На Западе не понимают русские блины: доходит до анекдота — 100 лет назад рассказала наша знаменитая писательница
Надежда Александровна Лохвицкая (более известная как Тэффи) родилась в 1876 году в Петербурге, в дворянской семье. Отучившись в Литейной женской гимназии, она увлеклась литературой — и в конце концов стала известна как мастер юмористического рассказа.
В своих произведениях Тэффи иронизировала над людскими слабостями, социальными нравами, политическими событиями. Ее юмор был тонким, умным, иногда саркастическим, но при этом добрым. Благодаря своему таланту Надежда Александровна стала весьма популярной писательницей — и продолжает быть ей даже в наши дни.
В 1919 году Тэффи эмигрировала из Советской России. Она жила в Европе, где продолжала заниматься литературой. Первая русская юмористка, как ее называли в начале века, она стала смеяться в своих текстах куда реже, но полностью от этого так и не отступилась.
Как русская аристократка, вынужденная проживать за границей, Тэффи, естественно, нежно вспоминала о русских традициях, игравших важную роль в ее жизни до эмиграции. В том числе и о Масленице — вот так она писала о непонимании иностранцами, что такое блины, в одноименном рассказе:
— Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.
— Масленица. Блины едим.
— А что же это такое блины?
Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!
— Блин, это очень вкусно, — объяснила я. Но они не поняли.
— С маслом, — сказала я еще точнее.
— Со сметаной, — вставил русский из нашей компании.
Но вышло еще хуже. Они и блина себе не уяснили, да еще вдобавок и сметану не поняли.
— Блины, это — когда масленица! — толково сказала одна из наших дам.
— Блины… в них главное икра, — объяснила другая.
— Это рыба! — догадался, наконец, один из итальянцев.
— Какая же рыба, когда их пекут! — рассмеялась дама.
— А разве рыбу не пекут?
— Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина — мучное.
— Со сметаной, — опять вставил русский.
— Блинов очень много едят, — продолжала дама. — Съедят штук двадцать. Потом хворают.
— Ядовитые? — спросили итальянцы и сделали круглые глаза. — Из растительного царства?
— Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.
Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая, темная пропасть взаимного недоверия и непонимания. Они переглянулись, перешепнулись. Жутко стало.
— Знаете, что, господа, — нехорошо у нас как-то насчет блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают.
Положение было не из приятных. Но между нами был человек основательный, серьезный — учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчетливо и внятно:
— Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это сооружение подвергается медленному действию огня, отделенного от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, т. е. так называемым маслом. Полученная путем нагревания компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно.
Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом. Итальянцы пошептались и спросили робко:
— А с какою целью вы все это делаете?
Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:
— Чтобы весело было!
Признавайтесь: а вы соблюдаете исконно русскую традицию? Ваша Масленица проходит весело?
