Когда речь заходит об Анатолии Фирсове, мало кто вспоминает о его статистике. Поскольку главное впечатление от игры легенды ЦСКА заключалось не в количестве его голов или передач — почти в каждом матче Фирсов дарил болельщикам эстетическое удовольствие от хоккея. Движения этого великого форварда были наполнены высочайшим уровнем мастерства. Техника владения клюшкой, катание, понимание игры, скорость принятия решений — мало кто в чемпионате СССР мог сравниться по всем этим характеристикам с Анатолием. В болельщицкой среде игру трехкратного олимпийского чемпиона чаще всего называли «симфонией». Это говорит о многом.
Фирсову удалось достичь величия не только из-за заоблачного уровня мастерства. Разве мало было в Советском Союзе удивительных игроков? Но о большинстве из них очень быстро забывали, поскольку они не выигрывали трофеев. К счастью, это не случай Анатолия. Вместе с ЦСКА он девять раз становился чемпионом СССР, пять раз выигрывал Кубок СССР и трижды признавался лучшим хоккеистом страны. В современном хоккее такой пасьянс из трофеев и достижений не под силу собрать почти никому.
Умение доставить болельщикам удовольствие своей игрой и постоянные чемпионства сделали Фирсова настоящим любимцем фанатов. Поклонники ЦСКА обожали его финт «клюшка-конек-клюшка», которым форвард оставлял в дураках лучших защитников страны. А его зубодробительный щелчок приводил болельщиков в полнейший восторг. В одном из матчей против «Крыльев Советов» Анатолий бросил так сильно, что шлем голкипера Александра Сидельникова после попадания шайбы раскололся. А сам вратарь потерял сознание. Вот это мощь!
«Cтав звездой, Фирсов оставался требовательным к себе. Знаю, что он постоянно подходил к Тарасову и просил придумать для него новое упражнение», — писал Борис Михайлов.
Трехкратный олимпийский чемпион сильно не любил внимание к себе. По натуре он был очень скромным человеком, поэтому чувствовал неловкость, когда его узнавали на улице. Тем не менее даже такой человек, как Фирсов, иногда не мог отказаться от небольших преимуществ, которые давала ему узнаваемость. Например, они с женой без проблем попадали на спектакли, билеты на которые другие люди ждали по несколько месяцев. Просто потому, что у Анатолия было огромное количество знакомых и приятелей, жаждущих помочь звезде советского хоккея.
«Слава — это не только блага. Это и жизнь на виду. Викулов однажды очень точно заметил: «Жизнь в аквариуме». Вряд ли кого-либо прельщает такая судьба. Я замучен коллекционерами автографов. Неужели это такое увлекательное хобби? Никак не могу понять, что оно дает человеку», — рассуждал великий форвард.
Самым ужасным для скромного Фирсова были поездки на метро. Он часто пользовался им, когда возвращался домой после матча или тренировки. Разумеется, окружающие тут же узнавали ведущего форварда ЦСКА и пытались выразить свою благодарность за его игру. А некоторые поклонники не стеснялись завязывать с Анатолием разговор о насущных хоккейных делах.
«Болельщики узнают, и тотчас начинается импровизированная пресс-конференция. Вопросы повторяются в строго определенной последовательности. В менее удачные годы для ЦСКА интересуются, догоним ли мы «Спартак» или — об этом спрашивали зимой семьдесят первого — успеем ли опередить «Динамо». Следующий вопрос тоже традиционный: «А почему не играет Харламов (Петров, Моисеев, Рагулин, Блинов)?» Потом просят сравнить тройку Мишакова и наше молодежное звено. Потом переходят к составам троек: «А нет ли смысла попробовать Блинова на месте Викулова? А не стоит ли тебе взять в тройку под опеку Трунова и Волчкова? А не стоит ли к Харламову подсоединить младшего Глазова и Медкова (Попова, того же Волчкова)?» Вопросы бесконечны и порой наивны», — рассказывал лидер ЦСКА.
Несмотря на то, что Фирсов не любил внимание к своей персоне, в такие моменты он всегда разговаривал с неравнодушными фанатами и не оставлял без ответа ни один вопрос. Как и полагается лидеру лучшей команды в истории советского хоккея.
