«В Россию не тянет». Русская гимнастка уехала в Германию, попала в цирк в США: она может отказаться от миллиарда
Гимнастка Анастасия Куреева побеждала на чемпионатах России, мечтала попасть в сборную и выехать на международные старты, но не сложилось. В итоге после 2022 года из-за усталости и подготовки к ЕГЭ она завершила карьеру.
Какое-то время Куреева искала себя, но затем новое дело всей жизни нашло ее само. Анастасия отправилась в Германию, чтобы поработать артисткой в театре. Это все так ей понравилось, что она осталась за границей. Следующей точкой на карте для нее стал цирк в США.
Прямо сейчас Куреева находится в Бразилии, где получила новую работу.
Корреспондент Sport24 Виктория Дмитриева поговорила с Анастасией о ее гимнастическом прошлом и цирковом настоящем.
— Еще недавно ты была профессиональной гимнасткой. Как оказалась в этом виде спорта?
— Мне было 5–6 лет. Изначально я шла на синхронное плавание. Мы там были с девочкой из садика. Помню, делали какие-то упражнения. Я старалась, как она, так как у этой девочки хорошо получалось, но ее взяли в секцию, а меня — нет. Не помню конкретной причины, но вроде бы из-за комплекции, потому что я достаточно крупная, а есть девочки аккуратненькие. Я так плакала из-за этого в гардеробе.
В этот момент мимо случайно проходил тренер по спортивной гимнастике. Она спросила: «Почему плачешь? Что случилось?» Я сказала, что меня не взяли на синхронное плавание. Тогда она узнала, люблю ли я прыгать на батуте, ходить по бревнышку, прыгать в поролоновой яме. Я никогда такого не делала.
В итоге пришла. Даже не подозревала, что это секция по спортивной гимнастике. Я попрыгала на батуте, мне провели разные тестирования: проход по бревну, подтягивания, пробежки. Вышла оттуда радостная, потому что от души напрыгалась на батуте, а в итоге оказалось, что меня приняли. Причем сразу в бесплатную группу. Вот так я и попала в спортивную гимнастику.
— Какие были амбиции в гимнастике? Твоя карьера ведь выпала на время, когда женская российская гимнастика выправилась и стала конкурентной на мировом уровне.
— Я хотела попасть в сборную и выступать на международных соревнованиях. Никогда не было такого, что я хочу на Олимпиаду. У меня не горели глаза от этого. Конечно, я хотела на эти соревнования, но не было желания, которое бы сквозило изнутри. Мне просто всегда нравилось выступать, показывать свои программы, коммуникация с судьями.
— Были какие-то кумиры в спортивной гимнастике?
— Когда я только начинала — нет. Позже, когда я начала смотреть соревнования по телевизору, моей фавориткой стала Симона Байлз. У меня даже был личный дневник с вырезанными фото Симоны с соревнований. Вклеивала их, мечтая делать такие же сложные вещи.
— Ты побеждала на чемпионате России и брала медали других достоинств. Какая награда самая ценная?
— Мне кажется, с чемпионата России 2020 года. Тот сезон у меня ярко остался в голове, потому что мы тогда только вернулись после пандемии. Была насыщенная подготовка — по две тренировки в день. У меня там получилось стать второй в личном многоборье и вольных упражнениях.
Также вместе с девочками в командном многоборье мы стали первыми. Это была долгожданная медаль для Питера, очень важная для меня. Мы радовались и плакали одновременно. Награду посвятили Александру Васильевичу Киряшову. Он заболел перед чемпионатом России, но все равно пришел перед поездкой туда и пожелал удачи. Через пару дней после нашей победы его не стало.
— Почему после 2022 года ты перестала выступать?
— До ЕГЭ оставалось месяца три — нужно было готовиться. Плюс накопилась усталость, а также были проблемы со спиной. И спина болела уже на постоянной основе. Я даже не могла разогнуться в какой-то момент после элементов на тренировках. Все это наложилось одно на другое, поэтому я завязала со спортом.
— Ты была точно не последней гимнасткой в стране. Есть объяснение, почему до национальной сборной так и не добралась?
— Я не знаю, потому что до сих пор помню, как после чемпионата России про меня рассказывали в соцсетях, обсуждали, почему эта гимнастка не в сборной. Сейчас, мне кажется, что я была для сборной недостаточно хороша. Возможно, были какие-то другие причины.
— Ушла, закрыв все гештальты?
— Нельзя уйти из спорта легко, потому что слишком много времени этому отдается. Даже я не ушла легко и просто. Долго думала.
Когда я решила уходить, мне казалось, что все будет хорошо, у меня открыты все дороги в жизни. Но сейчас, когда я прихожу в зал, накатывают мысли, что не все сделала, не все попробовала. Был случай, когда я сделала элемент, который никак не могла осилить, испытывала страх. А тут за 15 минут выучила его. Это было шоком.
— Когда поставила карьеру на стоп, был период непонимания, чем заниматься дальше?
— Когда выходишь за порог зала, думаешь, что сейчас пойдешь учиться, но не понимаешь, что делать в оставшееся время. До этого ты все его посвящал гимнастике.
Мне повезло — быстро нашла работу. Я тренировала детей от 3 до 18 лет. Плюс начала заниматься саберфайтингом. Там нужно уметь делать всякие штуки со световыми мечами. Меня тогда поднатаскали, чтобы я стала тренером. В потоке этой работы я думала, что жизнь налаживается. Я активно тренировала, у детей были соревнования. Вся эта движуха напоминала мне ту, что была в гимнастике.
Затем поняла, что нужно что-то менять и двигаться дальше. Помню, иду на работу, опаздываю, а на телефон приходит уведомление о сообщении от девочки, с которой мы однажды виделись на чемпионате России. Мы не были с ней хорошо знакомы. И она мне предложила поработать в Европе на турнике. Я тогда подумала, что это какой-то обман.
Мы с ней созвонились, она рассказала подробности, и я начала думать. Не понимала, как оставить детей. Принять решение помог друг. Я рассказала ему, и он мне ответил: «Просто едь. Не думай ни о чем. Попробуй. Такая возможность бывает раз в жизни». Во мне что-то переключилось после его слов. Затем уже обо всем узнала мама. Она также восприняла эту новость позитивно, но сказала, что нужно узнать все детали, чтобы не было никаких подводных камней. Через полгода я уехала в Германию.
— Что было дальше?
— Я выступала на мужском турнике с двумя жердями. Моей задачей было делать хореографию и разные легкие элементы на снаряде.
Недалеко от Гамбурга я работала в маленьком городке, где стоял парк развлечений, при котором был театр. Находилась там 5 месяцев.
График был такой: утром — тренировка, а затем одно шоу в день по вечерам. В последний месяц у нас добавилась еще одна часть — мы показывали сказку. Надевали на себя тяжелые костюмы со светом и ходили в них по парку. Последний месяц там, конечно, был тяжелым. Работали нон-стопом. В 10 утра уходили, а в 11–12 ночи возвращались.
— После Ганновера ты осталась в Германии, но перешла на другую работу.
— Я должна была вернуться в Россию в ноябре. Такая договоренность была с менеджером и родителями. Все знали, что с июня по ноябрь я в Германии, а затем приезжаю домой. Но ближе к концу контракта я поняла, что не вернусь, так как хочу стать цирковой артисткой. Мне очень нравится делать турник и брусья.
Когда контракт в театре закончился, мой менеджер нашла новый. Это все выпало на Рождество, а в Германии в это время много праздничных шоу. Я оказалась в цирке шапито.
— После Германии ты оказалась в США. Как?
— Когда в Германии закончились праздники, менеджер нашла мне работу в Америке. Позже мы прекратили работу, и я стала сама по себе.
— К этому моменту влиться в тусовку было уже проще? Уровень английского улучшился?
— Когда я приехала на свой первый контракт, у меня было 10 слов в моей копилочке. Было тяжело. Ребята общались друг с другом на английском, а я толком не могла. И когда кто-то к кому-то обращался, я не понимала, ко мне это или нет. Приходилось взаимодействовать на уровне эмоций, жестов. Я могла общаться только с русскими ребятами.
Изучать новое удалось благодаря подслушиванию за другими. Я выхватывала какие-то прикольные слова и запоминала. Потом у меня появился молодой человек из Бразилии. Мы с ним начали общаться — это тоже помогло.
Теперь я могу общаться на базовом уровне. Если потеряюсь, знаю, как спросить у кого-то дорогу. Да, я не могу правильно составить предложение — говорю так, как сказала бы это на русском. Тем не менее криво-косо, но меня понимают. В этом плане я даже не парюсь. Особенно легко общаться с теми, кто не из США, у кого английский — не родной. Они тоже учат его неправильно. С ними намного проще общаться.
— Опыт в Германии и в США — в чем принципиальная разница?
— В США был цирк шапито, который переезжал с места на место. Первой точкой был Техас, а последней — Нью-Йорк. С февраля по декабрь мы проделали большой путь по стране. В одном городе мы могли находится от двух недель до месяца. Мы работали каждый день. Выходные были только при смене места дислокации.
График был гораздо тяжелее, чем в Германии. Если в будние дни было по одному шоу, в выходные — по три.
Также была разница в том, что в театре мы показывали единую постановку за 35 минут, а в цирке — разные номера, которые занимали гораздо больше времени.
— Какие ассоциации с цирком у тебя были из детства?
— Я не помню, чтобы в детском возрасте ходила в цирк. Но до первого контракта в голове было только то, что там обязательно должны быть животные, жонглеры и клоуны.
В Германии я впервые узнала, что цирк может быть другой. Оказалось, там могут выступать только артисты. Они коммуницируют со зрителями, приглашают поучаствовать в сценках. На это интересно смотреть.
— Наличие животных в цирке — распространенная тема за границей?
— В Германии очень мало больших цирков с животными. Я знаю, что есть маленькие, которые все равно с какими-то животными делают шоу. Из больших только в одном были лошади. Мне всегда жалко животных, которые работают в таких местах, но я успокоилась, когда услышала: «Настя, они там живут лучше, чем артисты. К руководителям часто приходят проверки. Животные просто не могут не жить в хороших условиях, иначе цирк закроют».
В США уже тоже от этого отходят. Я подрабатывала на билетах, так как мне было это интересно. Люди подходили и спрашивали, есть ли у нас в цирке животные. То есть им было важно, чтобы такого типа артистов у нас не существовало. У людей интерес уже совсем к другому.
— Если сравнивать спорт и цирк — где проще?
— Мне кажется, в цирке легче. В гимнастике у тебя каждый день тренировки по многу часов. Если у тебя сборы, вообще по 2–3 тренировки в день. Плюс соревнования, где ты проходишь не один снаряд.
В цирке я делаю только один снаряд. Тренировки у меня от 3 до 5 дней в неделю. Одна может занимать 1–3 часа.
При этом в цирке тяжело, когда ты приезжаешь на новый контракт или что-то меняется в программе, ты можешь находиться там с утра до вечера. Это нужно, чтобы прогнать свое выступление, поставить снаряд, понять, как тебе должны выставить свет. Но это все равно не так сложно, как в спорте.
— Цирковая жизнь предполагает образ жизни кочевника, когда все время на чемоданах. Как от него не устать?
— Мне нравится кочевать. И в гимнастике я очень любила ездить на сборы, по соревнованиям. Когда я ушла, мне кажется, больше всего боялась, что не будет этого. Мне так не хотелось останавливаться на одном городе, одной стране. Тогда бы вся моя жизнь остановилась. А тут у меня есть такой ритм. Я не боюсь устать от него.
Я собираюсь до старости делать турник. В цирке много артистов, кому за 40. Есть и те, кому под 70, а они до сих пор выступают. Так что возраст не помеха для любимого дела.
— Как часто бываешь теперь в России?
— Я уехала в июне 2023 года на свой первый контракт. Вернулась только в январе 2025-го. И то, потому что ушла от менеджера. Я решила сюрпризом вернуться — никому не сказала. В апреле снова уехала за границу. И теперь не знаю, когда прилечу домой в следующий раз.
У меня нет такого, что тянет в Россию. У меня часто спрашивают, когда я приеду, а мне нечего ответить, потому что я не знаю этого. Я не очень хочу домой. Мама даже обижалась.
Было тяжело, пожалуй, только в США к концу контракта из-за переездов. Тогда хотелось домой. Именно в этот конкретный момент. Я плакала и говорила своему молодому человеку, что хочу в Россию. И я понимаю, почему была такая реакция. Дома ведь ты всегда защищен, там нет проблем, близкие тебя ждут. Когда все устаканивается, сразу отпускает, уже никуда не хочется.
— Все то, что я делаю, это из гимнастики. Просто ответственности меньше. На соревнованиях тебя оценивают. И там, мне кажется, ты больше переживаешь, потому что у тебя конкуренция, тебе надо какую-то медаль выиграть, возможно, после соревнований попасть в команду куда-то или пройти отбор на какие-то соревнования. Здесь же все для своего удовольствия и удовольствия зрителей. И если ты упал, если что-то не получилось, главное — сохранять лицо, и зритель этого не поймет. Он может подумать, что так и надо было.
Иногда номера я ставлю сама. Перед этим я обсуждаю, что от меня хотели бы видеть, под какую музыку — медленную или быструю. Затем идет подготовка. На репетиции я показываю то, что придумала, меняю что-то, если необходимо. Иногда в цирках бывают хореографы, которые помогают.
— Насколько гимнастические номера в цирке травмоопасны?
— В цирке те ребята, с которыми я работала на турнике, приезжали делать что-то легкое. Я же хотела и хочу фигачить — делать сложные элементы.
До какого-то момента я была единственной девушкой в мире, которая начала на турнике делать мужской элемент. Через полгода после меня появилась еще одна артистка с ним же.
Такая авантюра — про травмоопасность, конечно. Там нет тренеров, которые могут тебе объяснить, что делать, поддержать. Не во всех цирках есть страховка такого плана. То есть ты посмотрел видео, понял, что хочешь так, и идешь делать.
У меня был подобный неприятный момент. Я учила новый элемент неделю. Все шло хорошо, мы с ребятами решили вставить его в шоу. И на шоу я подлетела выше, чем нужно над брусьями, не долетела, упала и сломала ногу. Это было в США. Я выпала на три месяца.
— Когда такое случается, кто несет ответственность — цирк или артист?
— Все зависит от цирка, а также условий, прописанных в контракте. Есть много ситуаций, когда артист получает травму и цирк такой: «Я не при делах, это ваша проблема».
Мне повезло, что в Америке, когда я сломала ногу во время шоу, цирк оплатил врачей, лекарства, реабилитацию. И мне еще выплачивали зарплату, хотя и не в полном объеме. Но я допускаю, что, случись такое на тренировке, а не на шоу, все затраты были бы на мне.
При этом бывает такое, что цирк берет все на себя. Даже если ты шел по улице, упал и очнулся в гипсе.
— Ты выступаешь вместе со своим партнером и по совместительству молодым человеком Габриэлем Пересом. Когда началось ваше сотрудничество?
— Я никогда не выступала в одиночку, хотя это можно делать.
Когда приехала в Германию на первый контракт, он тоже был там. Мы общались, и как-то само собой получилось, что начали встречаться.
До того, как поехали в Америку, решили, что хотим выступать вместе. Нам не нравилась идея разделения, работы в разных местах. Тем не менее изначально туда я поехала одна. Через 4 месяца ко мне приехал Габриэль. И вот тогда окончательно стали работать вместе. Создали страницу в соцсетях, так как именно через них многие менеджеры находят артистов. Показываем там свои тренировки, выступления, чтобы потенциальные работодатели видели, каким арсеналом элементов мы обладаем.
— Можно ли, будучи артисткой цирка, зарабатывать хорошо?
— Конечно. Особенно, если ты в топе, тебя знают, ты обладаешь уникальной программой. Когда ты нарасхват, можешь устанавливать себе цену.
Вот у меня в США была понедельная оплата. В контракте было четко прописано, сколько я получаю в месяц, но выплаты делились на четыре части. При этом какие-то деньги уходили менеджеру.
Если ты сам по себе, тебе не надо ни с кем делиться, ты самостоятельно устанавливаешь цену. Если для цирка твой прайс — это дорого, начинается медленный сброс, но до разумного. Когда цирк уже совсем занизил цену, которую может тебе дать, ты можешь спокойно попрощаться и больше не рассматривать этот вариант.
— Твоя зарплата в цирке больше, чем то, что было во времена спортивной карьеры?
— Конечно. При этом во времена спортивной карьеры я для ребенка 15–16 лет зарабатывала хорошо. Для взрослой жизни этих денег мне бы не хватило. Сейчас я получаю достаточно. У меня есть возможность обеспечивать свои базовые потребности и откладывать.
— Как много ребят из России в этой сфере?
— Молодежи не очень много. В основном там люди, которые выступают 10, 15, 20 лет. Новеньких очень мало, потому что сейчас немного тяжело с выездом.
Вот кого действительно много — казахов, украинцев. Когда работали в США, там была группа артистов из этих стран. И я не понимала, как они при таком графике выживают. Если мы делали 1–3 шоу в день, сами себе ставили тренировки, когда хотели, у них, кроме всего этого, были съемки рекламы, помимо своих номеров, они участвовали в открытии и закрытии шоу. Это очень сложно.
— Взаимодействие с артистами из Украины — оно вообще есть?
— Есть ребята, которые с тобой адекватно общаются. Также есть те, кто не любят тебя, не хотят с тобой общаться. Тут как повезет.
Вот в США была классная команда. У меня там появилась подружка. Она из Украины, но мы в хороших отношениях — созваниваемся, переписываемся, хотим как-нибудь встретиться. Главное — не поднимать тему политики в разговорах. Тогда все будет хорошо. Мы за все время нашего общения ни разу об этом не говорили.
При этом есть люди, которые провоцируют тебя. Во время рождественского шоу в Германии ко мне подошел мужчина и начал расспрашивать на тему политики. Я говорю: «Извините, но если вы хотите со мной общаться, то тогда, пожалуйста, не на политические темы». Он сразу от меня отстал.
— Что можешь сказать о коллективах в цирках — какие это люди?
— Я знаю, что на фестивалях, которые являются чем-то типа соревнований, и тросы подрезали, и полотна тоже, и колготки рвали, и стекла сыпали, и прятали что-то. Поэтому, если ты чувствуешь что-то неладное в коллективе, лучше все уносить с собой.
Мне в этом плане повезло — не сталкивалась с таким. Конечно, когда приезжаешь в новый коллектив, есть настороженность. Потом это проходит. При этом я понимаю, что не везде есть искренние люди. В этом плане нужно быть аккуратнее и не открываться людям на сто процентов. Так и в обычной жизни.
— Вы с Габриэлем были в «Цирке Дю Солей». Что там делали?
— Это была месячная стажировка. Мы ездили туда на новый снаряд, который они готовили. Я сразу понимала, что не буду там работать, хотя в будущем хотела бы. Ехала показать себя и посмотреть на то, что они придумали.
У нас было две тренировки в день. В конце стажировки мы показывали себя руководству цирка, менеджерам, тренерам, что сделали на этом снаряде.
По итогу всего они сказали, что я им понравилась. Тяжело встретить девочку не только на брусьях, но и на турнике после спортивной гимнастики с техникой и желанием что-то делать. Также мне дали понять, что в дальнейшем хотели бы со мной поработать. И я понимала, что это не просто слова ради слов, а правда.
Работать там — мечта. Я нигде не видела таких классных условий для артистов. У нас были переводчики. Медицинский персонал осмотрел, опросил, провел тесты. Врать ни о чем нельзя, так как врачи должны понимать, чем смогут тебе помочь. Я, например, когда приехала, получила желтый флаг из-за травмированной ноги. Работала в лонже, не могла спрыгивать. Это ограничивало, но и позволяло не рассыпаться совсем. Мне делали разные восстановительные процедуры, и к концу стажировки ситуация стала лучше. Мне убрали желтый флаг. И это круто, так как иногда в цирках всем все равно на тебя. Менеджеры цирка 24 на 7 помогали со всем.
— Сейчас ты в свободном плавании, без менеджера, и находишься в Бразилии. Расскажи об этом периоде своей жизни.
— От менеджера отказалась, так как в какой-то момент начались проблемы с документами, а это уже серьезно. Также начались ко мне претензии, хотя я не была в чем-то виновата. И так было решено уйти в свободное плавание. Тем более после работы в Германии и США меня уже знали, предлагали работу.
В Бразилию я и Габриэль приехали, так как нашли работу в цирке.
— Ты говоришь, что будешь работать до старости. Хотелось бы однажды открыть свой цирк?
— Еще в США мы думали об этом. Хорошая идея, хотя и сложна в реализации. В этом деле легко прогореть. Плюс большая конкуренция. Поэтому сделать шоу и поехать на гастроли с ним — проще.
— Есть вариант, что когда-то ты можешь оказаться в качестве артистки цирка в России?
— Я думала о работе в России. Это дало бы мне возможность провести больше времени с семьей. Показать, что я умею на брусьях и турнике. Но я точно не стала бы работать в цирке, где есть животные. Мы даже с Габриэлем говорили на эту тему. У меня каждый раз разрывается сердце, когда я где-то вижу в сети, что с животными плохо обходятся в цирках. Условно говоря, если мне будут предлагать миллиард, но в цирке есть хотя бы одна собака, не поеду туда.
