Герман Титов довольно поздно начал тренировать. Но уже на первом месте работы — в новокузнецком «Металлурге» — помог раскрыться Илье Сорокину и Кириллу Капризову. Потом были неудачные отрезки в «Тракторе» и «Спартаке».
Несколько лет Титов сидел без работы, проводя время в Калгари — городе, где прошли его лучшие сезоны в качестве игрока. Именно его позвал с собой канадский тренер Билл Питерс, когда получил приглашение в «Автомобилист».
А с недавних пор Герман Михайлович — главный тренер «Академии СКА-юниор», нового проекта питерского клуба, который будет играть в МХЛ, а базироваться в Подмосковье. Мы же встретились с Титовым в Сочи, где на предсезонном турнире он входил в тренерский штаб сборной России до 23 лет.
— В сборной России вы не были с 1998 года, когда ездили на Олимпиаду в Нагано. Спустя 25 лет вы оказались в Сочи в тренерском штабе сборной России до 23 лет. Ощущение необычные?
— Тогда я надевал форму в качестве хоккеиста. Теперь — в качестве тренера. Это все-таки другое. Роль более ответственная. Хоккеисты приезжают на все готовое. Я уже давно понял, что тренерская профессия сложная и ответственная. На уровне сборной — тем более.
— Почему после Нагано ни разу не играли за сборную?
— В 2000 году меня звали на чемпионат мира в Санкт-Петербурге. Я не смог приехать, залечивал травму. Еще до этого не удалось сыграть на Кубке мира 1996 года — тоже из-за травмы. Так сложилось.
— Сборная России, которая не играет с другими странами, это все еще сборная России?
— Конечно, сборная. Для меня это новый опыт, другие ощущение, чем работа в клубе. Я понимаю, что сейчас такая ситуация, что сборная России может играть только с Беларусью и Казахстаном, нет выхода на международную арену. Но для меня в любом случае это опыт, который перенесу на клубную карьеру.
— Есть ощущение, что вы приехали с корабля на бал?
— Для меня вызов в сборную России до 23 лет стал неожиданностью. Благодарен за эту возможность, так как я люблю работать с молодыми ребятами. В конце мае поступило предложение от СКА, недолго думал, с женой посоветовался, согласился. А тут еще и сборная.
— Чем вас заинтересовал проект «Академия СКА-юниор»?
— Мне сказали воспитывать молодых талантов. Я искренне люблю это делать. Первым опытом был Новокузнецк — команда КХЛ с очень молодым составом. Ребята тогда хорошо впитывали то, что я им говорил. Мне еще очень импонирует стиль системы СКА: агрессивный, комбинационный хоккей. По сути, это то, что я пытался привить игрокам «Кузни» в 2013 году. В каких-то матчах получалось. Сейчас мы пришли к тому.
— У вас есть небольшой опыт работы с «Омскими ястребами». Удалось тогда познать специфику работы в МХЛ? В чем она заключается?
— Специфика есть, согласен. Много что отличается. Хорошо, что у нас в штабе есть Антон Кадейкин, который хорошо знает МХЛ и помогает мне. Я вникаю во все детали. Уверен, что у нас все будет хорошо.
— Какую перед вами поставили цель? Развивать игроков — это хорошо, но в СКА со всех спрашивают результат. На последнее место «Академии СКА-юниор» точно никто глаза не закроет.
— Я и сам хочу выигрывать! Развитие развитием, а результат никто не отменял. Спустя месяц после наблюдения за командой я пришел к выводу, что с рядом игроков придется расстаться. Из-за того, что они не смогут выполнить требования, которые нужны для игры в комбинационный агрессивный хоккей. Из некоторых бессмысленно что-то лепить.
— Вам объяснили, как будет комплектоваться команда?
— Когда я пришел — на сборах было 40 человек, причем только 6 — на полноценных контрактах, а остальные на просмотре. Нужно было выбрать 28: пять пятерок и трех вратарей. А что касается будущего, то вертикаль будет работать. Из первой будут командировать игроков в ВХЛ, из ВХЛ — в СКА-1946, а оттуда уже к нам.
— Вам 57 лет. Не слишком ли велика дистанция с молодежью?
— Зависит не от цифр в паспорте, а от того, как ты себя чувствуешь. Я не чувствую себя на 57! Люблю возиться с мальчишками. Есть небольшие специфические моменты, которые рассказывают помощники. Я учусь у них, как работать с молодежью. Но у меня большой игровой опыт. А не работая и живя в Канаде, я помогал юношеским и молодежным командам. Кстати, когда я приехал в Россию, то обалдел от условий! Сравнил как здесь, и как там.
— От чего, например?
— От всего! Даже от тренировочного процесса. Там люди предоставлены себе. Очень многое зависит от родителей.
— Почему тогда Канада доминирует в мировом хоккее? Только из-за массовости?
— Массовость — да, конечно. А сколько у них арен с искусственным льдом? В Канаде хоккей № 1 не на словах, а на деле. Все родители мечтают отдать своих детей в хоккей. Перед глазами куча примеров успешных хоккеистов. Там и на трибуны болельщики идут, независимо от результата. В России же ходят на победы.
— Многие игроки «Академии СКА-юниор» не видели вас в деле, родились уже после завершения карьеры. Они вообще предоставляют кто их новый тренер?
— Может быть и не знают (смеется). Иногда привожу в пример какого-то игрока, с которым играл в НХЛ. Например: «вот был бы сейчас в центре площадки против вас сыграл Скотт Стивенс — вы закончили бы играть». Они не понимают, кто это такой и с чем его едят! Наверное, загуглили, кто я такой, откуда приехал. На самом деле, куда бы я ни приходил, меня ассоциировали с фильмом «Брат-2». В Екатеринбурге сразу же стали показывать фото, где я с командой «Питтсбург» и Сергеем Бодровым. Говорят: «вот, Герман Михайлович, мы знаем, что вы там снимались».
— Но вы же толком и не снимались?
— Да нет, конечно. Нас попросили, чтобы мы попросили руководство допустить съемочную группу на тренировку. Пару слов сказал Морозов, пару слов произнес Каспарайтис. На этом все и закончилось.
— Закулисье съемок вас чем-то удивило?
— На арене были пара операторов, режиссер, Бодров и еще один актер. Какой-то большой съемочной группы я не видел. После одной из игр мы пошли все вместе в ресторан.
— Алексей Балабанов показался закрытым человеком?
— Он был более общительный, чем Бодров. Сергей вел себя скромно, стеснительно. При этом мне он понравился своей непосредственностью. На ужине был одет в тот свитер, в котором и снимался. Видимо, не выходил из роли!
— Кто-то из них интересовался хоккеем? Понимали, кто вы такой, что из себя представляет Морозов?
— Не думаю. Но мы и не спрашивали об этом. Хотя на наш матч съемочную группу пригласили, они сходили, посмотрели. Насколько были в теме — не знаю.
— После соприкосновения с Бодровым и Балабановым предложений из киноиндустрии не поступало?
— Нет. На тот момент, в 1998 году, я был действующим хоккеистом. После этого я еще пять лет отыграл в НХЛ. Все мысли были только о хоккее.
— На примере Игоря Ларионова мы видим, что игроки «Торпедо» в восторге от того, что такой человек их тренирует. С другой стороны, в последнее время тренеров без игрового опыта все больше. На ваш взгляд: бэкграунд хоккеиста обязателен для тренера?
— Джон Купер никогда не был профи, но выиграл Кубок Стэнли с «Тампой». Такие примеры, конечно, есть. Но на мой взгляд, это все же исключение из правил.
— Кажется, что Ларионов смог реализовать то, что не смогли вы.
— Хорошо, что у него все сложилось. Ребята под его руководством не боялись начинать атаку через центр, не отбрасывались. Давайте признаем, что результат над тренерами в России довлеет. В НХЛ тебе дают контракт на три года и первый вообще не трогают. На второй могут вызвать к руководству. На третий, да, если прогресса нет — уберут. Так что не будь у Игоря результата, кто бы вспомнил хорошую игру «Торпедо» в регулярном чемпионате?
— Поэтому вы вступались за Ларионова, когда тот был тренером молодежки?
— Мне нравилось, что он прививал ребятам советский хоккей. Я согласен с теми, кто говорят, что канадский хоккей взял все лучшее, что было у нас в 80-е годы. Посмотрите, как «Тампа» играет в пас, как «Рейнджерс» с Панариным, как еще несколько лет назад «Чикаго» действовало. Смотрю и вспоминаю как мы играли.
— Но скорости при этом совершенно другие.
— Несомненно! Но все равно. Сейчас и площадки меньше.
— А вам не кажется, что за счет уменьшения площадок хоккей в КХЛ как раз-таки упростился?
— Хоккей упростился только для тех, у кого нет мастерства. Кто умеет быстро перейти в атаку, у кого есть видение поля, умеет оценить ситуацию — они выходят на первые роли. Посмотрите на Ткачева или Гусева. Они на носовом платке могут сделать то, на что не способны другие.
— Как сами себе отвечаете, почему работая в Челябинске, ваши лозунги настолько расходились с реальностью: говорили про атакующий хоккей, а получились 0:8 от «Йокерита»?
— Я же пришел в «Трактор» после того, как они заняли третье место. Но в том бронзовом сезоне команда играла в очень тягучий хоккей, от печки. Они встречали в средней зоне, играли на контратаках. Большую роль играл вратарь Францоуз. Я сразу сказал руководству, что я в такой хоккей играть не буду. Ребятам этот переход очень трудно девался. Гатиятулин долго работал, привил им этот хоккей. А игроки после смены тренера не поменялись. Мне приходилось заставлять их играть по-другому. Мы должны были не ждать соперника на красной линии, а накатываться на соперников сразу после потери шайбы. Мне дали в Челябинске всего месяц. Думаю, если бы дали побольше — у нас все бы сложилось.
— Даже с этими игроками?
— Думаю, что да. Разве что двух-трех защитников нужно было убирать. Для моего хоккея они слишком медленные. Задача была закрыть борт, а для этого необходимо хорошее катание.
— Раз вам в клубе не хватило времени на перестройку, то Ларионов в молодежной сборной был обречен?
— Он все-таки сам подбирал игроков. Да, этот выбор был ограничен, но все же. Игорь понимает, что для современного хоккея нужны быстрые игроки. Если ты стоячий, то на одном мастерстве сейчас не выехать. В «Торпедо» у Ларионова была хорошая селекция. Мне понравилось звено Гончарук — Кручинин — Коваленко.
— Вы следили за «Торпедо» в прошлом сезоне?
— Да. И не только за «Торпедо». У меня в Калгари был канал КХЛ ТВ.
— Руководство «Трактора» уже после вашей отставки говорило, что при вас не хватало дисциплины на льду.
— Я бы сказал, что игрокам не хватало выполнение моих требований. Они не хотели работать, не хотели кататься. Вместо этого они хотели стоять в средней зоне, как их учили. Понимаете, в современном хоккее никуда без движения. Должно быть много катания. Посмотрите на «Вегас». Как они всех передавили, перекатали! Они же не стояли на месте.
— При этом «Вегас» играл совсем не в советский хоккей.
— Не советский. Но были и красивые моменты в их игре. В зоне обороны никому не давали продохнуть, сразу выводили шайбу подальше от своих ворот. И я ребятам сейчас прививаю психологию, что чем меньше мы будем играть в своей зоне, тем лучше будет для нас самих. Чем больше будем владеть шайбой — тем меньше у соперника шансов бросить по нашим воротам. Это тяжело дается, но я вижу, что сдвиги уже есть.
— У вас в некотором роде карьера-перевертыш. Обычно начинают с МХЛ и доходят до КХЛ. У вас получилось наоборот. Было ли решение пойти в тот или иной клуб ошибкой?
— Получилось так, как получилось. Меня изначально позвали в Новокузнецк помощником. Был первый опыт. Вскоре главного тренера уволили, предложили эту должность занять мне. Я решил не отказываться, взять на себя ответственность. Моя ошибка в том, что я рано ушел из «Металлурга». Нужно было остаться еще на пару лет, набить шишки. Тогда, думаю, и дальнейшая карьера сложилась бы немного иначе.
— Если бы Кирилл Капризов начинал свою карьеру в другом, более сильном клубе, чем «Кузня», мы бы о нем узнали?
— Когда я его привел в команду, ему было 17 лет. Родители писали бумагу, что не будут иметь претензий ко мне и к клубу, если с ним что-то случится. В Кирилле видна была сила, он мог держать удар, а от его видения поля я обалдевал! В «Кузне» тогда был американец Райан Стоа. Так Капризов ходил за ним по пятам, все спрашивал и впитывал! У Стоа же был опыт игры в «Вашингтоне», а Кирилл уже тогда нацеливался на НХЛ. Я тоже ему подсказывал, что-то переводил, помогал.
— Вы говорите о мышлении Капризова как его отличительной черте. Не было мысли поставить его в центр, как сейчас в СКА пробуют с Матвеем Мичковым?
— Нет. Его другое сильное качество — игра у бортов. Как он шайбу укрывал! Так что фланг — это место Капризова. Плюс бросок у Кирилла отменный.
— Видели в нем игрока на $9 миллионов?
— Ха! Нет, так далеко я не загадывал. Думал, что он просто станет хорошим игроком. Когда парню 17 лет — спрогнозировать как сложится карьера сложно. Сколько в моей юности встречал ребят, которые выше меня по таланту, но я отыграл 10 сезонов в НХЛ, а они закончили после молодежной команды.
— Кто, например?
— Игорь Вязьмикин первым приходит на ум. Какой же был талантище! Все были уверены, то он способен заиграть на любом уровне.
— Но сгубил алкоголь.
— Вот видите, да. Талант большой, но и большие проблемы с алкоголем. Алексей Соломатин на молодежном уровне был суперзвездой.
— С Вязьмикиным не попадали в передряги?
— Он играл за «Химик» перед тем как уехать в «Эдмонтон», но ничего такого не было. Я не был таким загульным.
— Среди нынешних молодых видите, что кто-то может пойти по пути Вязьмикина?
— Мне интересна нынешняя молодежь. Я спрашиваю, чем они живут у моих помощников: один тренировал в МХЛ, другой в детской школе. Они их знают. И у меня складывается впечатление, что нынешние молодые — другие. Нет такого, что представишь команде выходной и она уйдет в загул.
— При вас стал регулярно играть в КХЛ Илья Сорокин. Что вас побудило поставить в ворота «Кузни» 18-летнего вратаря? Ведь он вас мог потопить.
— Где бы я ни работал, я никогда не делил игроков на русских и иностранцев, взрослых и молодых. Я взял Сорокина на сборы, потому что мне очень импонировала его работа, его игра. Мы много спорили с его тренером Мишиным. Он говорил «не надо его еще ставить, он молодой!». А я считал, что раз Илья сильнее — играть должно он, а не финн. И вот, мы приехали в Омск, Николай Александрович был против, но я настоял, чтобы поставить Сорокина в ворота. В итоге он отыграл на ноль, мы выиграли 1:0. Ко мне Мишин подходит и говорит «какое у тебя чутье, Михалыч!». А это было не чутье. Я просто видел, какой он заряженный приехал со сборной. Там Шестеркин играл больше, а Илья меньше. Обычно я не лезу во вратарские дела, но тогда что-то увидел в Сорокине.
— Не секрет, что в юности у него не все было гладко с психологией.
— То, что Мишин его постоянно водил к психологу — это правда. Минимум два раза в неделю. Я Илью называл Пушкиным из-за кудрявых волос, подшучивал над ним по-доброму. Он был замкнутым. Было видно, что у Ильи в жизни есть только хоккей. Спрашиваю, «у тебя девочка есть?». Он говорит «нет». Мишин с ним большую работу проделал.
— Кто-то из тех, с кем работали, пишут-звонят?
— С Капризовым как-то созванивались. Но по делу, мне нужен был чей-то номер телефона. С Ильей виделись в России, когда он еще играл за ЦСКА, а я тренировал «Спартак».
— Благодарность с их стороны чувствовали?
— Со стороны Капризова — да. Что касается Сорокина, то нужно признать, что я даже близко не вложил в него столько, сколько Мишин. Он с ним плотно работал, а я был главным тренером.
— Было такое, что то чутье, которое сработало в случае с Сорокиным и Капризовым, вас подвело?
— Пожалуй, такое было в «Тракторе». В «Спартаке» в меньшей степени. А «Металлург» и вовсе можно вывести за скобки — там у меня был полный карт-бланш. Руководству нравился мой подход и хоккей, в который играла команда. Мы были единственными, кто находясь внизу таблицы, обыгрывали всех чемпионов: «Ак Барс», «Динамо», «Салават Юлаев». «Авангард» одолели несколько раз за сезон.
— Что вы делали последний год?
— Как уже говорил, смотрел хоккей. К тому же, у нас в Калгари есть ветеранское движение. Бывшие игроки «Флэймз» собираются, раз в неделю катаемся, проводим благотворительные игры. Кроме того, я участвовал в детских кэмпах как тренер. Примерно как у нас в «Сириусе».
— Слышал, что вы выполняли какую-то роль в «Калгари Хитмэн».
— С их генеральным менеджером я играл в одном звене. Когда там были русские ребята Саша Гоголев, Егор Замула, другие — меня приглашали, чтобы я помог им освоиться. Выходил на лед, переводил, старался помочь.
— За все время жизни в Калгари не было предложений о работе в команде НХЛ?
— Тренером — нет. А скаутом поработать предлагали. Причем когда я только закончил. Но скаутом не по России, а по Западному побережью Канады. Знающие люди объяснили, что придется очень много ездить на автобусе. Мне знакомые так и сказали «Гера, это не твое».
— А скаутскую жилку в себе чувствовали?
— Трудно сказать, скорее нет. Тут действительно должна быть чуйка. Хотя, с другой стороны, в Капризове и Сорокине же разглядел. Был и Ансель Галимов в «Кузне». Его все списали, да и я видел, что парню не хватает мастерства. Но оставался с ним, занимался, прогресс не заставил себя долго ждать.
— С Биллом Питерсом вы и правда жили где-то по соседству? По легенде именно так вы оказались в «Автомобилисте».
— Да, мы соседи. Мне он как-то предложил встретиться. Посидели в кафе, Билл рассказал о предложении из России. Спросил, хотел бы я быть его помощником. Мне было интересно поработать с ним, потому что Питерс был тренером из НХЛ. Как никак, «Калгари» под его руководством занял второе место в регулярном чемпионате.
— Какие специфические вещи о нашей стране и хоккее ему приходилось объяснять? Чего он не понимал?
— Он долго не мог понять, что менталитет русских игроков и игроков НХЛ сильно отличается.
— Но ведь среди игроков НХЛ немало русских.
— НХЛ — это НХЛ. Там люди понимают, что если сегодня ты не выложился, не соответствуешь уровню, то завтра уже будешь на обочине. Это у нас иностранцев превозносят. А там если ты играешь на равных с местным, то предпочтут местного.
— Досрочно закончив работать с «Автомобилистом», Питерс разочаровался в российском хоккее или, напротив, зауважал КХЛ?
— Когда он только ехал в «Автомобилист», то он, мне кажется, думал, что КХЛ слабая лига. Потом он оценил уровень. Как только кто-то из парней совершал какое-то неординарное действие на льду, он кричал «это игрок НХЛ!». И такое было довольно часто.
— Но с игроками уровня НХЛ он так и не построил команду уровня НХЛ.
— Он не хотел травмировать игроков, обидеть их. Все видео, которые Билл показывал команде, были в основном позитивные. Он почти не указывал на ошибки. Возможно, это моя вина, что я не смог ему донести, что нужно и о недостатках говорить, разбирать их. Ко мне игроки подходили и спрашивали «Герман Михайлович, а что, у нас нет ошибок? Почему их не показывают?». А Питерс старался играть на позитиве. Чтобы игроки запомнили свои удачные действия и ухватились за них.
— То есть у Питерса в руках был только пряник.
— Да. А в России без кнута никуда. Уезжая домой, он это понял. Некоторые игроки в России, когда с ними только хорошо разговариваешь, садятся на шею.
— Ему в Северной Америке выдана черная метка?
— Думаю, ему не скоро разрешат работать. Хотя он в НХЛ на хорошем счету. Если бы не такая позиция по отношению к нему, он бы без труда нашел там работу.
— Чем Питерс сейчас занимается?
— Помогает молодежной команде, за которую выступает его сын.
— Калгари, как и вся провинция Альберта, известна большим количеством украинских эмигрантов. Вам в связи с этим жить там комфортно?
— С теми, с кем дружил, так и дружим. Сразу договорились, что если какая-то вечеринка с участием русских и украинцев, эту тему не обсуждаем. Вообще. Каждый остается при своем мнении.
— И как, получается?
— Получается. После того, как однажды чуть до драки не дошло, условились, что мы собираемся отдыхать, а не выяснять отношения. У каждого, повторюсь, разное мнение. Встречаются украинцы, которые считают, что Россия права.
— Помнится, когда все только началось, Александру Овечкину свистели в Калгари. Это разовая акция или она нашла продолжение?
— Про Калгари не знаю. Я слышал, его в Торонто не хотели пускать. Выступали за то, чтобы не дать ему визу. Но вообще, конечно, Овечкина в Северной Америке боготворят. Во всех городах его приветствуют.
— Канадцы, в отличие от европейцев, все еще соглашаются приезжать в Россию. У вас, как долго прожившего в Канаде человека, есть понимание почему?
— Что канадцы, что американцы даже не знают где Украина находится! Там толком нет этой пропаганды. Они зациклены на себе. Сейчас в Канаде довольно непросто. Большая инфляция, люди думают об этом, а не об украинцах.
— Так вы в Россию приехали, потому что в Канаде все плохо?
— Нет-нет. Потому что поступило хорошее предложение по работе.