Олимпийский чемпион Андронов: «Ел шоколад, пил газировку — все как у всех. Все изменилось, когда поехал в Америку»
Один из самых титулованных игроков, выступающих в КХЛ, нападающий СКА Сергей Андронов в интервью «ВсеПроСпорт» рассказал, когда начал осознанно подходить к питанию.
35-летний Андронов — олимпийский чемпион 2018 года, серебряный призер Олимпийских игр 2022 года, двукратный бронзовый призер чемпионатов мира, двукратный обладатель Кубка Гагарина и рекордсмен по количеству матчей за ЦСКА.
— Что обязательно есть в вашем рационе? А чего там точно не найти?
— Я абсолютно спокоен к любым десертам. Газировок у нас нет вообще. Батончики, шоколадки — этого тоже нет. Из сладкого, наверное, только то, что дети едят — хлопья. Мы пытаемся их убрать, но пока дома это есть. Колбасы, полуфабрикатов у нас тоже нет. Соков практически нет — считаем, что лучше пить воду. Чем меньше сахара, тем лучше.
— А какие продукты у вас обязательно есть в рационе на постоянной основе, без которых, условно, не проживете?
— Поскольку карьера у меня уже длинная, я привык к простым вещам — рис, гречка, мясо, рыба, курица, индейка, фрукты. Все базовое. Овощей, особенно сырых, ем сейчас меньше — с возрастом перестроился. Молочных продуктов немного. Экзотических продуктов в рационе немного. Орехи — обязательно. Я считаю, что хорошие жиры нам необходимы, особенно в нашем виде спорта. Организм берет энергию либо из углеводов, либо из жиров. Я нормально отношусь к авокадо, к орехам, к растительным жирам. Даже, наверное, в какой-то мере предпочел бы их избытку углеводов. Это мое личное мнение. Я за жиры. И за простоту — чем рацион проще, тем он эффективнее.
— У вас был опыт подсчета калорий. Насколько вам это подошло?
— Да, у меня был такой опыт. В принципе, мне это нравилось. У меня была специальная программа: заходишь на сайт, оформляешь подписку, тебя привязывают к тренеру по питанию. Вы общаетесь онлайн — ты рассказываешь, что ешь, какие у тебя приемы пищи. Раз в неделю — чек-ин. Всю свою еду нужно взвешивать, чтобы правильно считать количество калорий. Сначала это муторно и занимает много времени, но потом привыкаешь, и уже все происходит на автомате. Основная сложность — чисто социальная. Просто стесняешься показать, что ты вот так скрупулезно к этому относишься. Но мне это дало понимание, сколько и чего мне нужно в день, чтобы восстанавливаться, получать хорошую энергию и чувствовать себя хорошо на льду. Это и было самым ценным.
— В каком возрасте начали подходить к питанию и восстановлению осознанно? Это пришло рано?
— Нет, я был обычным пацаном. Ел шоколад, пил газировку — все как у всех. Все изменилось, когда я поехал в Америку. Там я впервые услышал про процент жира, про то, что макароны и хлеб — не всегда лучшая идея. А как не есть хлеб? Мы всю жизнь ели хлеб с макаронами. Но мне там объяснили: «Если хочешь играть в НХЛ — вот твои параметры». Я не был толстым. Но это как раз тот случай, когда ты skinny fat — худой, но с лишним жиром. Я был уверен, что со мной все в порядке, а меня померили и сказали, что нужно стремиться к определенным цифрам. Я принял правила игры, начал работать. И почувствовал, как мне это помогает. Я стал лучше себя чувствовать, у меня появилась энергия, сила. А потом я уже сам стал копаться, искать, читать. Мне понравился такой стиль жизни.
— Сложно было менять пищевые привычки?
— Нет, мне было несложно. Потому что я четко понимал: это правила игры. Если я хочу чего-то достичь — сыграть в НХЛ, попасть на новый уровень — это важнее моих старых привычек. Я принял это без внутреннего сопротивления.
— Это было больше 10 лет назад. Тогда на вас в России, наверное, смотрели странно?
— Да, конечно. Когда я вернулся из Америки, все видели, как я питаюсь, как отношусь к еде. Были и подшучивания, и приколы. Но если у тебя есть цель, если ты понимаешь, зачем это делаешь и что получаешь, — то тебе все равно. Для меня это не было проблемой.
— Когда вы почувствовали, что отношение в командах начало меняться? Что уже не шутят, не смотрят косо?
— Думаю, лет пять-шесть назад. Как раз тогда начали возвращаться ребята из НХЛ, начали что-то рассказывать, делиться, показывать. И молодое поколение начало выходить — уже с другим отношением, более открытым. У ребят постарше, моего возраста, все-таки был багаж советских привычек: что есть, как есть, когда. Сейчас молодым проще — они не сталкиваются с таким непониманием.