«Есть много вещей, за которые мне стыдно». Телеведущая Тартакова — о еде, тренировках и работе на ТВ

Оксана Ларюшкина

Поделиться

Комментарии

Получилось не столько про ЗОЖ, сколько про жизнь.

Я с уважением отношусь к зожникам, которые не проживают жизнь, а делают это с умом. Назвать меня зожником не поворачивается язык — мне кажется, я вообще не такой пример: не встаю в шесть утра на пробежку, не занимаюсь йогой и растяжкой, не считаю калории. Наоборот: интуитивно питаюсь и люблю вино. Был даже период, когда училась в школе и держала сигарету.

На мой взгляд, нужно получать удовольствие от жизни. Если кайфуешь от бургера на обед или попкорна в кинотеатре, почему бы не насладиться этим? Для меня ЗОЖ — это договоренность с собой. У меня есть внутренний цензор, который бьет по рукам и говорит «Соня, хватит тянуться к шоколадке», но никогда не было проблем с лишним весом, и я понимала: моя фигура не идеал, но и проблем со здоровьем нет. Поэтому, если я хочу вредную гадость — съем. Не призываю так делать, но я так живу, это мой выбор.

До карантина даже не подозревала, что люблю готовить и есть дома. Сейчас с супругом практически не пользуемся доставками из ресторанов — готовлю 99% времени, постоянно изучаю рецепты, придумываю что-то новое. Это мой ЗОЖ: приготовить своими руками, без лишних добавок и примесей.

Учусь готовить вкусные стейки из тунца: здесь важно не пережарить и сделать все правильно. Мне дико повезло: мой любимый шеф-редактор «Матч ТВ» Денис Хохлов учился на повара, и он специалист приготовления рыбных блюд. Он поделился рецептами, рассказал о важности сковородок, как растопить масло, какую добавить зелень. Еще меня потянуло на индийскую кухню: экспериментирую с курочкой, грибочками, радую Степана. Вообще, мой муж (теннисист Степан Хотулев. — Sport24) — всеядный и ест все, что готовлю. Бывшие спортсмены — они такие: готовы съесть что угодно.

Я могу поправиться, даже в этом году был период, когда набрала несколько килограммов. Тогда я отказываю себе в сладостях и мучном. Я девочка и четко отдаю себе отчет, как выгляжу. Но, когда происходит порыв съесть что-то вредное — я себе не отказываю. На самом деле, в правильное питание легко втянуться: договариваешься с собой на три недели, и вот уже сложно представить день без гречки или овсянки. Важно всегда прислушиваться к себе и вести диалоги — я этому научилась. Вообще, внутри себя я очень болтливая.

У меня нет конкретного человека, на которого ориентируюсь, но есть собирательный образ. Очень импонирует своей открытостью Маша Командная. Мне нравится, что она вообще не боится быть собой, не стесняется, хотя понимаю, что любые комментарии в интернете ее глубоко ранят, как и любого человека. Она очень смелая и веселая.

Очень нравится Маша Шарапова, которая не вписывается ни в одну категорию. Она не просто спортсменка, красивая девушка, бизнесвумен или миллионер, она больше и выше всех категорий, абсолютно недосягаемая персона. Кто-то обвиняет ее в высокомерии: на мой взгляд, это признак внутреннего статуса, гордости и достоинства.

Насколько я волевой человек, проще сказать кому-то со стороны. В жизни были непростые периоды — там воля проявлялась. Когда нет выбора, то приходится не ломаться и выдерживать.

Я очень люблю работать — это тот род деятельности, к которому я всегда шла. Никогда не было иллюзий, что могу заниматься чем-то другим. Было бы снобизмом жалеть себя или уставать от эфиров. На канале работают коллеги, мальчишки, которые могут прокомментировать матч, прийти в гримерку и говорить про усталость. Я всегда смеюсь и говорю: ну да, у тебя такая сложная работа, ты же говоришь о футболе. Люди, которые работают на заводе, тебе посочувствуют.

Как у любого человека, у меня бывают внутренние терзания: что-то не получается на работе, не запускаются проекты, проваливаются задачи, или, наоборот, хочется больше развиваться. Я расстраиваюсь, думаю: ну как же так, вокруг такие талантливые люди, успевают во всех сферах, а я больше ничего не могу. Но я понимаю, что нет абсолютно способных людей и идеальных сотрудников, мы все с червоточинами. Много вещей, за которые мне стыдно в работе и жизни — это нормально. Главное — признаваться себе, что я не идеал. Здорово сомневаться в себе, страшнее думать, что ты — король.

В работе учусь всегда и всему: я абсолютный ноунейм, о моем существовании знает маленькое количество людей, и это круто — есть куда расти. Мне дико повезло — я люблю спорт, мой день начинается с Telegram-канала Васи Конова, читаю новости, всегда нахожусь в потоке. В детстве смотрела с папой теннис, футбик, лыжи — обожаю спорт и сомневаюсь, что есть что-то круче.

Наверное, на работе меня воспринимают как очень лучезарного человека: я всегда улыбаюсь, говорю «приветули», болтаю. Такая энергичная девчонка, которая всегда готова и в эфир ворваться, и в командировку поехать. Но внутри происходит невероятный зажим. Я сильно люблю одиночество, и мне сложно общаться с незнакомыми людьми — всегда стесняюсь и сомневаюсь в себе, людях, принятии решений. Я научилась не показывать это в работе — коллеги могут удивиться такому откровению. Как сказал Губерниев — работа лечит. В 2016 году я полетела на Олимпиаду в Рио на следующий день после похорон мамы и как никогда осознала эту фразу. В эфире все хорошо: не болит ни живот, ни голова, ты рассказываешь о спорте и ни о чем не думаешь.

Твои проблемы никого не касаются, почему нужно вываливать на кого-то свое дерьмище? Это вопрос взаимного уважения — неважно, ты телеведущий, курьер или менеджер. Это правильно. Так легче жить, когда не напрягаешь людей, после встречи с тобой остается приятное послевкусие.

Мне нравится дикий профессионализм и любовь к делу моего близкого друга Димы Губерниева. Он помогал мне множество раз. Когда начинала свою творческую деятельность, даже не могла представить, что станем коллегами. Поражаюсь его смелости, как он голоден до побед. Он — царь и бог спортивного ТВ и телевидения в целом, но при этом никогда не опускает планку и пашет все время.

Губерниев — нереально крутой партнер, каждый выход в эфир с ним — школа жизни. Он всегда дает говорить и никогда не сделает, чтобы соведущая чувствовала себя некомфортно.

Главный плюс работы в кадре совсем не в том, что ты светишь лицом — это знакомство с людьми, с профессионалами, которых сам когда-то видел по телевизору. Когда я только начала работать в эфире, еще была жива мама, которая смотрела их все. Мы созванивались и обсуждали девчачьи вопросы: как накрасили, одели, уложили волосы. Охранники на работе не узнают меня без грима, ведь в жизни я не крашусь, ношу кеды, джинсы и косуху. Если бы не мама, я бы даже не обращала внимание на то, как выгляжу в кадре. Для меня всегда было важно, что и как я говорю. Информативность перекрывала любые внешние проявления. В этом плане я прошла школу жизни на радио «Спорт», куда пришла семнадцатилетней девочкой. Не представляю подобную радиостанцию сейчас.

Радио всегда будет моим любимым проявлением себя, там можно быть кем угодно. С помощью голоса и интонации ты представляешься людям в разных ролях: секси блондинкой, томным экспертом, девочкой-припевочкой. На «Матч ТВ» эксклюзивный контракт, и я не могу совмещать и работать где-то еще. Так живет большинство ведущих, ведь мы — лица канала и ему, по сути, принадлежим.

Когда канал только заработал, было некое недопонимание с мальчиками-ведущими. Многие умело тянули одеяло на себя, иногда приходилось выяснять рабочие отношения, как вести себя в эфире. Мальчики не привыкли работать с девочками, учились понимать, что не только они в кадре. В самом начале, бывало, они говорили: я расскажу десятиминутный блок, а ты уйди на рекламу. Так себе предложение… Но так было раньше, сейчас мы умеем работать как в одиночку, так и в команде. Нет конкуренции среди девочек — нас мало, и мы дружим.

Года два назад заставляла себя тренироваться дома, это даже вошло в привычку. Как только поняла, что довольна результатом — походила с накаченным прессом и поняла, что мне не доставляет удовольствия заниматься дома на коврике. Около дома есть студия йоги, но никак не заставлю себя собраться — нужна компания. Мне нравится играть в теннис с мужем, но это получается редко. Ему интересно делать это со мной и хватает пятнадцати минут, чтобы закончить игру.

Я начала поздно заниматься теннисом: мне было 9-10 лет. Я обожала этот спорт, и даже в своем теннисном клубе лет до шестнадцати подбрасывала детишкам мячики. Пару недель назад мы с папой разбирали на даче фотографии и нашли одну, на которой я, мой тренер Светлана Владимировна Зеркалова и Карен Хачанов. Мы занимались в одном клубе «Тригона», но не помним друг друга в то время. Забавно, что эта фотка — единственный отрезок времени, когда я была выше Карена.

Мне кажется, что в России мало людей заинтересованы спортом. Это вина тех, кто преподносит спортивную информацию, ведь мы делаем это не совсем правильно. Спорт нужно преподносить через личные истории и людей. Призовые места, рекорды и медали начинаются с человеческой победы. Человек, на которого надевают медаль, также может расстаться с девушкой, потерять родственника или переживать личную трагедию — внутренняя победа над собой намного более значима, чем любая Олимпийская медаль. Часто личные драмы трогают таких же людей больше, чем цифры на экране.

Мне 30 лет — конечно, хочется полноценную семью. Я против того, чтобы девочек такого возраста называли старородящими — это бред и унизительная история для любой девчонки. Предназначение женщины — больше и шире, какое ты сама себе припишешь. Сейчас мне уже хочется делиться любовью не только с супругом и семьей, но и с маленьким человечком, который будет бегать рядом. Но, как у любого творческого человека, у меня есть дилемма: реализовываться в профессии дальше, создавать что-то новое, давать жару или смотреть в сторону детей. Пробую договориться с собой и понять, какая сторона перевесит.

Я работаю с 17 лет, и не было ни дня, чтобы я зависела от мужчины. В начале работы на радио мне платили 10-15 тысяч рублей, но не было промежутка времени, когда не было своего дохода и я говорила: дорогой, мне тут нужно на ноготочки. Я привыкла отвечать сама за себя, поэтому не представляю, как уйду в декрет и перестрою жизнь. Даже отношения становятся крепче, и увереннее стоишь на ногах, когда есть условная «банка», куда складываешь свои деньги и понимаешь: ты независима от человека рядом.

Я вообще не понимаю многих жизненных вещей и пытаюсь убедить себя в обратном. Здорово все звучит на словах, на деле — столько слез пролито. Я очень восприимчива, но стараюсь не плакать при посторонних людях. Все познается в сравнении: когда сталкиваешься с чем-то плохим в жизни, любая ситуация на работе быстро отпускает. Думаешь, если справилась с таким, то и это переживем. Я очень импульсивная, и муж за это часто ругает. Первая реакция на негативные события: гнев, переживание, эмоции, хотя я пытаюсь работать с этим. Говорю себе: главное, что все живы, остальная мутотень не сломает.