Эта трагедию годами скрывали в СССР, а ведь она унесла тысячи жизней! Из-за нее не стало легендарного Цыгурова
Геннадий Цыгуров — легенда отечественной тренерской школы. Великий специалист прославился благодаря работе в «Ладе», «Тракторе» и «Авангарде». При нем клуб из Тольятти стал одним из сильнейших в стране. Вероятно, многолетний защитник челябинского «Трактора» мог бы дать нашему хоккею еще больше, если бы не его трагическая смерть 14 декабря 2016 года. На тот момент Геннадию Федоровичу было 74 года. Но возраст не играл никакой роли в его смерти. Всему виной был рак.
«Помню ли, когда впервые услышал слово «онкология»? Конечно, помню. Это было страшно. Диагноз-то мне поставили — четвертая степень. Практически неизлечимо. Лимфома, воспаление лимфоузлов… В июле, сын Дима устраивал международный лагерь в Швейцарии, я ему помогал. Вернулся в Челябинск, здесь вышел на лед в школе Макарова. А чувствовал себя ужасно! Чуть не падал на лед, на клюшку опирался! Поехал в больницу — там пощупали и сразу в палату. Взяли биоматериал, отправили в Екатеринбург. Ответ пришел — и все стало понятно», — вспоминал специалист в интервью.
Смертельная болезнь образовалась в организме Цыгурова не из неоткуда. Она стала следствием техногенной катастрофы, произошедшей 29 сентября 1957 года в закрытом городе Озерск — тогда он назывался Челябинск-40 и был засекречен. Из-за нарушения режима охлаждения емкости хранения радиоактивных отходов на местном химическом комбинате «Маяк» произошел взрыв. Это была первая радиационная авария в истории Советского Союза. Радиоактивное облако разнесло радиацию на сотни километров. Поэтому в ближайших населенных пунктах заболеваемость раком была в 5–6 раз выше, чем в среднем по стране.
«В Челябинске около ЧТЗ танк стоит — видели, наверное. Этот район мы называли «Бродвей», все время там собирались. В 57-м году сидим — и вдруг со стороны Свердловска все небо красное! Мы радуемся: «О, северное сияние!» А это был взрыв в Кыштыме. Сейчас этот городок называется Снежинск. Там производственное объединение «Маяк». Свердловск совсем рядом, но ветер все погнал в нашу сторону. В Кургане эвакуация была. В Свердловск танков нагнали, целые деревни бежали, все смешалось… Рыбу ловить нельзя было, грибы и ягоды собирать тоже. Неподалеку Карачаево озеро, сейчас его засыпают. Выяснилось, в него самые жуткие отходы в то время сбрасывали. Мы не только взрыв пережили, еще в зараженные места ездили в футбол и хоккей играть. Туда, где пропускной режим. Ельцин шел в президенты — обещал челябинцев приравнять к чернобыльцам. Онкология в Челябинске страшная! Вы не знали? Наблюдаюсь в областной клинической больнице — это страшно! Все коридоры забиты!» — рассказывал легендарный тренер.
В Советском союзе по традиции долго время скрывали информацию о трагедии. Кыштымская авария была государственной тайной в СССР. Впервые в открытую о ней было сказано в снятых на рубеже 1980–1990-х годов фильмах режиссера и биолога Елены Саканян, посвященных судьбе советского биолога и генетика Николая Тимофеева-Ресовского.
А вот что в 1957-м написала о взрыве газета «Челябинский рабочий»:
«В прошлое воскресенье вечером… многие челябинцы наблюдали особое свечение звездного неба. Это довольно редкое в наших широтах свечение имело все признаки полярного сияния. Интенсивное красное, временами переходящее в слабо-розовое и светло-голубое свечение вначале охватывало значительную часть юго-западной и северо-восточной поверхности небосклона. Около 11 часов его можно было наблюдать в северо-западном направлении… На фоне неба появлялись сравнительно большие окрашенные области и временами спокойные полосы, имевшие на последней стадии сияния меридиональное направление. Изучение природы полярных сияний, начатое еще Ломоносовым, продолжается и в наши дни. В современной науке нашла подтверждение основная мысль Ломоносова, что полярное сияние возникает в верхних слоях атмосферы в результате электрических разрядов… Полярные сияния… можно будет наблюдать и в дальнейшем на широтах Южного Урала».
Узнав о болезни, Цыгуров всеми способами пытался излечиться от смертельного недуга. Чтобы повысить шансы на положительный исход, специалист даже летал в Швейцарию на лечение. Но в конце концов Геннадию Федоровичу не удалось избежать страшной участи — 14 декабря 2016 года стало черным днем для нашего хоккея.
