Когда носители русского языка говорят о представителях какой-либо страны, чаще всего они используют производные от названия государства или географического региона. В Польше живут поляки, во Франции — французы, в Италии — итальянцы. А вот в случае с Германией все иначе: неожиданно для устоявшейся лингвистической традиции ее населяют немцы. Почему так?
Все дело в том, что существительное «немец» является однокоренным с прилагательным «немой». Немец — человек, не говорящий по-русски, то есть тот, кто не может ничего сказать. Раньше таким словом именовали вообще всех иностранцев. Гоголь писал в «Вечерах на хуторе близ Диканьки»:
«Немцем называют у нас всякого, кто только из чужой земли, хоть будь он француз, или цесарец, или швед — все немец».
Это слово в значении «чужестранец» использовалось с 12 века, а в просторечии встречалось вплоть до 19-го.
Впрочем, это не единственная версия происхождения данного существительного. Также «немец» может восходить к кельтскому nemeti — названию германского племени неметов, которое упоминали в своих сочинениях еще римляне, в частности Юлий Цезарь и Тацит.
А вот русское название «Германия» происходит от латинского germania. Образовано от этнонима germanus, который впервые был употреблен также Юлием Цезарем в «Записках о галльской войне». Так он называл племена, жившие за Рейном. Само слово, вероятно, имеет нелатинские корни и происходит от кельтского gair («сосед»).
Почему же именно представители Германии в нашем языке так и остались немцами? Согласно основной версии, связано это с тем, что немцы приезжали в Россию намного чаще других иностранцев и нередко становились частью отечественных элит. Например, во времена Ивана Грозного диаспора немцев так расширилась, что в Москве появился район Немецкая слобода. Сложившаяся при императрице Анне Иоанновне бироновщина вообще представляла из себя засилье монаршего двора немцами. Да и в целом династия Романовых была невероятно тесно связана с Германией: по некоторым подсчетам, русской крови в последнем российском императоре Николае II было менее 1%, а вот прусско-немецкой — около 50.
