Любители романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (или хотя бы его экранизаций) наверняка без труда вспомнят Аннушку — весьма проходного, но заметного персонажа, главное участие в сюжете которого приходится на самое начало книги. Упоминая ее, Воланд намекает на скорейшую судьбу Берлиоза:
«Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, — что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится…»
Позднее рассказчик вспоминает про Аннушку еще раз. Уже более подробно:
«Никто не знал, да, наверное, и никогда не узнает, чем занималась в Москве эта женщина и на какие средства она существовала. Известно о ней было лишь то, что видеть ее можно было ежедневно то с бидоном, то с сумкой, а то и с сумкой и с бидоном вместе — или в нефтелавке, или на рынке, или под воротами дома, или на лестнице, а чаще всего в кухне квартиры № 48, где и проживала эта Аннушка. Кроме того и более всего было известно, что где бы ни находилась или ни появлялась она — тотчас же в этом месте начинался скандал, и кроме того, что она носила прозвище «Чума».
Казалось бы, не много ли внимания Булгаков уделяет персонажу, который не играет в сюжете особой роли? Зачем писатель сделал так, что эта самая Аннушка запомнилась всем, кто читал роман?
Дело в том, что у Аннушки был конкретный прототип, вызывавший у Булгакова не самые приятные эмоции. Речь про Анну Павловну Горячеву, которая соседствовала с писателем в коммунальной квартире на Большой Садовой с 1921-го по 1924-й годы.
Вот как он сам писал про нее в дневнике в 1923-м: «Сегодня впервые затопили. Я весь вечер потратил на замазывание окон. Первая топка ознаменовалась тем, что знаменитая Аннушка оставила на ночь окно в кухне настежь открытым. Я положительно не знаю, что делать со сволочью, что населяет эту квартиру…»
Отдельного упоминания прототип Аннушки удостаивается и в воспоминаниях первой жены Булгакова — Татьяны Лаппы:
«А на той стороне коридора, напротив, жила такая Горячева Аннушка. У нее был сын, и она все время его била, а он орал. И вообще, там невообразимо что творилось. Купят самогону, напьются, обязательно начинают драться, женщины орут: «Спасите! Помогите!» Булгаков, конечно, выскакивает, бежит вызывать милицию. А милиция приходит — они закрываются на ключ и сидят тихо. Его даже оштрафовать хотели».
Также Лаппа воспроизводила диалог, который однажды произошел между ее мужем и соседкой:
Михаил Булгаков: — прекратите истязать ребенка!
Аннушка: — заведите себе своих Шурок и ешьте их тогда с кашей!
Аннушка всплывала не только в «Мастере и Маргарите». Например, вот отрывок из фельетона Булгакова «Самогонное озеро»:
«В десять часов вечера под светлое воскресенье утих наш проклятый коридор. В блаженной тишине родилась у меня жгучая мысль о том, что исполнилось мое мечтанье, и бабка Павловна, торгующая папиросами, умерла. Решил это я потому, что из комнаты Павловны не доносилось криков истязуемого её сына Шурки. …И в десять с четвертью вечера в коридоре трижды пропел петух.
Петух — ничего особенного. Ведь жил же у Павловны полгода поросенок в комнате».
Примечательно, что у нас есть не только свидетельства о прототипе Аннушки. Нашлась и ее фотография.
Вот как об истории ее появления говорится на сайте музея Михаила Булгакова:
«Конец всей этой истории в духе булгаковских произведений фантасмагоричен: эту фотографию принес в 2006 году правнук Анны Горячевой, адвокат, владеющий четырьмя языками и живущий в Швейцарии».
Вот таким необычным образом сварливая соседка оказалась в истории. Ведь фраза «Аннушка уже разлила масло» стала крылатой: ее употребляют, когда говорят о неумолимости, непредсказуемости, а зачастую и ироничности судьбы, которая нас ожидает.
