первым человеком, кто продвигал в КВН все эти безумные пантомимы.
— Самая безумная история о вашей команде?
— Наш первый сезон, когда мы вылетели после второй игры. Прихожу к Маслякову: «Нам ехать в Юрмалу?» Он отвечает: «Хотите — приезжайте. Но никто вас особо не ждет». И мы все лето выступали в Сочи по санаториям и ДК. Выглядело это так: советские санатории, залы на 800-900 мест. Миша Галустян, я и еще ребята стояли на пляже и продавали самодельные билетики, сделанные на цветном принтере. Рядом афиша: «Приходите — четвертьфиналисты высшей лиги!» Билеты за 200-250 рублей. Потом — полуторачасовое выступление с реквизитами, ширмами, танцами, песнями… В зале — 12 человек. А мы все мокрые! В конце раздаю каждому по сто рублей, и чуваки идут с ними в ночной Сочи. Удивительное было время! Проведя такое лето, мы на следующий год вышли другой командой. Все равно что на сборе в Кампоаморе три месяца поработали. Дали за лето 60-70 концертов и придумали материал, который весь следующий сезон разрывал.
А как мы ездили в Воронеж? Жрали в плацкарте эти шпроты в консервных банках, литрами пили «Юпи»! Еще резали колбаску и считали бутерброды. Шестиместные номера в гостинице «Луч», бывшем общежитии пожарников, мрачные скрипучие кровати — как гастарбайтеры, реально! Парадокс в том, что у нас был драйв, сплоченный коллектив и чистое творчество.
— Потом этого не стало?
— Знаешь, мне кажется, с нашими футболистами, когда они выходят на уровень топовых контрактов, происходит то же самое. Творчество заканчивается. При этом смотришь европейский футбол — Роналду и Месси по-прежнему играют. Смолову тоже как-то в кайф — у него нет безумных глаз, как у Рибери, но этот чувак как-то легко все делает. Когда в игре он «Локомотивом» он запустил черпачок над Гилерме, я хотел его убить! Не потому что болею за «Краснодар», а за такое отношение к голевому моменту.
Смерть команды КВН тоже наступает в момент триумфа — когда она достигает уровня суперкоманды, которая ездит по гастролям. Появляются деньги, поклонницы, а надо писать новый сценарий — и тебе говорят: «А давайте авторов наймем, они нам все напишут».
— Вашу команду как раз обвиняли в том, что она покупает и даже крадет шутки у других.
— Меня за это проклинали! Успех сложно объяснить, поэтому нашей команде вменяли разные вещи. Скажу так: я сидел в жюри разных лиг и, если видел какую-то гениальную шутку у команды, которая никогда в жизни не выйдет на телек, подходил и говорил: ребята, вот сто или двести долларов, дайте мне этот гэг. В 90% случаев ребята говорили: да не вопрос! Им наоборот было в кайф: смотрите, «Утомленные солнцем» наши шутки используют!
Перед финалом с белорусами была история: я судил игру ханты-мансийской лиги, и там играла команда, у которых было два смешных номера. Я подошел и сказал: ребята, давайте я их у вас куплю, дам две тысячи долларов. А они отвечают: нет, мы уже обещали БГУ. Потому что белорусы работали с ними как авторы. И эти шутки потом сыграли против нас в финале.
На самом деле, все команды так делали. «Пельмени» собирали лучшие шутки в региональной уральской лиге, белорусы — у себя, казахи — со всего Казахстана. Отыграть сезон только на своем багаже нереально. В Сочи никаких региональных лиг не было — я садился и ездил в Липецк, Воронеж. Ходил, выпивал с этими людьми. Ну как выпивал — за всю жизнь я ни грамма алкоголя не принял. Можете представить эти шесть лет в КВН: бесконечный страшный бухач, а ты должен как-то коммуницировать с людьми.
— Самый страшный бухач в КВН, свидетелем которого вы были?
— Весь кайф в том, что КВНщики — это хоть и пьющая, но интеллигенция. Из всей этой истории отличался КиВиН — фестиваль, на который съезжалось огромное количество команд. Один раз во время фестиваля в Сочи сошли лавины, обвалился ЛЭП, и город на неделю остался без света. В том числе гостиница «Жемчужина», где все жили. Люди просто выходили в коридоры, зажигали свечи-зажигалки, сидели на полу, бухали и играли на гитарах. Это было круто — как хиппи-коммуна какая-то!
Так вот, когда вся эта история с шутками вскрылась, пошел серьезный наказ с регистрацией авторских прав. Хорошо, но ведь вопрос не в этом — сейчас мы играем без всяких наемных авторов, и все равно выступаем классно! А раньше в четвертьфиналах, полуфиналах и финалах против нас играли команды, где авторские группы были по численности равны нашей команде. И выглядели они так себе.
Я помню людей, которые поднимали эти вопросы — классические завистливые конъюнктурщики, которые не понимали, почему команде с десятью телками на подтанцовке и кривляющимся армяном, так прет. Но они бы спросили у концертных прокатчиков, кто в стране собирает полные залы — в некоторых городах мы давали по три концерта за вечер! В четыре, шесть и восемь часов. А после этого ехали в ночной клуб и 45 минут хреначили там, потому что заказ. Гонорар команды был 1 200 долларов. Ездило нас 12 человек, у каждого был свой процент. Это не великие деньги, но для студентов четвертого-пятого курсов было круто.
Еще нас сильно проклинали за то, что финальные и выходные песни мы пели под фанеру. На что я говорил: мы пели и будем петь под фонограмму. Потому что, когда 20 человек поют живьем, по телеку ни хрена не понятно. Думали только об этом! Плюс, финалки и выходные песни — это не то, что выигрывает игру. Но когда в Юрмале к Маслякову подошли и пожаловались, он издал указ о запрете фанеры. Мне это было сказано в лицо. Я ответил: ай-яй-яй, какие мерзавцы! И все равно на играх включали фонограмму — решили: пусть они нас за руку схватят, чтобы мы не нажали на кнопку.
— Конфликт с Масляковым возник из-за этого?
— Мой конфликт с Масляковым — это лично мой конфликт, не команды. Я дал пресс-конференцию в Курске и был в такой запаре, что не обращал внимания на вопросы. Там была журналистка одной курской газеты, бойфренд которой — человек из КВН. И вопросы ее были скользкие — например, про цензуру. Я честно отвечал, что, конечно, Александр Васильевич смотрит и какие-то вещи не пускает, что есть наемные авторы — бывшие КВНщики, что жена Маслякова Светлана Анатольевна как режиссер может что-то убрать.
Мне казалось, это банальные вещи. Но их преподнесли как революцию. Потом это перепечатали — и мне позвонил финансовый директор Маслякова: «Ты читал газеты?» Я пришел в «Союзпечать» и сразу все понял. Сам позвонил Александру Васильевичу, он в принципе спокойно отреагировал. Хотя был напряжен. Сказал: «Разбирайся сам с этой газетой, я переживу».
Я был молодой и гордый, вины в себе не чувствовал. Мне просто не хватило опыта интервью. В тот момент я понял, что с КВН надо, наверное, заканчивать. Плюс, отношения внутри команды тоже обострились. Когда вокруг 11 звезд, капитану сложно их контролировать. Я так устал от бесконечных боданий: одергивать кого-то, получать в ответ тысячи претензий… Это же творческий коллектив, а я, по сути, был продюсером.
— Что значит «продюсером»?
— Если бы ты знал, сколько кабинетов я обошел, клянча деньги! Средства на первую игру 1999 года дал мой отец! Сказал: «Езжайте — потом отдашь». Мы выиграли, а я ходил и выбивал эту сумму из администрации. Когда мы ездили в Воронеж, ко мне подходил знакомый отца и вручал 200 долларов, на которые я неделю кормил 15 человек. Потом мы прорвались на телевидение, и в нас очень сильно поверил мой друг-банкир. Подключился город, край. Несколько игр нас спонсировали москвичи, которые налаживали бизнес в Сочи. Подъезжала машина — и мне просто давали пакет с деньгами. Я спрашивал: «А кого благодарить?» Да не надо никого, говорят, просто рекламный щит поставь: минеральная вода такая-то.
Поиск денег был моей основной обязанностью. Из тех команд, которые играли в полуфиналах и финалах, мы были самой нищей командой. Хотя такие легенды про бабло ходили — мол, мы Маслякову заносим, всех купили… Смешно! Если бы не Владимир Михайлович Филиппов — ректор РУДН, мы бы вообще ни одного сезона ни сыграли. Две игры подряд команда жила у него в общаге. Бесплатно! И потом еще — с бешеной скидкой.
Так что, с точки зрения продюсирования, «Утомленные солнцем» — успешнейший проект. К слову, что футбольные команды могут играть и без денег, если подходить к этому с умом. В каждой найдется свой Чалов или Кучаев, если дать им шанс.
— Когда парни без вас стали чемпионами, какие были мысли?
— Честно скажу: я настолько устал от КВН, что даже не смотрел игры. Работал в семейном бизнесе, тупо не успевал. Потом в записи пересматривал. Было чувство, что наконец-то команда заслужила. Она даже раньше это заслужила — в 2001-м, в финале с БГУ. Тот сезон был гораздо чемпионистее. В 2003-м были сильные моменты, но без такого катка. И все же я очень обрадовался, что так получилось.
Собираясь вместе, мы генерируем нереальный атомный заряд — кто бы чем ни занимался. Не могу сказать, что по отдельности творчество наших ребят меня всегда безумно радует. Но какая-то магия внутри команды есть.
— «Кто бы чем ни занимался…» У кого самая необычная история?
— Для меня самый крутой чувак — Йося Буяновский. Он живет в Таллине, рисует комиксы и персонажей для компьютерных игр! Нереальная профессия!
— Когда вы последний раз собирались вместе?
— На 55-летии КВН в Кремле. Там были самые сильные команды: «Новые армяне» с Гариком Мартиросяном, Пятигорск со Слепаковым, осетины с ребятами с ТНТ, «Уральские пельмени»… Когда нам дали первое место, Миша с Сашей радовались так, будто получили «Оскар». Или Лигу чемпионов выиграли! Тот же Саша Ревва в кино снимается, клипы делает, ведет дни рождения олигархов, где слово нельзя перепутать. Но, как только начинается КВН, его трясет — на репетициях он текст толком не может выучить! Потому что никто не хочет облажаться. Галустян в торте валялся, только чтобы все получилось.
Еще гениальная история была. В день игры я самый первый пришел в гримерку. Меня встретила женщина — такая, советского типа: «Молодой человек, вы к кому?» Проводила, а там такой коридор из позолоты, все очень круто. Вот здесь, говорит, Александр Васильевич, здесь — Александр Васильевич-младший, здесь Эрнст, здесь Нагиев… В самой гримерке две одинаковых комнаты. Мы заходим, и она показывает: «Ну что, вот здесь Галустян, а здесь — ваш коллективчик». Меня это просто порвало!
— С Масляковым после конфликта общались?
— Да, у нас абсолютно спокойное рабочее общение. Конечно, я не бросаюсь обниматься, но и негатива нет. Он очень мудрый человек. Александр Васильевич сыграл огромную роль в моей жизни: между нами не было ни редакторов, ни каких-то людей. Он смотрел и решал, что мы будем показывать. Все говорили: Масляков вас опекает и любит, поэтому даже соваться нечего. Думаю, если бы я тогда хотел продолжить работу в АМИКе — вообще легко бы!
— После ухода из «Утомленных» вы как-то участвовали в КВН?
— Нет. На одной игре был директором и автором команды «Мегаполис», там играла Наталья Еприкян из Comedy Woman. И все! Только на последних двух играх — встрече выпускников в Сочи и на 55-летии — я работал как автор и как актер «Утомленных солнцем». Сразу решил, что никаких пописываний на сторону не будет. Интересно придумывать для своей команды, остальное — ремесло.
— Вам нравится сегодняшний КВН?
— Смотрю его очень редко. И, честно говоря, мне грустно. Такое ощущение, что что-то из игры ускользнуло. Может, сам жанр видоизменился. Может, я просто старый и не понимаю молодых. Но мне не смешно. Когда мы сыграли выпускную игру с Томском, абхазами и РУДН, доля этой программы была настолько высокой, что ее три раза повторяли. Даже Светлаков в жюри удивлялся, насколько уровень юмора, энергетики и подачи у ветеранов выше.
Многие сейчас не успевают достичь пика в КВН и быстро уходят на телевидение. Из-за этой утечки мозгов новых монстров и не появляется. Вот почему у нас футболисты не уезжают в Европу, я не понимаю. Когда я смотрел игру «Зенит» — ЦСКА, думал: какой красивый стадион построили. Осталось построить футбол.
— Шесть матчей ЧМ-2018 пройдут в Сочи. Пойдете?
— У меня нет билетов ни на один матч. И безумного трепета и желания — тоже. Проработав пять лет внутри футбола, я перегорел как болельщик. Даже выход сборной России в финал ничего не изменит. Был полуфинал с Хиддинком — и что? За ним сплошные провалы. Мне интереснее, что будет с футболом в целом. Благодаря скаутской работе я знаю детей 2000, 2001 и 2002-го годов рождения и примерно представляю будущее. Оно не очень радужное.
— Что-то может спасти российский футбол?
— Как и все в России — к сожалению, только политическая воля сверху, которая поставит задачу построить систему. Пригласить, как во времена Петра I, иностранцев. И чтобы непосредственно руководство страны четко отслеживало, что их слушают. И делают что они советуют.
— Окей, лучшая шутка о футболе, которую вы слышали?
— «Песня запасного игрока», которую в КВН исполняла «Станция Спортивная».
Больше интервью на Sport24:
«В Чехии предлагали сняться в порно». Звезда «Движения вверх» — о кино, боксе, Коноре и Хабибе
«Я хлопала вместе со стадионом». Виктория Боня первой запостила гол Роналду