Русский, как и любой другой живой язык, постоянно менялся на протяжении всей истории своего существования и продолжает делать это по сей день. Порой не до конца друг друга понимают в семантическом плане даже представители соседних поколений. Что уж говорить про более серьезную дистанцию: современный носитель языка испытал бы затруднения, столкнувшись с советскими метафорическими выражениями и отдельными лингвистическими единицами. Еще больше филологических недоумений мы бы зафиксировали в сравнении с языком царской России.
Особенно если взять отрезок начала XIX века. Тогда русский переживал затяжной приступ острой галломании. И в культурном, и в том числе в сугубо лексическом плане Франция доминировала настолько, что представители русской аристократии лучше говорили на иностранном языке, чем на родном. Естественно, множество французских слов и выражений становились частью русской речи.
Некоторые из них сохранились (например, мы до сих пор говорим про пьяных «подшофе»), некоторые — отпали за ненадобностью. В числе последних достаточно тех, которые в наши дни покажутся попросту непонятными. Например, существительное «гризетка» — его использовал Александр Пушкин, а теперь большинство носителей русского даже не поймет, о чем идет речь.
«Боже мой, сударыня, бросая слова на ветер, я был далек от мысли вкладывать в них какие-нибудь неподобающие намеки. Но все вы таковы, и вот почему я больше всего на свете боюсь порядочных женщин и возвышенных чувств. Да здравствуют гризетки! С ними гораздо проще и удобнее», — писал Александр Сергеевич в письме дочери Кутузова Елизавете Хитрово.
Кто же такие эти «гризетки»?
Как неологизм слово введено во французский язык в XVII веке. Под ним подразумевались молодые девушки, горожанки, причем легкомысленного поведения и не самых строгих правил. Само слово произошло от фр. gris («серый»), поскольку гризетки обычно носили платья серого цвета.
Упоминание этого существительного можно найти даже там, где встретить его совсем не ожидаешь.
«Если бы не было француженок, жизнь не стоила бы того, чтобы жить. Но пока есть гризетки, это хорошо и прекрасно!..» — писал Энгельс в одном из своих писем к Марксу.
Позднее, в XX веке, это слово во французском стало значить немного другое: так называли независимых молодых женщин, которые часто работали швеями или помощницами торговцев, посещавших богемные художественные и культурные заведения Парижа. Но во времена Пушкина смысл был куда более широким: поэт в своей корреспонденции явно имел в виду легкомысленных и распутных девушек.
