«Духов загоняли в сушилку и хреначили толпой». Прошел армию и работу официантом, а сейчас играет против Мбаппе

Тигран Арутюнян

Поделиться

Комментарии

Марат Быстров дебютировал за сборную Казахстана в 27 лет, а попал в РПЛ лишь в 28 лет — защитника принял к себе грозненский «Ахмат». До этого он играл у Талалаева в «Тамбове», был в казахстанских «Астане», «Тоболе» и «Ордабасы». Профессионального футбола в жизни Марата легко могло не быть — он долгое время бегал на КФК в ставшем родным Магнитогорске, параллельно работая официантом в азербайджанском кафе. Потом на год ушел в армию, в разведку, а после дембеля планировал пойти работать в МЧС. Автор Sport24 Тигран Арутюнян поговорил с Маратом, чтобы выяснить все детали его долгого и тяжелого восхождения наверх.

— Этой зимой ты разорвал контракт с «Ахматом», в котором провел 4 года. Как так вышло?
— Когда в команду пришел Ташуев, я стал мало играть. Еще осенью хотел сменить клуб. Был вариант с Турцией, команда «Сивасспор». Тренер был лично заинтересован во мне, мы даже созванивались. Все было решено на 90%, я был на чемоданах. Но «Ахмат» не устроили те деньги, которые за меня предложили. Самое интересное, что сейчас я ушел свободным агентом.

— Ташуев тебя невзлюбил?
— У нас были странные отношения. Когда он только сменил Талалаева, я играл все матчи. И все было хорошо — обыгрывали на выезде «Зенит» и «Краснодар». Во время зимней паузы я полетел в Сербию делать операцию на паховые кольца. В январе собрались на первый сбор, и Ташуев мне объявляет: «Не будешь приседать со штангой — не будешь играть». Я в шоке — мне ведь нельзя, только после операции!

— А зачем в принципе приседать со штангой?
— Ташуев уверял: если не буду это делать — буду не готов к его нагрузкам, мол, взрыва в ногах не будет. Я ему прямо говорил: «30 лет играют в футбол, и у меня всегда был взрыв в ногах и без этой вашей штанги». Но ему было все равно. По факту, Абуезидыч сдержал обещание — я у него не играл. Пока несколько наших парней не вылетели с «крестами».

— Следствие жестоких тренировок?
— Не знаю, не берусь никого обвинять. Но, если посмотреть, ни до Ташуева, ни после в команде таких травм не было. Ташуев давал определенную работу, которую нужно было выполнять. Но, в моем понимании, если футболист и должен приседать со штангой, то каждый должен делать это с разными весами — которые подходят конкретно ему. А не как мы — все с одним весом.

— Если все так плохо, как команда при Ташуеве заняла историческое 5-е место?
— Абуезидыч из тех тренеров, которые могут прийти и встряхнуть команду. Он не мешал нам играть в футбол, не загонял в рамки. На поле мы чувствовали себя раскрепощенно — отсюда и результат. Но вдолгую его тренировок, к сожалению, не хватило.

— В начале этого сезона, пока Ташуев еще руководил «Ахматом», ты все-таки сыграл несколько матчей.
— Да, потому что начал приседать со штангой.

— Не шутишь?
— Серьезно. Брал небольшие веса, чтобы себя не травмировать. Сыграл несколько матчей в РПЛ и Кубке, а потом Ташуева убрали и пришел Ромащенко.

— С ним у тебя как сложилось?
— Никак. Когда Мирослав Юрьевич пришел в команду, я решал свои вопросы по Турции. Думаю, он считал, что одной ногой я уже там, поэтому не видел меня в составе. Мы толком и не общались. В один момент я четко для себя решил, что зимой точно уйду. Так и получилось.

— Ромащенко многие воспринимают только как помощника Черчесова. А какой он главный?
— Он понимает футбол, плотно следит за Европой. Но работа главного тренера отличается от работы помощника. Главный должен чувствовать команду, показывать, что рассчитывает на всех игроков, а не на определенную группу людей. Но в любом случае Мирослав Юрьевич — главный тренер, а значит, нужно было выполнять его требования.

— Сейчас ты без клуба?
— Нет, на днях подписал контракт с «Астаной». Счастлив вернуться в этот клуб. Но считаю, что не до конца раскрылся в «Ахмате». Я был в отличной форме при Талалаеве, понимал: могу еще лучше. Но потом его убрали, плюс у меня поменялась позиция на поле — из крайнего защитника я стал центральным. Не хватило времени, чтобы адаптироваться. Но я в любом случае очень благодарен «Ахмату» и всем людям в клубе. Для меня это был большой опыт — как футбольный, так и жизненный.

— Ты переходил в «Ахмат» из «Астаны». С какими эмоциями ехал в Грозный?
— Не знал, чего ожидать от города. Но спустя 3,5 года могу сказать, что это офигенное место! Все люди очень добрые, всегда придут на помощь. Самый безопасный город, в котором я когда-либо был.

— Почти все говорят про безопасность Грозного. В чем она проявляется?
— Во всем. Расскажу один очень показательный случай. Гуляли однажды с женой в парке. Оставила сумочку на скамейке, очухались только через полтора часа. Пришли, а она лежит на том же месте. Очень показательный момент. Молодым футболистам, у которых еще нет своей семьи, в Грозном будет очень хорошо — там ничего не отвлекает от футбола. Я по своей натуре домосед, плюс приехал туда с женой и сыном. Поэтому и для нас Грозный — отличное место: тепло, огромное разнообразие кружков, хорошие детские сады.

— А жили где?
— За каждым игроком закреплен номер в «Грозный-Сити», но мы снимали квартиру.

— Почем?
— Цены космические, если честно. Московские. Мы снимали двушку за 70 тысяч.

— Про крутые подарки игрокам «Ахмата» от руководства ходили легенды. В последнее время все гораздо скромнее?
— Анхелю Вилькеру однажды бонусом дали 5 тысяч долларов. То ли за гол, то ли за сухой матч. Мы тогда были в Москве — в тот же день пошли всей командой в ресторан, Анхель закрыл счет.

— А какая у тебя была самая большая премка в «Ахмате»?
— Самая большая была за победу над «Локомотивом» в прошлом сезоне. Обычно за победу над ними нам давали двойные, но после того матча заплатили тройные.

— Папа у тебя русский, а мама казашка. Ты говорил, что пока не определился с верой. Каково тебе было в этом плане в глубоко религиозной Чечне?
— До 14 лет я прожил в Казахстане, у меня много родственников мусульман. Я привык к исламу, рос в этих обычаях, поэтому в Грозном чувствовал себя как в своей тарелке. Единственное: сначала было не очень удобно из-за запрета на шорты. Из-за него в жаркую погоду мне поначалу даже было лень выходить на улицу — нужно было надевать штаны. Но я быстро привык.

— Кем себя в итоге считаешь — православным или мусульманином?
— Больше склоняюсь к исламу. Мировоззрение и образ жизни у меня как у мусульманина. Стараюсь этому следовать.

— То есть свинину не ешь?
— Ем. Объясню — я не считаю себя чистым мусульманином, просто эта вера по своим устоям и канонам мне ближе, чем любая другая.

— Ты родился в совхозе Большевик. Что это за место?
— Обычный поселок в Казахстане, в 8 километрах от районного центра — города Житикары.

— Что самое жесткое помнишь из детства?
— На самом деле все было дружно. Поселок небольшой, все вместе учились, играли в футбол. Это в городах были ситуации, как в «Слове пацана». А у нас нет.

— Кстати, раз уж ты сам вспомнил «Слово пацана». Тебя уже успели достать окружающие с учетом того, что главного героя сериала звали тоже Марат?
— Ха-ха. Пацаны в «Ахмате» прикалывались. Героя в сериале часто называют «Маратик». Вот и они меня начали. До этого меня так называла только мама. После этого сериала я во второй раз полюбил свое имя. Если родится второй сын, назову его Марат.

— Как в твоей жизни появился футбол?
— Мы жили прям возле стадиона. После школы я обычно убирал за скотиной, таскал воду из колонки и бежал играть. Все свободное время проводил на поле. Играл сначала за район, потом поехал играть на область — в Костанай. После того турнира меня пригласили играть на регион, в Караганду. Но в тот момент мы переезжали в Россию, поэтому на региональных соревнованиях сыграть не удалось.

— Куда переехали?
— Поселок Спасский в Челябинской области. Там у мамы были родственники. Ближайшая футбольная секция была в Магнитогорске. На первой тренировке тренер попросил меня показать, как я умею чеканить мяч. Набил где-то 700 раз!

— Серьезно?
— Честно. После этого перформанса меня приняли. (Смеется.) На тренировки получалось ездить только три раза в неделю — все-таки жили мы далеко от города. Но после 9-го класса я поступил в магнитогорский колледж, чтобы чаще гонять на тренировки. Стал жить в общаге, но зато больше играл в футбол.

— Что было дальше?
— После того, как закончил колледж, встал вопрос с армией. На медкомиссии в военкомате мне сказали, что у меня какие-то проблемы с сердцем — дали отсрочку на полгода. В это время меня позвали играть в Тобольск, на КФК. В Магнитогорске, играя на любительском уровне, я получал 4300 в месяц, а в Тобольске мне предложили 27 тысяч. Конечно, я согласился.

— Понятное дело.
— Через шесть месяцев вернулся в Магнитогорск уже с деньгами, мне снова дали отсрочку еще на полгода. Хотел за это время попробовать попасть во Вторую лигу. Чтобы самостоятельно снимать квартиру и обеспечивать себя, устроился работать в кафе официантом.

— Похвально.
— Кафе было азербайджанским, называлось «Алмаз». График у меня был сумасшедший — с часу дня до 5 утра. Администратор, моя землячка, отпускала меня вечером на пару часов на тренировку. Потом я возвращался и дорабатывал. Где-то четыре месяца жил в таком графике. За смену платили 500 рублей. Плюс чаевые.

— Какие самые большие оставляли?
— 2000 тысяч рублей. После такого я взял два выходных, отдыхал. (Смеется.) Мне было не стремно работать официантом, ничего такого в этом нет. Каждый зарабатывает как может. Хотя мой тренер, когда узнал о моей работе, был удивлен: «Ты что, дурак? Ты где работаешь? Ты же футболист».

— Ты изначально сказал, что параллельно работе к кафе хотел попытаться попасть в команду Второй лиги. Не получилось?
— Съездил на просмотр в пермский «Октан», они тогда как раз играли в ПФЛ. Не взяли. Я все бросил и поехал в свою деревню. Не работал, не учился, пару месяцев играл за «Магнитогорск» на КФК. Потом пришла повестка, и я ушел служить.

— Не было вариантов купить военник?
— Был. Он стоил 120 тысяч, в 2013-м — серьезные деньги. Для примера — у меня отец получал где-то 20 тысяч в месяц, а мама — 15. Чтобы купить военный билет, мне нужно было брать кредит. Про себя подумал: «Да не, Марат, какой кредит? Ты че?» Взял повестку и пошел в военкомат. Так и оказался в армии.

— В каких войсках?
— Изначально я хотел в морпехи. Но меня определили в седьмую танковую бригаду. Она дислоцировалась в Чебаркуле — совсем рядом с моим домом. Я очень расстроился, потому что не хотел служить в своей области.

— Почему?
— Ну просто, хотелось уехать подальше. Было в мыслях податься в спортроту, но там мне сказали, что нужно звание КМС. В итоге попал в минометную батарею. Всего в ней я отслужил недели две.

— В смысле?
— Пришли сержанты из разведки — сказали, что в их роту объявляется набор. Рассказали про интересные учения и прыжки с парашютом. Я загорелся — разведка в то время считалась элитой. Наш прапор был жестким мужиком: «Если кто-то из вас к ним запишется — убью! Хотите с парашютом попрыгать, так я вас могу со второго этажа просто скинуть». Но я не испугался, записался в разведку. Страшнее всего было не пройти отбор — потому что пришлось бы возвращаться к нашему безбашенному прапору. Но слава богу все получилось, я прошел. И началась нормальная служба!

— А футбол из жизни испарился?
— Как раз-таки нет. Как-то с ребятами пошли играть против спортроты. А разведка практически никогда не выигрывала — понятное дело, там все бойцы, играть особо никто не умеет. Но со мной мы хлопнули эту спортроту! В итоге они меня стали звать к себе на тренировки. Как-то даже хотели вытащить сыграть за бригаду на турнире в Тольятти, но начальство не отпустило.

— С парашютом в итоге попрыгал, как и хотел?
— Да, два раза. Должны были прыгать 11, но в девяти случаях постоянно что-то мешало — то ветер, то горючка в вертолете кончилась. Первый раз прыгали с 800 метров — было совсем не страшно. А во второй с 600 — там уже было сложнее, потряхивало.

— А почему так?
— Потому что в первый раз ты не знаешь, чего ожидать. Тебе очень интересно, захватывающе. А во второй ты уже знаешь, что будет — инстинкт самосохранения начинает работать. Но на самом деле эмоции от прыжка с парашютом не передать словами. Это просто офигенно! Самое главное — не смотреть вниз перед прыжком. Иначе будет очень страшно. Кстати, был у нас один случай, как раз во время моих первых учений.

— Так.
— Мы должны были прыгать 2 августа. Офицеры, которые летели с нами и должны были все контролировать, по случаю праздника были выпившие. Первый чудак, который должен был прыгать, испугался и включил «краба».

— Это как?
— Посмотрел вниз, ему стало страшно, и он растопырил ноги и руки. В таких случаях офицер по инструкции должен дать команду на посадку — если один испугался, значит, никто не прыгает. Но наш офицер, повторюсь, уже был датым: «Ты что, охренел? Ты пацанам хочешь праздник испортить?!» Взял и сам его столкнул с самолета. (Смеется.)

— Служба в армии у многих ассоциируется с дедовщиной. Сталкивался?
— Конечно. Нас, духов, часто загоняли в сушилку и хреначили толпой. Били по телу — лицо не трогали, чтобы было не видно следов. Это было нормально. В основном прилетало за какие-то косяки, но бывало и просто так дрались — рота на роту, чтобы выплеснуть эмоции. Тяжело целый год находиться рядом с одними и теми же людьми. С такими мероприятиями интересней. (Смеется.)

— А когда ты сам стал дедом, душил молодых?
— Когда я уходил в армию, близкие мне сказали: «Себя в обиду не давай и оставайся человеком». Старался следовать этому правилу. Но есть один случай, за который мне стыдно.

— Так.
— У нас в роте был один дед, татарин — Рашид. Как-то раз он меня запряг помыть кубрик. А в армейке же как — не хочешь делать сам, заставь другого. Пошел по роте, выцепил одного паренька: «Ты завтра кубарь моешь». Он такой: «Нет». Слово за слово, и мы начали драться. После того, как мы разошлись, мне стало стремно, что я себя так повел. С волками жить по волчьи выть — но я не хотел такого. Через какое-то время этот пацан сам ко мне пришел: «Какой кубарь мыть?» Видимо, испугался, что я еще раз к нему приду.

— Телефоны у молодежи не отжимал?
— Нет, а вот у меня пытались пару раз. Я, как только попал в часть, практически сразу намутил себе мобилу, чтобы по вечерам звонить домой. Днем носил ее в берце, а когда ложились спать — прятал в люстру. Деды забегали, начинали всех шмонать, но мой телефон так и не нашли. (Смеется.)

— Многие молодые люди в России считают год, потраченный на срочную службу в армии, выкинутым на ветер временем. Что думаешь?
— Я вообще считаю, что нельзя однозначно сказать — нужна служба в армии или нет. У медали две стороны. Лично мне понравилось служить, у нас было классно и интересно — горная подготовка, прыжки с парашютом, стрельбы, спортивное ориентирование в лесу, учения с челябинским СОБРом. Я многому научился, не жалею, что пошел в армию. Но у меня были знакомые ребята, которые за год даже к простому автомату не подошли — только подметали, мыли полы и красили траву. Вот такая служба на фиг не нужна.

— Служивший человек чем-то отличается от неслужившего?
— Дисциплиной. Отслужившие более ответственны, думают не только о себе.

— Как после года армии можно попасть в профессиональный футбол?
— Я понимал, что после армейки в профессиональный футбол не попаду. Два моих друга работали в МЧС — зарплата 30 тысяч в месяц. Планировал пойти к ним и параллельно играть на КФК, там давали тысяч 15-20. Считал, что 50 тысяч в месяц мне хватит. Еще хотел пойти учиться. Короче, жизнь после армии была распланирована. (Смеется.)

— Так.
— После дембеля я сразу же поехал решать вопросы. Сначала сгонял в МЧС. Там предложили график сутки-трое, еще и на КФК предложили за них играть. Потом поехал в «Магнитогорск», меня вернули в команду. Через несколько дней мы поехали на матч в Коркино — недалеко от Челябинска. Я неплохо отыграл, сделал гол+пас. Желание было бешенное. А на том матче, оказывается, были руководители «Челябинска», который играл во Второй лиге. Они просматривали одного нашего парня и позвали меня на сборы вместе с ним.

— Был шоке?
— Не сказал бы. Я вообще не хотел ехать. Думал про себя: «На фиг этот футбол, я уже в МЧС устроился». Но мама мне открыла глаза: «Марат, мы тебя всю жизнь везде возили на просмотры. А тут тебя впервые сами зовут!» Понял, что надо ехать. В итоге прошел просмотр, дали зарплату 25 тысяч в месяц, 2,5 года играл во Второй лиге.

— Вторая лига — сплошные договорняки?
— Могу поклясться, что при мне не было ни одного. У «Челябинска» был хороший бюджет, некоторые ребята зарабатывали по 100-120 тысяч. Поэтому сдавать игры не было смысла.

— В РПЛ ты попал только в 28 лет.
— Да, как раз в «Ахмат». Но мне не снесло крышу — мол, вот он я, наконец выбился. Я прошел все этапы жизни — постоянные «нет» на просмотрах, работа официантом, армия. Меня это все закалило. Все, что у меня есть, я заслужил своим терпением. Я давно мог сойти с пути, пойти работать на обычную работу. Но я все-таки дождался шанса. Я не сын какого-то известного футбольного человека, не воспитанник какой-то крутой академии. Я обычный простой пацан, который добился. Все, что у меня есть, не свалилось мне с неба, все было постепенно.

— За год до дебюта в РПЛ тебя впервые вызвали в сборную Казахстана. Сейчас у вас еще остается шанс попасть на Евро.
— В первую очередь хочу сказать про главного тренера. Мусаич (Адиев), даже когда я не играл в «Ахмате», все равно в меня верил и вызывал в сборную. За это человеческое отношение я ему очень благодарен. Адиев — очень уверенный в себе тренер. Эта уверенность передается команде. Отсюда и такой результат. Есть такое выражение — капитан уходит вместе с судном. Но мы с нашим капитаном, нашим тренером остались бы до конца.

— Сборная Казахстана сейчас сильнее сборной России?
— Насчет силы — не знаю. Но мотивации у нас точно больше.

— В отборе на чемпионат Европы вы были в одной группе с Францией. В одном из двух матчей вы проиграли им 0:8.
— Это футболисты другого уровня, какой-то космос. Перед первым матчем с французами я сидел в раздевалке и думал: «Марат, еще вчера ты бегал-прыгал по полям, стрелял из калаша, а сейчас будешь играть против Мбаппе. Эмоции нереальные, даже несмотря на такой неудачный результат.

— Давай финальное — после всего прожитого у тебя еще осталась мечта?
— У меня была мечта — чтобы мной гордились мои родители и дети. Я хотел в первую очередь вырасти человеком, а потом уже футболистом. Надеюсь, моя мечта осуществилась. Очень важен путь, который ты проходишь для своей мечты. Как сказал мне мой друг, ракета тратит больше всего топлива при взлете! Нужно не сворачивать с пути и верить в себя, несмотря ни на что. Ты можешь кому-то нравиться, кому-то нет. Мнение людей не должно влиять на тебя никак! Ненавистники будут кричать о твоих неудачах, но нашептывать про твои успехи. Надеюсь, многие ребята, которые прочитают это интервью, поймут, что в жизни многое напрямую зависит от нас самих. Не предавайте свою мечту, будьте сильным, и самое главное — оставайтесь самим собой.