Ненавидел СССР, не интересовался женщинами, отказался от алкоголя! Истории об Артуре Ирбе
«Чтоб в «Химике» начали квасить прямо в раздевалке — такого не припомню. Вот в «Спартаке» бывало. Заходишь в душевую, а люди там с шампанским или пивом. Причем известные. Даже в ЦСКА случалось! Вот играем в Риге. Туда поездки всегда были веселые. Возвращаешься в раздевалку, видишь — в душевой столб из ящиков пива. Холодная водичка льет, охлаждает. Я больше скажу! В ЦСКА Вовка Зубков говорит: «Леш, пойдем. Кое-что покажу». Ведет в столовую. Думаю: что там делать-то? А там работала повариха. Видимо, свой человек. До сих пор картина перед глазами: Вовка открывает дверь, длинный-длинный стол, а в конце стола сидит один известный хоккеист. Закинул трехлитровую банку вина — только слышно: блю, блю, блю… Бух на стол пустую!», — вспоминал бывший голкипер национальной сборной Алексей Червяков в интервью.
Постоянные нарушения режима — настоящий бич советского хоккея. Хоккеисты, выходившие на лед в прошлом веке, в большинстве своем не отличались серьезным отношением к делу. Современные игроки не могут позволить себе устроить масштабную гулянку с литрами алкоголя накануне тренировки или матча. Да и вообще количество подобных мероприятий в течение сезона сейчас можно пересчитать по пальцам одной руки. Все благодаря профессионализму, который сильно вырос за последние 20 лет. Однако во времена Советского Союза все было иначе. Многие хоккеисты страдали от алкоголизма и курения сигарет.
Тем не менее, далеко не все представители хоккейного сообщества злоупотребляли вредными привычками. Были и те, кто соблюдал спортивный режим на сто процентов. В эту категорию однозначно входил Артур Ирбе. Двукратный чемпион мира, бывший основной вратарь сборной СССР и финалист розыгрыша Кубка Стэнли восхищал партнеров своим отношением к делу.
«Режимщик номер один на моей памяти? Артур Ирбе. Это что-то! Вот кого я сильно уважал. Во-первых, игровик. Физические данные так себе — невысокий, кубышка такая… Даже казалось — раскоординированный. Но голова работала очень хорошо, игру читал. Я это сразу в нем почувствовал. Ирбе — первый, кто стал у нас хорошо играть клюшкой. Мы вместе провели несколько сборов — это профессионал! Он не пил. Девочки не интересовали. Я его Турбо-Ирбо звал», — рассказывал Червяков.
При этом бывшие партнеры Ирбе делились и обратной стороной характера советского голкипера. Его максимализм в отношении тренировочного процесса и соблюдения режима выливался в частые приступы агрессии. Психика Артура попросту не выдерживала постоянного напряжения. Поэтому предсказать, в каком настроении находится чемпион мира, было попросту невозможно. Вполне вероятно, в том числе и по этой причине голкипер публично отрекся от страны, в которой вырос и вместе с которой добился наибольших успехов на международной арене.
«Осенью 90-го сыграл в товарищеских матчах в Чехии. А потом началось новое время. Рухнула Берлинская стена, и у нас в Латвии поднялось народное движение за независимость и отделение от СССР. Я гордился тем, что мог играть в советской сборной с такими мастерами. Но, когда мы побеждали на чемпионате мира, я не поднимал глаза, я не смотрел на советский флаг. Во время гимна смотрел в лед. Это была моя форма протеста. И никто не скажет, что я не помогал сборной СССР. На баррикадах в Риге меня спрашивали: «Артур, разваливается Советский Союз. Ты ведь не будешь играть за их сборную?» — «Конечно, я закончил». Тогда, в январе 91-го, я сделал свой выбор», — говорил Ирбе в интервью «Советскому спорту».
