Русская лыжница провела сезон на Кубке мира. Как Варвара Прохорова боролась за путевку на Олимпиаду
Российских зимников отстранили от международных стартов весной 2022-го. В итоге к 2025 году особого потепления не случилось, несмотря на приближающуюся Олимпиаду в Италии. Допуск до отборочных стартов есть у фигуристов, конькобежцев и шорт-трекистов. Самыми первыми получили возможность не только побороться за путевки на Игры, но и полноценно соревноваться в сезоне — ски-альпинисты.
Такой вид спорта дебютирует на Олимпиаде-2026. Задача спортсменов — подняться в гору, а затем спуститься с нее. Для этого они используют лыжи с камусом — специальной накладкой с ворсом, чтобы инвентарь не проскальзывал назад при отталкивании, а также ботинки с креплениями, которые имеют режимы для подъема и спуска.
В Италии олимпийские медали в ски-альпинизме будут разыграны с 19 по 21 февраля в лыжном центре «Стельвио» в трех видах программы: в мужском и женском спринте, а еще смешанной эстафете. Прохождение спринтерской дистанции занимает 3–4 минуты, спуск сделан по правилам гигантского слалома, а финишную часть атлеты бегут коньковым ходом. В смешанной эстафете принимают участие два человека.
Одной из самых заметных ски-альпинисток в сборной России является Варвара Прохорова. У нее много разных наград в лыжных гонках, в альпинизме и гонках с препятствиями. Пробовала себя Прохорова и в гребле. Вы можете знать ее как первую в мире, кому удалось взойти на Эльбрус на беговых лыжах. Теперь она в ски-альпинизме.
Корреспондент Sport24 Виктория Дмитриева обсудила с Варварой ее полноценный сезон в новом виде спорта, также поговорили о шансах россиян на участие в Олимпийских играх — 2026.
— Первый международный сезон в ски-альпинизме для тебя завершен. Как дела?
— Много опыта получено. Я ведь никогда не соревновалась со спортсменками такого уровня. У меня был турнир в 2022 году — чемпионат Европы, но так, между делом. Я приехала с лыжных стартов, когда находилась в Европе. Стартовала там, как во сне. Здесь я уже полностью понимала, что это за вид спорта. Уровень совсем другой. Ты после полноценного сезона на Кубке мира, чемпионата мира понимаешь, к чему нужно стремиться.
— В сезоне у тебя было много приключений, которые заставляли нервничать. Много седых волос на голове прибавилось?
— Да, даже как-то страшно, сколько всего происходит. Вроде все как всегда, но столько вылезло непредвиденных обстоятельств.
Не знаю, стало ли больше седых волос на голове, но после каждого старта у меня начиналась простуда. Длилось все это дня по три. Я понимала, что это явно не может быть какая-то просадка иммунитета или что-то такое. Просто начинала чихать, болело горло и кашляла по ночам. После одного старта это начиналось, а к следующему я уже была почти в норме. Такое не добавляло позитива.
— Ски-альпинизм в России — спорт, где многое строится на личном энтузиазме спортсменов. Тебе пришлось заплатить 5 тысяч евро — взнос за рассмотрение заявки на нейтральный статус. Такие деньги нашли не все ребята из команды. Что-то за это время изменилось? Может быть, федерация уже готова как-то помогать тем, кто не тянет, у кого нет спонсоров?
— С оплатой ряда выездов на некоторые старты позже кто-то подключился. Нейтральный статус официально никому не оплатили, но, насколько я знаю, там кому-то регионы помогли. Просто мы это не обсуждали. Шла речь, что, может быть, федерация сможет компенсировать расходы, но такого еще не было. Хотя в процессе федерация подключилась к оплате некоторых выездов на соревнования.
Пока непонятно, как все будет в новом сезоне. В этом же наше участие случилось спонтанно. Нам за несколько дней до каких-либо изменений говорили, что нужно покупать билеты и лететь.
— Сколько было хейта к летникам, когда они соглашались на нейтральные статусы и ехали на Олимпиаду-2024, но ски-альпинизм не особо популярен в России, поэтому внимания к вам меньше. В этом есть плюс?
— Я, возможно, не самый звездный спортсмен, но давно в этом деле. Меня знают. Конечно, пришлось довольно много отвечать на вопросы, однако знаю, что некоторых в команде — молодых — вообще не трогали. Я же по каждому поводу получала вопросы. От популярности вида спорта это не зависело.
— Когда ты вписывалась в историю с нейтральным статусом, осознавала все риски, в том числе и репутационные. В итоге получила больше негатива или позитива?
— Когда вся эта история про нейтральный статус только начиналась, много негативных вещей писали. При этом было, наверное, 80 процентов — позитива. Постепенно и негатив ушел. Плюс мне писали коллеги из лыж, биатлона — спрашивали подробности участия, получения нейтрального статуса, подбадривали. Сейчас, я думаю, уже вопросов особо не возникает, когда это все так общественно одобрено.
— Ты один из немногих примеров спортсмена, который не ждет помощи от кого-то, а ищет ее сам. Это свойственно европейцам. У тебя есть объяснение, почему другие бояться идти против системы?
— Не могу сказать, что это у меня от какой-то хорошей жизни сложилось, но я благодарна сейчас, что так рано столкнулась с большим количеством отказов в просьбах по спорту.
Возможно, еще дело в том, что я из семьи с математическим мышлением. Родители отучились в университете имени Баумана. Они у меня очень мыслящие люди. И я как-то себя всегда ощущала человеком понимающим, что собой представляет текущая ситуация. А вообще как-то по жизни приходилось много думать. И поэтому, наверное, мне сложно было мириться с тем, когда что-то не происходило так, как бы хотелось.
— Первый этап Кубка мира в Куршевеле — твой дебют в рамках этих соревнований в ски-альпинизме. Ты, понятное дело, не разорвала там соперниц, но была максимально счастлива поучаствовать, осмотреться и получить опыт. Что поняла о себе за время отсутствия на международном уровне?
— Я поняла, что выступай там 10 лет до этого или хотя бы 1–2 года, мне бы, наверное, это очень многое дало в этом сезоне. В 2022 году я на чемпионате Европы ничего не поняла. Мне дали лыжи в руки, я пробежала, и на этом все. Там совершенно не было тех ощущений, что в этом сезоне. Здесь уже к концу начала в спортсменках разбираться. На себе прочувствовала, какие могут быть ошибки, что есть столкновения, что можно потерять лыжу, как действовать в тех или иных гонках. В общем, опыт дает очень многое.
— В Куршевель ты приехала без багажа, потому что боялась из-за быстрой пересадки остаться без вещей. Уже на месте тебя одевали фактически всем миром. После того этапа КМ подобного больше не случалось?
— Да, уже подобного не было. Везде была со своим инвентарем.
— Перед третьим этапом КМ в Испании из-за отсутствия одной бумажки — о прохождении УМО — тебе отказали в оплате поездки на соревнования. Относительно официальный спонсор команды, как ты его называла, — в каких отношениях вы сейчас?
— Да в принципе нормально все. У нас не было толком диалога. То, что я это афишировала, было вызвано тем, что мне действительно понадобилась помощь. Мне сухо сказали, что пока так с поездкой, но потом документ сделали. Никакого общения, разлаживания и налаживания общения — его не было.
— Несмотря на это, неравнодушные люди помогли тебе собрать 200 тысяч рублей. Хотя еще до краудфандинга ты думала, что осталась одна. Состояние было близко к депрессии или ты не так глубоко переживала происходящее?
— У меня было состояние, при котором я думала: «Блин, почему опять какая-то фигня со мной?» По сезону, кстати, когда был какой-то прогресс в результатах, я тоже натыкалась на препятствия. Это не сбивало, а закаляло. На будущее я получила такой опыт, прошла огонь и воду, что теперь ничего не страшно.
— В итальянском Бормио на четвертом этапе Кубка мира у вас было опробование олимпийской трассы. Что ты можешь о ней сказать?
— Трасса комфортная и красивая в плане обзора. Там все будет круто просматриваться. Я была в гостях у коллег из Италии. И их дом на одной из улиц расположен так, что окно выходит прямо на олимпийскую трассу, то есть можно сидеть в кресле, пить кофе и смотреть из окна, что там происходит.
В Италии чуть отличается спуск. Их могут делать разными, с дополнительными буграми, уклонами. И вот на Кубке мира организаторы сделали виражи с контруклонами. Едем, кстати, плюс-минус как с обычного спуска. Не знаю, будет ли так же на Олимпиаде, но еще там финишной прямой почти не было. Прямо со спуска мы пересекали черту, не было никаких спуртов.
— Чемпионат мира в швейцарском Моржене преподнес тебе встречу с уже экс-главой МОК Томасом Бахом. В России к нему не у всех позитивное отношение. Когда выкладывала фото, понимала, что у народа полыхнет?
— Я не придала этому значения, посредственно отнеслась. К тому моменту уже чувствовала, что реакции, комментарии внутренне не откликаются, что мне не хочется на них отвечать. Если первое время было желание что-то прояснить людям, когда я видела недовольство, потом оно пропало.
Представьте меня в этой ситуации. В лыжных гонках у меня было участие в международных турнирах, но все равно это не Олимпийские игры и чемпионаты мира. Были соревнования немного другого уровня. А тут я сижу, завтракаю и вижу его за соседним столом. Я не знаю, как можно было сдержаться и не подойти. Тем более я оцениваю людей довольно нейтрально, с пониманием позиции. Поэтому подошла к нему, потому что мы ездим по стартам с определенной целью. Было символично с ним поболтать и сделать фото.
— Значок, подаренный им, носишь?
— У меня есть рюкзак швейцарского бренда. Тогда он был со мной там. Это первый прикол, так как мы встретились именно в этой стране. Плюс он от бренда Bach — еще одна интересная деталь. Прицепила значок на него, так и ношу.
— Перед стартом ЧМ-2025 ты получила травму спины. Как со здоровьем сейчас?
— У меня была надежда, что к чемпионату мира я, сделав корректировки, смогу хорошо выступить. Плюс была в неплохом состоянии. Травма случилась, когда делала упражнения, которые выполняю каждый день. А на чемпионате мира делала их еще и в облегченной форме, с уменьшенной нагрузкой. Я никак не ожидала такого эффекта. Возможно, накопительная нагрузка, может быть просто неудача, что я травмировалась. Боль отдавала мне в ноги, шла по всей спине, пояснице. Я не могла разогнуться. Есть фото, как я выглядела тогда, но пока не выкладывала его в сеть.
Я почти не могла ходить. Это было за несколько дней до начала соревнований. Мне помогли иностранные коллеги, потому что, к сожалению, с нами не ездят ни врач, ни массажист. Ситуация осложнялась еще тем, что мы были в небольшом поселке, где не особо много услуг. Я нашла там типичного массажиста. Ценник был в районе 13 тысяч рублей за 45 минут массажа. Вариантов особо не было, я думала: «Ладно, окей, если что, пойду». В итоге мне помог физиотерапевт из Бельгии. Он немного скорректировал состояние. Его манипуляции помогли, но умеренно. Еще я обмазывалась всякими обезболивающими. Внутримышечные разрешенные уколы хотела колоть, но там невозможно было купить шприцы без рецепта. Пришлось использовать крема. Так что на чемпионате мира особо ничего не получилось. Легче стало только через неделю после.
Ситуация до сих пор на сто процентов не нормализовалась. Через месяц я в аэропорту поднимала свой чехол с лыжами и затем целый день чувствовала дискомфорт. Я стараюсь быть осторожной, не делать резких движений, большие тяжести не поднимаю. Но все это долгий процесс.
— Конец сезона у вас был в норвежском Тромсе. И уже сам факт того, что россиян пустили туда, был большой победой. Были опасения, что гонки могут пройти без вас?
— Мы, наверное, за пару недель до Норвегии спросили в чате, где есть представители Международной федерации: «Мы точно сможем поехать?» Никто про отказ не сказал. Хотя был тревожный момент, когда нам из отеля не отвечали. Мы думали, что нас игнорируют, но в итоге, видимо, было какое-то недоразумение. Позже бронь подтвердили. Еще было опасение, связанное с аэропортом. В итоге нам никто ни слова не сказал. В общем все прошло хорошо, без нареканий.
— Ты еще в начале сезона рассказывала, что люди из международной федерации адекватно относятся к россиянам. А что организаторы на местах?
— Тоже все нормально. На чемпионате мира я просматривала трассу. Там есть люди, которые делают разметку и так далее. Обычно все это делают за несколько дней до старта, но тут заранее было. Я ходила и встретилась с начальником трассы. Он поинтересовался, кто я и откуда, поспрашивал разное и говорит: «О, круто». На следующий день снова пересеклись, он меня узнал и спросил: «Как дела?» Был еще случай в той же Швейцарии, когда тестировала трассу, и французский сервисер занимался там парафинами. Оказалось, что он работал в сборной Франции по лыжам и у нас с ним есть общие знакомые. Он говорит: «А я дружу с вашим российским сервисом». Я же у нас всех знаю, поэтому были темы для разговоров.
— На Олимпиаду попадут только 18 женщин и мужчин. Для тех, кто не будет открывать никакие итоговые протоколы за сезон, насколько ты близко или далеко от попадания в этот топ?
— У нас где-то 100 человек в рейтинге. Я где-то в первой половине (Прохорова по итогам сезона в общем зачете олимпийского рейтинга идет на 50-й позиции. — Sport24), но на данный момент вне топ-18. Там еще дают несколько континентальных квот. Получается, что всего по прямому отбору чуть ли не 10 человек только пройдут. Это малореально.
— Что у твоих сокомандников с отбором?
— У девчонок там плюс-минус все достаточно близко. У мужчин у нас предварительно, скорее всего, попадет один человек (Никита Филиппов занимает 10-е место в олимпийском рейтинге по итогам сезона 2024/25. — Sport24).
— Откуда пошел слух, что ты якобы собираешься менять спортивное гражданство на армянское?
— На самом деле не могу пока это прокомментировать. Я такого комментария не давала.
— У тебя давний и долгий путь к Олимпиаде. Ты пробовала через лыжи, греблю, а теперь борешься за путевку в ски-альпинизме. У фразы «Никогда не сдавайся» в твоем случае есть лимит?
— Я проводила оценку своего состояния. У организма есть какие-то нюансы, но они такие, что ничего не мешает мне заниматься спортом. Да и нужно смотреть по ситуации. Пока все цели и задачи выполнимы, можно соревноваться дальше. Когда я пойму, что мне это неинтересно, я хочу попробовать что-то другое, тогда уже да: лимит будет исчерпан.
