Суд над Кокориным и Мамаевым после премьеры «Игры престолов». Как это было

Суд рассмотрел две видеозаписи. Выводов не сделано, все разборы — в прениях. Пока исследование видозаписей больше похоже на дружеский просмотр премьерного сезона «Игры престолов». На этом сегодняшнее заседание завершилось. Та же компания соберется завтра в 13:00. Подсудимые с адвокатами успеют еще съездить в Мосгорсуд к 9:00 на рассмотрение апелляции.

Перешли к обсуждению момента удара стулом.
Прилипко: «Вижу, что Пак резко закрыл компьютер. Готов к бою, наверное».
Прокурор: «Вся страна видела, что удар в голову».
Стукалова: «Вся страна уже другое говорит — почему так долго держат».
Мамаев: «Прошу обратить внимание, что я на протяжение последних минут спокойно говорю с Паком и не принимаю противоправных действий. Уже три минуты спокойно рядом с Паком стою!»
Прокурор: «Кокорин-старший четко бьет Пака, затем Мамаев четко бьет Гайсина».
Ромашов: «Смотрите, как лихо стоит Пак! Руки в боки! И это после черепно-мозговой травмы!»
Прилипко: «Самурай!»
Кирилл Кокорин: «Заметьте, что ни одна спинка ни одного стула не висит. Все цело».

Прокурор не упустил момента подколоть Александра Кокорина.

Прокурор: «Теперь Курочкин, ой, Куропаткин садится. На больные колени!»
Кокорин: «Тогда у меня был тренировочный процесс каждый день. Какие колени? Лучше сговор покажите нам».
Мамаев: «Прошу обратить внимание, что компания за нами до сих пор не ушла».

Некоторые диалоги подходят для юмористического кино.

Прокурор: «Что Григорян дает Бобковой, что она втирает это в десну?»
Адвокаты: «Это жвачка!»
Барик: «Может, у нее коронка выпала?»
Ромашов: «Вы бы хоть в кино посмотрели, как наркотики дают. А Мамаев спит уже».
Мамаев: «Вот, вот, обратите внимание на мои действия».

Павел Мамаев попросил остановить видео: «За нами все это время сидит компания и никаких переживаний за агрессию у них нет. Они не считают, что мы хотим кому-то принести вред. Люди не испытывают дискомфорта».
В это время в кадре видно, как Павел Мамаев целуется с девушкой. На это обратил внимание прокурор: «Это разве не поцелуи?»

Слудеющее видео для просмотра из «Кофемании». Без звкуа. Пока обсуждают поведение Бобковой. Она танцевала Gangnam Style в зале, но это было еще до прихода Пака.
Прокурор: «Бобкова наклонилась к паху Кокорина».
Стукалова: «И тут же поднялась».

Выводы адвокатов после просмотра видео с регистратора.
Ромашов: «Александр Кокорин не нанес ни одного удара Соловчуку и не преследовал его. Он оттаскивал Мамаева, старался держать его за одежду. Кокорин не говорил про номера машины и не говорил, что найдет его. От Саши я услышал только один диалог о том, что оскорблять людей нехорошо».
Стукалов: «Свидетель на мои вопросы ответить не смог, но несколько раз было слышно, как Кокорин кричал: «Мамай!», пытаясь его остановить».
Бушманов: «До момента конфликта между Мамаевом и Соловчуком на протяжении двух минут идет беседа. Соловчук что-то говорит и держится уверенно, утверждения прокурора о толчке неверны. Было резкое изменение движения руки снизу вверх. Мамаев берет за подбородок и далее следует удар. Мамаев не падает только благодаря тому, что его держит Кокорин».
Барик: «Мамаев действительно держит, но первым удар наносит Соловчук. Он бежал, а его еще никто не бил. О сговоре тоже говорить нельзя. Если бы Соловчук не ударил Павла, то драка не началась бы. Надо дать премию «Оскар» ему. Весь диалог строится вокруг того, что все спрашивают у Соловчука об оскорблениях. Кирилл Кокорин при ударе ногой до Соловчука не достал. На это тоже прошу обратить во внимание. Стороннее лицо, которое не относится к подсудимым, подошло к машине и сказало фразу про номера».

На видео отчетливо слышна речь Александра Кокорина. Обращается он к Виталию Соловчуку.
«Можешь сосредоточиться и сказать, какого *** (черта) мы петухи? Лично тебе, мы что сделали? Какого *** (черта) ты говоришь, что мы петухи, братан? Клянусь матерью, что тебя никто не тронет».

Обсуждение видеозаписи напоминает лекцию в университете. Каждая группа говорит о своем. Прокурор настаивает, что Соловчук оттолкнул Мамаева, адвокаты единогласно твердят, что это был удар. Судья просит не устраивать балаган. Прокурор и Стукалова спорят, брал ли Мамаев Соловчука за челюсть.

Вячеслав Барик попросил не держать до 22:00. Завтра адвокатам и подсудимым к 9:00 предстоит явиться в Мосгорсуд на рассмотрение апелляции. Судебные приставы открывают запечатанный конферт с картой памяти, сначала просмотрят кадры, заснятые видеорегистратором.

Выяснилось, что следователь не показывал видео с камер наружного наблюдения свидетелю Андрею Кустову. Прокурор ходатайствовал о просмотре видеозаписи — судья удовлетворил. В зал вносят телевизор.

Адвокаты были против, они устали.
Мамаев: «До 11 время есть, мы не торопимся».
Барик: «Мы тоже, но мы говорим о качестве работы».
Стукалова: «Надо на чистую голову».

К Андрею Кустову вопросов накопилось не так много. Спрашивает Андрей Ромашов.

— Повреждения на лице у Соловчука — нос был разбит?
— Я просто кровь видел. Жутких ран у него не было, просто кровь.
— Вы сказали, что Кокорин объяснял про драку. Какой?
— Александр.

Тут вступил в диалог сам Александр Кокорин:
— Лично я часто хожу в этот клуб?
— Ну раза четыре видел.

Диалог свидетеля Андрея Кустова и прокурора.

— Я работал внутри клуба. Смена заканчивается, когда клуб закрывается.
— Как часто видели подсудимых у себя в клубе?
— Раз в три месяца.
— В тот день сколько людей было?
— Не считал, большая компания была.
— Во сколько примерно подсудимые уезжали?
— Около шести. Они вышли, спросили у меня, есть ли трезвый водитель.
— Что сказали?
— Есть. Вышел вместе с нми, подвел к такси. Открыл дверь и сказал о них водителю. Они что-то дурачиться начали. Играть, толкаться.
— Агрессия была?
— Нет, они игрались между собой.
— Такси какой марки?
— Митсубиси.
— Что было дальше?
— У меня смена закончилась, я периодеваться пошел. Вызвал такси и вышел на улицу. Застал потерпевшего — они о чем-то разговаривали.
— Камеры видеонаблюдения у вас есть?
— Да.
— Вы выходите. Что видите?
— Человека за работой — водителя. Группа лиц о чем-то с ними говорила.
— Они за машиной стояли?
— Нет, перед. Рядом с водителем стояли Мамаев и еще кто-то. О чем-то говорили.
— Водитель что-то говорил?
— Головой кивал.
— Агрессия была?
— Нет. Просто говорили. Потом сели в машину.
— Водитель сам сел?
— Вместе. Ну его кто-то вел.
— Повреждения видели?
— Кровь на лице.
— Водитель прямо стоял или согнуто?
— Ну голова вниз была. Руки шевелились.
— Видели, чтобы кто-то наносил удары?
— Нет.
— Повреждения на машине?
— Не обратил внимания.
— Что было дальше?
— Водитель сдал задом и уехал в сторону Садового. Потом ко мне подошел Кокорин, сказал, что его назвали петухом. Я сказал, что мне неинтересно и чтобы они прекратили заниматься ерндой и поехали спать домой. Затем Мамаев спросил про запись.
— Мамаев просил запись?
— Ну спросил, есть ли она.
— Цель обозначил?
— Нет.
— Когда уехали подсудимые?
— Не знаю. Мое такси приехало раньше и я уехал

На допрос вызван свидетель Андрей Кустов. Охранник клуба «Эгоист».

Судья Елена Абрамова допрашивает свидетеля Андрея Козлова.

— Вы видели мерседес перед клубом?
— Понимаете, следователь…
— Забудьте про него. Вы в суде передо мной стоите.
— Я не запоминал марку. Стояла белая машина.
— Кто находился перед ним?
— Водитель, и еще трое: Мамаев и Александр Кокорин. И в стороночке Протасовицкий.
— В чем был предмет беседы?
— Все было шуткой, смешком.
— Общались дружелюбно?
— Улыбались.
— Что дальше?
— Просто беседовали.
— Слово «петух» звучало?
— Да.
— В каком контекста?
— «За что ты меня петухом назвал?»
— Как это соотносится с тем, что они улыбались?
— Братом назвали его, общались спокойно.
— Видели, как Кокорин положил руку на плечо Мамаеву?
— Да, они рядом стояли, обнимались. Рядом стоял Кирилл Кокорин. Я не видел, кто кого толкнул или ударил. Я курил. Потом побежали. Уже после по видеокамерам посмотрели.
— Вы видели, чтобы Соловчук отстранял чью-то руку или кого-то отталкивал?
— Он стоял ко мне спиной. Было поступательное движение. Дальше я просто не увидел, кто кого бил. Они пробежали вокруг машины, потом мимо меня. За ним побежал парень.
— Кто бежал?
— Мамаев и Кирилл Кокорин.
— В момент преследования Мамаев падал?
— Да. И водитель остановился. Потом побежал снова. Мамаев поднялся и побежал, Кирилл тоже бежал. Затем побежали и остальные.
— Кирилл пытался нанести удары?
— Они уже убежали. Движения в пустоту были.
— Какие движения?
— Как будто что-то хочет, но не может. Водитель пытался нанести удары. Потом я зашел в клуб.
— Когда все подошли к Соловчуку, кто-то лежал на земле?
— Он упал в самом начале только если. Потом встал. Они побежали, а он зашел.
— Какие действия производили девушки?
— Полицию звали, кричали «Хватит, остановитесь». Это же девушки. Как они орут обычно.
— Почему кричали?
— Агрессия, наверное, исходила.
— Почему вы решили не вмешиваться?
— Потому что это происходило за пределами клуба, а я на работе. От руководства такое распоряжение.
— Почему не вызвали полицию?
— Девчонки потому что кричали.
— Соловчука вы видели?
— Да. Поймите, я просто покурить вышел. Следователь у меня все спрашивал, как я кровь не видел, ведь я даже смотрел в его сторону.
— На автомобиле были механические повреждения?
— Я не видел. Следователь спрашивал: «Видишь камеру?» Видел. Дальше продолжал: «Значит, повреждения были».
— Показания гособвинителю соответствую?
— Соответствует все, кроме агрессии. Я быстро их читал. Все было напряженно: видео, разговоры, то тут, то там…

Прокурор считает, что свидетель врет, поэтому так нервничает. Адвокаты моментально выразили недовольство, а Андрей Козлов продолжил рассказ:

— Компания была веселая, никакой агрессии. Кто-то игрался, кто-то бегал.
— Был сговор?
— Нет.
— Это было спонтанно?
— Да.

Адвокаты братьев Кокориных по очереди обратились к свидетелю Андрею Козлову.

Ромашов: «Вы видели, чтобы Александр Кокорин нанес хотя бы один удар?»
— Нет.
Барик: «На сколько процентов протокол состоит из того, что вы видели на видео, а сколько процентов из того, что вы видели своими глазами?»
— Не могу сказать.
Стукалова: «В протоколе несколько раз упоминается слово «агрессивный». Вы его произносили?»
— Нет.

Прокурор нашел противоречия: «На допросе у следователя свидетель Андрей Козлов рассказывал об избиении Соловчука, а теперь это все забыл. Также говорил, что подсудимые были агрессивно настроены».
Прокурор просит зачитать протокол допроса в полном объеме. Ходатайство удовлтворено судьей.

Андрей Ромашов (адвокат Александра Кокорина) допрашивает охранника клуба «Эгоист».

— Что говорили ребята, когда вы курили?
— Ребята спрашивали, за что их назвали петухами: «Братан, за что ты нас назвал?», а тот: «Извините!» Потом толкаться начали. Сначала вообще думал, что они обнимаются. Мне показалось, водитель первый бил. Мамаева толкнул. Потом побежали водитель, Мамаев и еще парень молодой. Кирилл, да. Водитель в какой-то момент остановился, а Кирилл или Павел упал. Споткнулся вроде.
— Что было в водителем? Он лежал, сидел, стоял, летал?
— Да я далеко был! Не видел. Подбежали к тому моменту к нему уже все.
— Видели, чтобы его лежачего били?
— Нет.
— А следователю вы говорили даже кто его бил…
— Не может быть такого.
— Кто-то выходил еще?
— Еще один охранник, как раз когда они убегали в конец здания.
— Делились впечатлениями с другим охранником?
— Версий много было. Я ему рассказал все, что видел.
— Что-то запомнилось?
— Шапка-петух! Как в детстве! Все были еще в этих балахонах. На кроссовки внимания не обращал.
— Вы сказали, что водитель начал «бычить». Что он делал?
— Подумал, что он дерзко отвечал. Его нормально спрашивали, а он отвечал в стиле: «Чо? Ничо!»
— Водитель ударил или оттолкнул Мамаева?
— Не знаю, но было резко.

Прокурор допрашивает Андрея Козлова. Свидетель работает охранником в клубе «Эгоист».

— В какой период времени вы видели подсудимых?
— Под утро, часа в четыре.
— Кто пришел?
— Все четверо. Приехали одной компанией, а расходились разными.
— Видели их до этого?
— Да, приходили пару раз в клуб. Это был второй или третий раз.
— Сколько они там находились?
— Пару часов, до закрытия. Ушли в седьмом часу.
— Что было после того, как вышли из клуба?
— Они были прилично выпившие. Мужчина сидел в «Мерседесе», который назвал их известным неприличным словом. Я вышел покурить.
— Вы лично слышали?
— Нет.
— В какой момент вышли покурить?
— В тот момент, как гости выходили. Началась перепалка с этим человеком.
— Из чего вы сделали вывод, что этот мужчина — водитель?
— Ну он в машине сидел. И на видео видно. Мне показывали. Можно прочитать лучше предыдущие показания? А потом уже вспомню.
— Нет. Что вы видели?
— Парни спрашивали: «За что ты нас так называешь?». Там стояли Павел, Александр.
— Почему именно их помните?
— Известные люди, их знают все.
— Они разговаривали. Что было дальше?
— Думаю, водитель просто оттолкнул или ударил кого-то из них. Я не мог видеть всего, но мне показалось, что водитель ударил первым. Началась потасовка, бегание и прыгание. Я не видел, чтобы ему ударов наносили.
— Видели, как Мамаев наносил удар?
— Нет.
— А как за челюсть брал?
— Нет.
— А как Соловчук убегал?
— Да.
— Кто-то за ним бежал?
— Девчонки. Звали полицию. Я увидел, что он встал, значит было все хорошо. Когда я вышел снова, он сел в машину и уехал.
— При вас водителя избивали?
— Нет.
— Как лица из компании были настроены к водителю? Проявляли агрессию?
— Нет, все спонтанно вышло.
— Они там в салочки играли?
— Да, играли. Бегали что-то друг за другом. Так бывает в веселых компаниях.
— После того, как водителя не стало на этом месте, подсудимые были?
— Нет, все разъехались.
— Кто-то из подсудимых подходил к вам?
— Вроде, как я понял, они у коллеги спрашивали про такси. Коллега сейчас подъедет.
— Про видеозапись они спрашивали? Как ее получить?
— Не спрашивали, никак.

Изучение материалов уголовного дела на сегодня завершилось. Небольшой перерыв, а затем допрос свидетеля по фамилии Козлов. Он работает охранником в клубе «Эгоист».

Противостояние Ромашова и прокурора продолжается. Схема та же. Прокурор зачитывает материалы дела — адвокат обещает подать ходатайство.

Ромашов: «Протоколы, в которых описано содержание видео с избиением Соловчука, сформированы следствием. Так как в них не отражены противоправные действия Соловчука, будем заявлять ходатайства».

Два свидетеля допрошены, суд приступил к изучению материалов уголовного дела.

Важное:

— Судебно-медицинская экспертиза зафиксировала у Гайсина поверхностные повреждения, многократные швы на губе от воздействия твердого предмета, ушиб мягких тканей кисти.

— К делу приложена экспертиза, согласно которой Соловчук никаких изменений в записи на видеорегистраторе не вносил.

Сразу воодушевились адвокаты. Ромашов: «Эксперт производил экспертизу до подписки, будем ходатайствовать об исключении данного материала из числа доказательств. Только что было озвучено три протокола осмотра одной и то же карты, причм был утрачен конверт, куда упакована карта при передаче».

Суд отпустил свидетельницу Екатерину Навроцкую.
Александр Кокорин вслед: «Привет маме».
Прокурор попросил внести в протокол, как давление на свидетеля. Реакции судьи не последовало.

Вопросы Екатерине Навроцкой закончились. Ромашов озвучил основное противоречие — «Свидетель несколько раз использовал обращение: «Тетя, куда ты смотришь», но в протоколе допроса у свидетеля этого нет. Свидетель сказала мне, что говорила об этом следователю».

Адвокат Кирилла Кокорина Вячеслав Барик подключился к допросу свидетельницы.

— Вы сказали, что у вас был диссонанс. Если бы подобное произошло в спортивном баре или ночном клубе, вы бы то же самое почуствовали?
— Это бы меньше меня удивило. Публика разная, да и с утром эта компания не ассоциировалась. У них явно был не завтрак и не деловая встреча.
— Вам показалось, что у людей недостаток воспитания или что они намеренно нарушают нормы?
— Недостаток воспитания, безусловно, ощущается. Думаю, это привычный стиль поведения. Не знаю, зачем утром надо эпатировать. Как будто решили в актеров поиграть.

Вопросы задает адвокат Александра Кокорина.

— Как вас нашел следователь?
— Мама позвонила на телевидение и сказала, что я была свидетелем. Мне позвонили и взяли интервью, которое ушло в телевизионный эфир. Потом позвонил корреспондент и попросил дать интервью на видео, а потом позвонил еще раз и сказал, что мои контакты ищет следователь.
— Какое издание?
— Как мне показалось, это был «Первый канал».
— Когда это было?
— Через несколько дней.

К диалогу со свидетельницей Екатериной Навроцкой приступил адвокат Андрей Ромашов.

— Столик вы сами выбрали?
— Да. Мы с подругой встречались там в прошлый раз и договорились увидеться здесь же. Это символично!
— От кого слышали нецензурную брань?
— Не знаю. Я же не постоянно на них смотрела.
— Эти выражения были между собой или в чей-то адрес?
— Вряд ли они обращались к кому-то из посетителей.
— Вы упомянули про вопрос. Вы его в глазах прочитали?
— Уловила на слух. Я читала и смотрела на них периодически. Не скрываю, мне было интересно, но у нас не были контакта глаза в глаза.
— Вы не стали уточнять?
— Зачем? Мне это было неинтересно.
— Вы сказали гособвинитель про консерваторию. Почему вы сопоставили поведение группы людей с поведением преступников в 90-е? Вы их наблюдали?
— По телевизору.
— В художественных фильмах?
— Были и документальные!

— Почему решили пересесть? Почувствовали опасность?
— Не для себя лично… Я была убеждена, что нам не удастся нормально пообщаться. Ощущала, что добром это может не закончиться. Я понимаю, что это не ко мне они пытались привязаться, но кто-то из них вскользь сказал: «Тетя, ну что ты сюда смотришь?» Не было зрительного контакта, но я решила уйти.
— Руками ничего не показывали?
— Мне? Не помню.
— Где вы вещи оставили?
— Там вешалка была. Я взяла сумку, а книгу оставила.
— Напиток оставался?
— Заказала кофе, но не помню, успели ли его принести. Вроде да, попросила официанта перенести.
— Сколько времени прошло после того, как вы искали место, и до того, как вернулись?
— Довольно быстро. Минута, может, меньше.
— Не видели потом беспорядка на своем столе или мусора?
— Нет.
— Люди были в алкогольном опьянении?
— Сложно сказать, но у них были пивные стаканы и что-то типа коньяка или виски.
— Ноги на стол клали?
— Не помню.
— У нас был свидетель, который говорил, что для такого кафе подобное поведение норма.
— У меня был диссонанс между местом и аудиторией. Мы туда приходили после консерватории обычно, поэтому это кафе у мня с другой публикой ассоциируется.
— Вы видели конфликт?
— Нет. Я услышала только звук разбившихся тарелок и какую-то возню.
— Как реагировали посетители на конфликт?
— Не обратила внимание. Помню, что официанты начало быстро передвигаться. Кому-то из официантов яростно выговаривал.
— Вы были возмущены поседением группы людей?
— Не возмущена, но оно мне не понравилось. Было странно, потому что люди больше себя так не ведут. Это было разве что в 90-е. Для меня такое поведение было удивительным.

Допрашивает свидетельницу Екатерину Навроцкую прокурор.

— Как вели себя ребята?
— Не очень прилично. Громко разговаривали на все кафе. Несмотря на то, что играла музыка, мы их слышали даже в противоположном конце зала. Ну и девушка вела себя неправильно для публичного места. Как показалось, производила непристойные жесты. Я читала книгу, но иногда на них посматривала. Потом узнала, что это футболисты. Сначала казалось, что это ребята из каких-то неформальных организаций, как будто из 90-х.
— Нецензурная брань была?
— Безусловно, но от кого именно — не помню.
— Девушки, которые совершали непристойные движения, как их совершали? В адрес молодых людей?
— В том числе. Не помню деталей уже, только эпизоды. Жесты были заметны.
— Кто-то из девочек садился на колени?
— Да! Однозначно! И я это отметила!

Рассказывает свидетель Екатерина Навроцкая:

— Все случилось в районе половины десятого утра. У меня была назначена встреча с подругой. Была шумная компания, человек 10, они сидели напротив меня. Я решила, что ничего страшного. Читала книгу и пила кофе. Потом поняла, что когда приедет подруга, мы не сможем поговорить при таком шуме. Нашла место в противоположной части зала. Приехала подруга, мы уже разговаривали. Незадолго до того, как мы собрались уходить, услышали звук бьющейся погоды. Когда пошли в туалет, то поняли, что это были эти ребята. Как их уводили, мы не видели.

Заключительные вопросы свидетелю Вилюнову задал адвокат Александра Протасовицкого — Татьяна Прилипко.

— Обо что нужно было ударить этот стул, чтобы он так развалился?
— Обо что угодно.
— Вы сказали, что он развалился от удара.
— Я предположил.

Александр Вилюнов ответил на все вопросы. Пятиминутный перерыв и судебное заседание продолжится рассказом нового свидетеля.

Ромашов: Вы сказали, кто к декабрю знали уже все фамилии ребят. Можете их сейчас назвать?
Вилюнов назвал всех подсудимых и потерпевших, кроме Соловчука. Не смог вспомнить Бобкову, Григоряна и Куропаткина.

Прокурор нашел противоречия, просит зачитать показания, данные на стадии предварительного следствия.
Адвокаты не согласны: следователь показывал видео, а суде свидетель говорит, исходя из того, что видел своими глазами.
Судья удовлетворила ходатайство частично. Будут зачитывать только те пункты, где говорится об обнаружении и изъятии стула.

Мамаев: Вы сказали, что когда пошли чинить лампочку, видели нас.
Свидетель: Я вечером смотрел «Зенит» — «Краснодар», а утром вы уже оказались в ресторане. Был удивлен, как вы так быстро!
— Когда вы поднялись, что я делал?
— Не знаю, я не конкретизировал свое внимание на вас.
— Вы общались с сотрудниками кафе после этого?
— Конечно.
— Кто-то что-то слышал о предварительном сговоре?
— Я этого не обсуждал и не слышал.

Несколько вопросов свидетелю задал судья.

— Вы когда меняли лапочки, в компании были подсудимые?
— Да. Я слежу за футболом, узнал Мамаева и Кокорина.
— Остальных сейчас узнаете?
— Не могу сказать.
— Вы сказали, что компания вела себя шумно. Как именно?
— Громко разговаривали и смеялись. Сидели за столом, кто-то, может быть, и стоял.
— Вы обратили внимание на шум. Это необычно?
— Для этого времени суток и дня недели — это очень шумно.
— На других посетителей обращали внимание?
— Почти никого не было.
— В чем была суть конфликта?
— Не знаю.
— Официанты что старались делать?
— Успокоить.

Возобновил допрос электрика адвокат Александра Кокорина — Андрей Ромашов.

— Когда вас допрашивал следователь?
— Спустя неделю или дней десять.
— Запись демонстрировал?
— Нет, но по некоторым моментам спрашивал. Только фрагменты. И спрашивал: «почему вы смотрите вниз» и «что вы говорите девушке»?
— Имена назвал действующих лиц?
— Фамилии.
— А вы сами называли?
— Нет. Но я уже из материалов и видел, и знал фамилии.

Игорь Бушманов выгораживает своего клиента.

— Действия Павла Мамаева видели?
— Нет, когда поднялся, уже конфликт закончился.

— Что сказал менеджер?
— Она сказала, что этот стул — возможный участник конфликта. Сотрудники полиции пришли, я им сказал — возможно этот. Ор стоял в том зале, где был конфликт. Высказал сомнение, что я не уверен. Они по каким-то признакам решили, что это тот стул. Там отверстия для саморезов чуть толще. Но я закрепил, и стул был в устойчивой форме.
— В протокол сотрудники полиции занесли индивидуальные признаки?
— Не видел.
— А подписывали?
— Нет.

Вопросы свидетелю задает Андрей Ромашов — адвокат Александра Кокорина. Отвечает Александр Вилюнов — человек, починивший исторический стул.

— Вы слышали нецензурную брань только от ребят?
— Может, еще кто-то.
— Удар стулом видели?
— Нет. Видел, как ребят пытались оттеснить к стене. Момента с дракой я не видел. Я поднялся, когда ее уже не было. Знаю о ней только со слов.
— Вы до вывода на улицу наблюдали за группой?
— Да. Через минут 20-30 пытался их вывести на улицу. С их стороны не было претензий или агрессии.
— Все стулья одинаковые?
— Да. В гостевом зале — да. Каким-то стульям, может, и десять лет. Каким-то год.
— За четыре года много стульев меняли?
— Не было замен. Только ремонтировал. Укреплял сидения, ножки и спинки. Подтягиваю болты и саморезы.
— Помещение для ремонта где?
— В подвальном помещении кафе.
— Стул вам передал менеджер?
— Да, Лия Шувалова, если не ошибаюсь. Скорее всего, тогда она работала.
— Когда передала?
— Или в тот же день в обед или на следующее утро.

— 8 октября я работал в «Кофемании». Пришел на смену к 8 утра. Видел молодых людей, но не зацикливался.
— Расскажите, что помните.
— Менял перегоревшие лампочки, молодые люди шумели, отдыхали. Больше ничего не помню. Их было около десяти: девушки и ребята. Я ушел в подсобное помещение, там же пост охраны. Охранник поднимался, я спросил, что случилось и пошел за ним. Драки не видел, никого не разнимал. Все просто шумели уже. Я следил, чтобы не портили имущество.
— Нецензурная брань была?
— Была.
— Какой был конфликт?
— В углу были два посетителя и они с ними выясняли отношения. Выяснение отношений из ничего происходило и с другими посетителями. Девушка смахивала тарелки со столов, я ей делал замечание.
— Зачем она делала это?
— Просто хотелось. Я ей сделал замечание, но она громко ответила и я не стал провоцировать. В углу конфликт старались уладить. Затем мне дали установку открыть запасной выход и вывести эту группу.
— Почему?
— Через основной вести далеко, в людей было уже много. Вывели через запасной, это не возбраняется.
— Были в состоянии алкогольного опьянения?
— Не могу делать экспертную оценку, но по моему мнению — да.
— Агрессию к посетителям проявляли?
— Там два человека в солидной одежде разговаривали на повышенных тонах. А девушка плеснула постороннему человеку чем-то из чашки. Он ей сказал что-то вроде: «Ты не понимаешь, что происходит? Я просто кушаю». Перепутала, видимо.
— Лица в костюмах вели себя агрессивно?
— Не видел.
— Имущество пострадало?
— Менеджер отдавала в ремонт стул, который был участником конфликта. Я-то не видел, что было. У одного из стульев спинка держалась на одном из четырех саморезов. Была вырвана. Привез стул в мастерскую и закрутил саморезы.
— Как понять, что это именно тот стул?
— Никак. Там не было никаких следов кроме поврежденной спинки. На следующий день или днем того же дня приходил сотрудник полиции и просил передать ему этот стул.
— Кто-то снимал на телефон?
— Я не видел.
— Кто-то просил вызвать полицию?
— Кто-то из персонала вызывал. Менеджер, кажется.

Прокурор приступил к допросу первого свидетеля. Вызван Вилюнов Александр Яковлевич — электрик «Кофемании».

Судебное заседание началось! Родственники и друзья подсудимых заполнили зал, поэтому журналистов отправили смотреть трансляцию.
Кирилл Кокорин сидит с пледом. Павел Мамаев надел худи от Аланы. Лишь бы не замерзли.

Подсудимые прибыли к залу суда. Сейчас их досмотрят и начнется пятый день открытого судебного заседания.

В поддержку Кокорина и Мамаева организовывают митинг. Тарасов и Миранчуки уже в деле

Напоминаем о самых горячих событиях последнего дня судебных заседаний.

Вторая неделя слушаний по самому скандальному делу последних лет в отечественном футболе.

Неделя будет насыщенной:

• Вторник — слушания в Пресненском районном суде, начало — в 12:00

• Среда — апелляция в Мосгорсуде в 9:00, слушания в том же Пресненском районном суде, с 13:00

• Четверг — продолжим слушать свидетелей с 14:00

• Пятница — все то же самое, только начало запланировано на 12:00.

Ждем показаний двух остальных пострадавших — Дениса Пака и Сергея Гайсина. Пока неизвестно, когда будет их допрос.