Оказывается, Пушкин хотел сбежать из России за границу: вот почему великий поэт готовил побег и кто его остановил
Александр Сергеевич Пушкин — солнце русской поэзии. И пусть у него не совсем русские корни, но он был на 100 процентов нашим. И как многие наши деятели искусств разных эпох, Пушкин задумывался о том, чтобы уехать из России в прекрасное далеко. Да-да, страна могла потерять своего таланта. Причем задолго до того, как он написал свои главные хиты.
Дело было в середине 20-х годов XIX века. Впервые о побеге Пушкин задумался, когда жил на юге России — в Одессе. Но тогда, несмотря на близость моря (а значит, и путей к отступлению), мысли так и остались мыслями.
Новыми красками история засияла после ссылки в Михайловское. Там поэту было скучно и обидно — за политические гонения. Тогда-то и пошли первые слухи о возможном побеге. Но сам Пушкин все опровергал.
«Мне дьявольски не нравятся Петербургские толки о моем побеге. Зачем мне бежать? Здесь так хорошо. Когда ты будешь у меня, то станем трактовать о банкире, о переписке, о месте пребывания Чаадаева», — писал он брату.
Но параллельно с этим он вынашивал хитрый план побега. Пушкин придумал у себя аневризм. Под этим предлогом он собирался выехать в Дерпт (сейчас — эстонский Тарту) якобы на консультацию с известным профессором медицины Мойером. А уже из Дерпта Пушкина под видом крепостного должен был вывести сын его подруги Прасковьи Осиповой Алексей Вульф, учившийся в тех краях.
План казался надежным, но светило русской поэзии сам все испортил. Близкий друг Пушкина Василий Жуковский настолько распереживался за коллегу, что попросил профессора Мойера самостоятельно приехать к Александру Сергеевичу в Михайловское. Об этом Пушкина известил литературный критик Петр Плетнев.
«Когда Мойер услышал, что у тебя аневризм, то сказал: «Я готов всем пожертвовать, чтобы спасти первого для России поэта»… Жуковский тебя обнимает. Ты не поверишь, с каким он участием всегда говорит о тебе. Ты только люби Поэзию, а тебя все не перестанут любить и почитать», — написал Плетнев Пушкину.
Пушкин запаниковал и сразу же написал Мойеру: «Ради Бога, не приезжайте и не беспокойтесь обо мне. Операция, требуемая аневризмом, слишком маловажна, чтоб отвлечь человека знаменитого от его занятий и местопребывания. Благодеяние ваше было бы мучительно для моей совести».
Друзья и знакомые Пушкина были в замешательстве. Но потом обман вскрылся. О нем рассказала племянница Жуковского Александра Воейкова.
«Милый друг, Плетнев поручил мне отдать тебе это и сказать, что он думает, что Пушкин хочет иметь 15 тысяч, чтобы иметь способ бежать с ними в Америку или в Грецию. Следственно, не надо доставать их ему. Он просит тебя, как единственного человека, который может иметь на него влияние, написать Пушкину и доказать ему, что не нужно терять верные 40 тысяч, с терпения. Ежели Плетнев продаст сам все поэмы вместе, то может иметь 40 тысяч и надо говорить только о деньгах, не подавая виду, что есть другие причины и также истолковать ему, что Псков — это очевидное недоразумение или можно выписать туда доктора. Одним словом, он думает, что ты один имеешь власть над Пушкиным, и просит тебя отвечать на эти письма», — написала она Жуковскому.
После этого близким удалось, пусть и не без труда, удержать Пушкина в России, убедив его не делать глупости. И спасти легенду для страны. Сам Пушкин позже изменил свои взгляды на Россию и заграницу и не жалел, что несмотря ни на что остался на родине даже в годы преследований со стороны императорского двора.
«Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человека с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал», — писал Пушкин спустя 10 лет после истории несостоявшегося побега.
