Корреспондент Sport24 Тигран Арутюнян вспоминает своего учителя — Василия Уткина. Знаменитого комментатора не стало 19 марта.
Я познакомился с Василием Уткиным в 16. Период типичных подростковых проблем выпал на начало отбора в Васину школу спортивной журналистики. Об отборе я узнал случайно: объявление скинула маме ее подруга, которая отдаленно знала — прогулкам с девочками я предпочитаю футбол на дворовой коробке.
Коллеги, трогательно вспоминающие Василия, пишут о его легендарных эфирах и «Футбольном клубе». Для меня Уткин был другим. Когда зарождался «ФК», мои родители еще не были знакомы, ну а культовый репортаж с матча «МЮ» — «Реал» в паре с Розановым состоялся, когда мне было всего два года. Мой Уткин — «дриблинг Арбелоа», Цаплин из «Дня выборов» и голос любимой FIFA. Но и такому зумеру, как я, масштаб личности Уткина был очевиден.
После четырех тестовых испытаний, составленных самим Васей, меня пригласили на собеседование. В «Джон Донн» на Никитском я ехал с трясущимися коленками. Там кроме Уткина встретили два Станислава — Минин и Гридасов. Первый Васин вопрос ввел в тупняк: «А ты за кого болеешь?» Я смотрел игры «Барселоны» под комментарий Уткина и был убежден: он всегда болел против нее. Поэтому называл любимый клуб с опаской. Вася с ухмылкой ответил: «Не с того начинаешь». Здесь я убедился: это наша первая и последняя встреча. Так что других реплик Уткина не помню.
Переживания были напрасны. В письме, которое пришло на почту через три дня после той встречи, говорилось: я принят в школу. Счастью не было предела! Чему? Тому, что на шаг приблизился к мечте стать спортивным журналистом? Нет — такой мечты и не было. Я просто был счастлив, что снова увижусь с Уткиным, снова пожму ему руку. Было в его образе, манере говорить и размышлять что-то завораживающее, что заставляло с нетерпением ждать новой встречи. Будь я на тот момент постарше, точно бы сформулировал, что меня привлекало в Васе. Но для моего 16-летнего ума это была непосильная задача.
С ребятами, прошедшими финальный отбор, Вася устраивал встречи — он называл их лекциями — в другом «Джон Донне», на Радищевской. На первом же собрании он объявил: «Я богатый человек, но ценю свое время. Лекции будут бесплатными, но за каждый пропуск будьте добры — тысячу рублей мне в карман». Были ли те, кто пропускал? Конечно, да. Требовал ли Вася хоть с кого-то из них деньги? Конечно, нет.
После двух месяцев лекций началась работа. Мы должны были писать тексты для сайта «Джон Донна» — кто забыл, Вася работал и там, креативным директором. Слушать Уткина я обожал, а вот работать с ним оказался не готов. У других студентов школы выходило по три-четыре материала в месяц, а я погряз в косноязычии и неграмотности. Моя первая несчастная публикация появилась в интернете только спустя полгода работы. Все эти шесть месяцев были наполнены постоянными встречами с Уткиным один на один. Я советовался с ним по поводу идей для текстов, внимал бесконечным подсказкам по поводу стилистики письма и выслушивал, какое же дурацкое слово «является».
Я мог спросить совета у Васи в переписке или позвонив ему. Но мне хотелось чаще с ним видеться, слышать его давно знакомый голос и смотреть, как он смакует белое со льдом и запивает это дело эспрессо с холодной водой. Василий не отказал ни в одной встрече, о которой я просил. Ни в одной! Мне, 16-летнему сопляку! А просил Уткин лишь об одном — чтобы я приносил мамины рецепты армянских блюд. Помню, ему очень зашла долма.
Как мне казалось, за время наших посиделок мы сблизились. Когда вышел мой первый текст, Вася даже запостил ссылку на него. Для меня это было вершиной профессионального респекта. Уткин относился ко мне не как учитель, а скорее по-отечески. Даже привез футболку с чемпионского парада его «нелюбимой» «Барселоны», на которой написаны фамилии всех игроков. Естественно, я ее ни разу не надел — жалко.
Одной морозной ночью я сидел дома над учебником по физике — готовился к контрольной. Где-то в полвторого мой телефон зазвонил. «Алло, Тигран, это я, — по голосу было слышно, что Уткин навеселе. — У меня есть знакомый, Нобель Арустамян. Знаешь такого?» Вопрос был риторическим, поэтому Вася тут же продолжил: «Я поговорил с Нобелем, он готов тебе помочь, чтобы ты и дальше мог расти». Я был в шоке, поэтому в ответ промямлил лишь банальное «спасибо». Василий Уткин попросил Нобеля помочь знакомому десятикласснику — этот сюр не укладывался у меня в голове.
На нашей встрече Нобель признался: Вася очень расхваливал меня и говорил, что я перспективный журналист. Кажется, я никогда не пойму, какую это перспективу великий Уткин видел во мне, озабоченном только тем, как бы закончить четверть без троек.
Через какое-то время после знакомства с Нобелем я пришел стажироваться на Sport24. Спортивная журналистика, которая еще совсем недавно была обычным хобби, стала профессией. Местом, где я познакомился с классными людьми и хотя бы примерно начал понимать, чего хочу от жизни. Этим всем я обязан Уткину. Василий был человеком с огромной душой и гигантским сердцем, честным, пронзительным. Он не боялся давать людям шанс и видел в них то, чего они сами в себе не видели.
Спасибо, Василий, за то, что я был с вами знаком.
