Легенду СССР погубило неизлечимое заболевание. Великий Майоров весил 50 кг — не помогли даже таблетки из Америки
Евгений Майоров был выдающимся хоккеистом. Олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира, заслуженный мастер спорта СССР. Одним словом — легенда. И московского «Спартака», в котором провел 11 лет, и всего советского хоккея. Его брат-близнец, Борис Майоров, здравствует до сих пор — двукратному олимпийскому чемпиону уже 87 лет. А вот Евгений ушел из жизни почти на 30 лет раньше — 10 декабря 1997 года. На тот момент ему было 59 лет.
Причина ухода из жизни одного из самых образованных хоккеистов в истории (Евгений успешно совмещал учебу и профессиональный спорт, окончил Московский авиационно-технологический институт) — в страшном диагнозе. Майоров умер из-за бокового амиотрофического склероза. Предсказать появление этого смертельного заболевания было невозможно. Сам форвард винил во всем один эпизод, который мог стать отправной точкой в развитии болезни. Однажды Евгений заказал на дачу целый грузовик с цементом. Олимпийский чемпион не воспользовался помощью грузчиков и разгрузил все сам. В процессе этой тяжелейшей физической работы у него в ноге что-то щелкнуло. Но тогда он не придал этому значения. Зато потом много раз вспоминал тот момент.
«Начала провисать левая стопа. Решили, что защемление нерва. Ничего, думали, массаж поможет…. А массаж запрещен! Стал прихрамывать. В Институте неврологии заявили: срочно нужна операция на позвоночнике. Левая нога начала худеть. В Институте нейрохирургии имени Бурденко сказали, что никакой операции не надо. Я мужу говорю: «Такие противоречия в диагнозах. Давай дальше исследоваться». Мышцы начали непроизвольно подергиваться. В Первом медицинском нашли очень хорошего диагноста Давида Рувимовича Штульмана. Позвал меня к себе:
— Ваш муж тяжело болен.
— Что, рак?
— Хуже. Боковой амиотрофический склероз…
Нарушение белкового обмена в организме. Растворяются белковые оболочки нервных волокон, которые оказываются оголенными. И — короткое замыкание. Белки растворяются — замыкание в цепи. Мышцы непроизвольно подергиваются… Нет в мире средств от этого заболевания», — рассказывала супруга выдающегося мастера.
Евгений вместе с супругой читали о знаменитом английском физике Стивене Хокинге, который жил с этим диагнозом. У него было парализовано все тело кроме головы. Майоровы не теряли надежды и были готовы биться с этим недугом до самого конца. Они обращались ко всем врачам, которые могли хоть как-то помочь. Заказывали лекарства из США, Израиля, Франции и Германии, тратя на них все свои деньги. Эти дорогущие медикаменты не улучшали состояние, но приостанавливали течение болезни.
«Муж задержался в институте мышечной патологии на десять дней для обследования в клинике. Врач прямо сказал, сколько ему осталось… Женя ни полсловом мне не обмолвился. А тот врач точно предсказал его уход, недели на две ошибся. В сентябре 97-го Женя весил 50 килограммов. К концу октября начались проблемы с речью. Тогда же состоялся последний его эфир… Очень оберегал меня и о многом не рассказывал. Сидел как-то в машине, а мимо знакомые проходили: «Я так устал… Только Вере не говорите об этом». Совесть его мучила, что зарплату продолжает получать на НТВ+. Леша Бурков успокаивал: «У вас больничный лист. Не волнуйтесь, ради бога», — вспоминала жена олимпийского чемпиона.
Борис Майоров, часто навещавший брата, прекрасно понимал, к чему все идет. С каждым днем Евгению становилось только хуже. Бывший форвард сборной СССР и ЦСКА из-за экстремальной худобы даже не мог сидеть без мягкой подушки на стуле.
«Каким был последний день? Евгений сидит в кресле, жене говорит: «Верк, ты чего стоишь у края подвала? Упадешь туда!» В квартире какой подвал?! На седьмом этаже квартира! Отвечает: «Какой подвал? Я стою рядом с тобой!» — «Да? Ну ладно, хорошо». Ушла в магазин, а наша старшая сестра была в это время у них дома. Заглянула в комнату — он лежит на диване. Подходит: «Жень, Жень!» Он не реагирует. Взяла зеркальце, поднесла ко рту: дышит ли? Нет. Так и умер», — вспоминал Борис в интервью.
