«Кто же нас будет слушать — мы же тупые спортсмены». Елисеев объяснил свои проблемы со здоровьем
Российский биатлонист Матвей Елисеев, завоевавший серебряную медаль в «Рождественской гонке», решил взять паузу в карьере, чтобы поправить здоровье. В интервью «Матч ТВ» спортсмен рассказал, что происходит, а также вспомнил свой переход из лыжных гонок в биатлон.
— Проблема именно со здоровьем или с отсутствием спортивной формы?
— Мне кажется, что в большей степени со здоровьем. Потому что в этом году мне первый раз в жизни проводили холтеровское мониторирование ЭКГ, причем дважды за лето. Плюс тот случай, когда биохимия была не в норме и вдобавок после УМО ко мне первый раз в жизни придрались, попросили пройти холтеровское мониторирование. В общем, есть что-то.
— Что показало холтеровское мониторирование?
— Я делал это в частной конторе, потому что мы были в Тюмени. Посмотрел не сразу, потому что никогда не задумывался, что с сердцем может быть что-то не то. И там есть определенные проблемы, которых, возможно, раньше не было, а возможно — были, потому что холтеровское мониторирование я проходил впервые в жизни.
— То есть может быть так, что только сейчас диагностировали старую проблему?
— Возможно. Поэтому и нужно разбираться, является это причиной или нет.
— Намерение разобраться пока еще абстрактно или уже предприняли какие-то шаги?
— Я уже ездил в ФМБА перед этой гонкой. Но специалист, к которому меня хотят отправить, был в отъезде. Поэтому по вопросу сердца я не смог получить консультацию. Но получил ее по другому — у меня есть болевой синдром в мышцах плеча, и с этим начали разбираться.
— Травма мышцы, защемление нерва?
— Склоняюсь к тому, что это травма мышцы или сухожилия, но УЗИ этого не показало. Возможно, проблемы с суставом. Когда это было в острой фазе, то при первой постановке палок болевой синдром такой, что отталкивание уходило в пустоту.
— Это проявилось на роллерах или на снегу?
— На снегу. Но я не помню момента, когда это произошло, когда я получил эту травму. Возможно, где-то на силовой. Проблема не настолько заметная, чтобы сразу бежать на операцию, она вялотекущая, но ощутимая.
— Когда болел локоть у Александра Логинова, то мне дали ссылку на специальные амортизаторы для палок для использования на роллерах. В сборной и вообще в биатлоне об этом знают?
— Первый раз о подобном слышу. Точно знаю, что у Петра Пащенко была какая-то проблема с руками и он брал не самые жесткие топовые палки, а вариант чуть помягче, чтобы они амортизировали.
— Помимо работы рук в лыжном ходе эта проблема еще где-то вас лимитирует?
— В некоторых специфических движениях, например, снять винтовку, изготовиться лежа. Из-за проблем с коленями я при изготовке лежа сначала опираюсь на руку. И делать это уже очень некомфортно.
— Вы же не были вообще ни разу в юниорских составах сборных, почему? Поздно созрели?
— Нет, не в этом дело. Я пришел в биатлон из лыж, в первый год по юниорам. Перед этим была пауза из-за воспаления легких в декабре, весь сезон мимо. И в первый год в биатлоне я был третьим на первенстве России среди юниоров, меня рассматривали в команду, но не взяли. Но уже в первый год по мужчинам регулярно заезжал на Кубке IBU в призы, одну гонку выиграл, и меня даже свозили на Кубок мира, где я финишировал семнадцатым.
— Это было семь лет назад, сезон-2014/15. Есть уже фактор многолетней психологической усталости?
— Есть, однозначно. Повторюсь, что пик этой усталости был после Олимпиады в Корее, когда чудесными техниками жена мотивировала меня работать дальше, и это было правильно, лучше для всех, потому что я, конечно, на тот момент быть еще не реализовавшимся до конца. Если бы закончил, то нудел бы как старый дед.
— Такого рода усталость обычно «лечится» достаточно длительной паузой. Порой даже помогают травмы, вынуждающие отдохнуть.
— У меня это был аппендицит перед сезоном-2018/19. Очень сильно помогло, я был счастлив, что лежу в больнице и не тренируюсь. Просто сказка. На какое-то время этого хватило, но потом проблема все равно вернулась.
— Помню, вы тогда похудели из-за аппендицита.
— Да, мне просто есть нельзя было (смеется).
— И тогда был разговор о новом весе, стоит его держать или лучше вернуться к тому, что был «до». В итоге как вышло?
— Наверное, есть моя ошибка в том плане, что за весом я так активно не следил никогда. Есть и есть — не набираю сильно. У меня достаточно объемные мышцы, они и определяют цифры на весах, жира почти нет. Может быть, стоит подумать о снижении мышечной массы, но тогда такие мысли меня не посещали.
— Сейчас посещают?
— Да.
— Почему тогда не сделали выводы?
— Сложно делать выводы, когда не знаешь, какой будет результат. В тот сезон, после аппендицита, я вошел уже в своем стандартном весе, он вернулся достаточно быстро. То есть в сезоне я не успел почувствовать разницу в весе, потому что ее не было.
— Тогда сейчас мысли о том, что, возможно, стоит снизить мышечную массу, базируются на каких-то косвенных признаках, они на что-то опираются или это просто гипотеза?
— Это всегда версия, никогда неизвестно, как на это отреагирует организм. По сути, нужно ставить эксперимент, как всегда в спорте и происходит. Можно взять двух спортсменов, и они три дня подряд будут делать развивающие тренировки, может быть, даже по две в день. И одному это зайдет, а второй будет год восстанавливаться. От трех дней!
— Обычно подобные эксперименты позволяют ставить на себе юниоры, которые сами еще себя толком не знают. Но вы уже давно не юниор, и, думаю, хорошо знаете, что вам делать точно не нужно, а в каком направлении стоит двигаться, какими методами и средствами подготовки.
— Такое есть, но кто же нас будет слушать, мы же тупые спортсмены.