Несмотря на образ исключительно порядочного и интеллигентного человека, в шкафу великого русского писателя Антона Павловича Чехова все равно не обходилось без скелетов. Его слабостью были представительницы прекрасного пола — Чехов не мог справиться с искушением скоротать ночь с очередной красоткой, поэтому в его жизни дам оказалось ненамного меньше, чем у знаменитого сердцееда Александра Пушкина.
При этом Чехов любил не только совершать любовные подвиги, но и делиться подробностями свершений в переписках. Так, например, своему другу — издателю газеты «Новое время» Алексею Суворину — он в красках описывал, как занимался любовью с японкой.
Впрочем, одними лишь описаниями классик не ограничивался. Порой он даже давал советы в любовных делах.
В этом отношении самым интересным стало письмо Чехова Суворину от 24 или 25 ноября 1888 года. В нем Антон Павлович вступил в спор с великим французским писателем Эмилем Золя, поставив под сомнение его изображение любви. Чехов считал, что связь между людьми происходит не так просто, как описывал его коллега.
«Писатели должны быть подозрительны ко всем россказням и любовным эпопеям. Если Золя <…> писал, на основании слухов и приятельских рассказов, то поступал опрометчиво и неосторожно», — жаловался Чехов.
А дальше Антон Павлович описал, как на самом деле происходит соблазнение женщины, и заодно поделился своими секретами.
«Роман с дамой из порядочного круга — процедура длинная. Во-первых, нужна ночь. Во-вторых, вы едете в Эрмитаж. В-третьих, в Эрмитаже вам говорят, что свободных номеров нет, и вы едете искать другое пристанище. В-четвертых, в номере ваша дама падает духом, жантильничает, дрожит и восклицает: «Ах, боже мой, чего я делаю?! Нет! Нет!» Добрый час идет на раздеванье и на слова. В-пятых, дама ваша на обратном пути имеет такое выражение, как будто вы ее изнасиловали, и все время бормочет: «Нет, никогда себе этого не прощу!» Все это не похоже на «хлоп — и готово!». Конечно, бывают случаи, когда человек грешит, точно стреляет — пиф! паф! и готово, — но эти случаи не так часты, чтобы о них стоило говорить», — писал Чехов.
Как часто сам Чехов пользовался этим своеобразным сводом правил — неизвестно. Но, видимо, достаточно для того, чтобы очень реалистично и убедительно описать волнующую его тему.
