Оказывается, Пушкина называли обезьяной не из-за его внешности. Дело вообще не в африканских корнях!
Наверняка многие из вас еще из школьного курса литературы помнят стихи Александра Сергеевича, посвященные его лицейским друзьям. Об отношениях лицеистов друг к другу можно составить впечатление, прочитав, к примеру, знаменитое «И. И. Пущину»:
Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
При этом подшучивать друг над другом и над собой выпускники Царскосельского лицея очень любили. Свое братство они, к примеру, называли иронически «скотобратцы». А Модест Андреевич Корф — граф, а в будущем историк и российский государственный деятель — получил от друзей прозвище «дьячок». Очень уж он был усерден на обязательных утренних и вечерних молитвах.
Александра Сергеевича же товарищи называли достаточно своеобразно — «обезьяна, смешанная с тигром». В наше толерантное время такое прозвище в отношении человека с африканскими корнями кажется как минимум некорректным, однако сам Александр Сергеевич его ничуть не стеснялся. Откуда же оно взялось?
Дело в том, что это выражение — «смесь обезьяны и тигра» («tigre-singe») — появилось благодаря французскому автору Вольтеру. Это такая своеобразная характеристика французов: «слывут милым стадом обезьян, но среди этих обезьян имеются и всегда были тигры», — писал философ о своих соотечественниках.
Так что «обезьяна-тигр» в те времена было синонимом к слову «француз». При чем же тут Пушкин?
Все из-за первой клички, полученной поэтом. Александр Сергеевич на вступительных экзаменах в Императорский лицей был первым именно по французскому, за что и получил свое первое прозвище — «француз».
То, что это как бы одно прозвище, но в двух вариантах, подтверждается документально. 9 октября 1828 года, когда лицеисты первого выпуска традиционно собрались на встречу, Пушкин вел протокол собрания. Записывая свое имя, он указал: «Пушкин — француз (смесь обезьяны с тигром)».
Когда кличка Александра Сергеевича вышла за пределы тесного круга лицеистов, она приобрела совершенно иной оттенок. Современники Пушкина связывали это прозвище именно с внешностью поэта. Например, Анна Петровна Керн, известная знакомая Пушкина, однажды заметила: «Его глаза горели, как у хищного зверя, а движения были быстрыми и ловкими, словно у обезьяны».
Подписывайтесь на телеграм-канал автора «Я — русский, я велик и могуч»
