«Пули вкапывались в землю под моими ногами. Шок». Наш футболист пережил ужас в Сирии: зачем он туда поехал?
После исторической встречи с Брунеем в Краснодаре сборной России предстоит соперник немного серьезнее — сборная Сирии. В высший дивизион чемпионата России заглядывали всего несколько представителей этой ближневосточной страны, и то в 90-е. А вот Басель Абдулфаттах играл у нас еще десять лет назад. Этого воспитанника «Зенита» наверняка помнят в Санкт-Петербурге, да и не только — он выходил даже в молодежной сборной России.
Отец Баселя Мансур Хассан переехал в Ленинград в 80-м на учебу. Сына он впервые отправил на свою родину, когда распадался СССР — вынужденно, пока не успокоится обстановка в России. А позже ездил в Сирию уже вместе с Баселем — и в Дамаск, и в Дарру, к своим родственникам, и в Латакию. Абдулфаттах-младший помнит Сирию мирной и спокойной.
Когда карьера в России у Баселя совсем не заладилась, он отправился в чемпионат Сирии. Новость пришла в самый неожиданный для всех момент — в 2016-м, когда Ближний Восток разрывал ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация).
Сирия не раз приглашала Абдулфаттаха в свою сборную — но Басель ждал, что однажды попадет во взрослую сборную России. «Судите сами: я был одной ногой в Премьер-лиге, на виду у РФС — все достижимо, осязаемо, — рассуждает Абдулфаттах в разговоре со Sport24. — Но когда доигрался до петербургского «Динамо», мечты о сборной России ушли далеко. Подумал: «Почему нет? Может, посмотреть?»
Как рассказывал Басель ранее, к отцу — владевшему, в отличие от него, арабским языком — обращался тренер сборной Сирии Анас Махлюф. В свое время Махлюф играл за «Крылья Советов» (в 2011-м стал первым по взрослой карьере Баселя), а также «Шинник» и «Рубин». Связь с Махлюфом Абдулфаттах в беседе со Sport24 уверенно не подтвердил, но сказал, что из Сирии к нему обращались не раз. А тут — отбор на чемпионат мира в России: Баселю очень хотелось там себя проявить.
«Вторая мотивация — просто поиграть на уровне взрослых сборных, — продолжает Абдулфаттах. — Третья — если у тебя есть паспорт любой арабской страны, ты не считаешься легионером в Катаре и Эмиратах. А значит, построить там карьеру будет легче. Уровень даже в этих лигах ниже, чем в РПЛ — я бы спокойно там заиграл».
Абдулфаттах поселился в дамасском отеле и стал игроком «Аль-Джеиша» — армейского клуба, тренировавшегося в центре города на военной базе. Там он впервые попал под обстрел — прямо на тренировке.
— Ты просто слышишь свист пуль, видишь, как они вкапываются в землю рядом, прямо под ногами, — вспоминает Басель в разговоре со Sport24. — Лишь сейчас осознаю, насколько это было близко ко мне. Потом — непонимание происходящего, смешанное с возбуждением. Ты в шоковом состоянии.
— Вы побежали?
— Опытные футболисты легли, накрыв голову руками. А большинство, как я, понеслись к раздевалкам пригнувшись. А тренеры сначала даже не поверили, что это произошло, поэтому остались на месте. Где-то через год я узнал, что по этой базе прилетел минометный снаряд. И гендиректор клуба там. Он участвовал в моем подписании, хорошо ко мне относился. В военной форме ходил, на все выезды с нами ездил. Интересный был мужчина.
— Еще один случай с обстрелом случился в сборной?
— Да, на недельном сборе. Заселился в отель, находился у бассейна, и тут прилетел снаряд — тоже свист, а потом взрыв метрах в 200 от ограды отеля. Это было еще до российского вмешательства.
— Что изменилось после него?
— До — в воздухе витала апатия, безнадега, депрессия. С приходом армии России настроение очень поменялось. Повсюду стали висеть флаги России, портреты Путина. Российский паспорт на КПП решал вопросы — машины вообще не досматривали. А КПП в Дамаске тогда было очень много из-за терактов — в каждом районе.
— Кто для местных Путин?
— Россия всегда для Сирии была партнером. Многие — в том числе мой отец — приезжали сюда учиться по обмену. Поэтому к России там по умолчанию лояльное отношение. А после того, как она помогла Сирии в войне, стало еще лучше, в том числе к Путину.
— Что было бы с Сирией, если бы не Россия?
— И со всем Ближним Востоком, с Европой, с самой Россией непонятно что было бы. Не остановили бы ИГИЛ — не представляю, во что превратился бы весь мир.
— В 2016-м чемпионат Сирии проводился в Дамаске и Латакии, но однажды вы играли и в Хомсе. Как это было?
— Волнительно. У дороги — обстрелянные машины, дома. Уничтоженный город, несколько кварталов просто снесены. Охрана, много военных. Осадок остался. Но через наш матч людям показывали: жизнь возвращается, надо двигаться вперед — вот, спортивные мероприятия уже проводим.
— Каково это — играть в футбол в военное время?
— Когда находишься в игре, ощущение тревожности уходит. Трибуны, подтрибунных помещений — да, состояние не на уровне РПЛ. Но мне это было не впервой — я-то играл и во Второй, и в Первой лиге. Там много где стадионы в таком состоянии, а поля и вовсе хуже. В Сирии везде хотя бы натуральные. Плюс болельщики создавали антураж. На «Аль-Джаиш» ходили немного, а вот на некоторых наших соперников набивался полный стадион. Это вообще кайф.
К своему разочарованию, сирийское гражданство Абдулфаттах так и не получил — из-за бюрократических проволочек.
— Сразу понимал: в Сирию еду максимум на полгода. Даже если бы паспорт сделали, но меня бы обязали еще хоть немного поиграть в чемпионате Сирии — я бы тоже не остался. После одного из обстрелов я подумал сорваться и уехать, но посоветовался с отцом и все же дал себе еще полтора месяца, пока не сделают паспорт. Подумал: лучше останусь, чем потом жалеть. А то еще будут смотреть как на труса: русский приехал из России, началась проблема — и он сразу убежал. Впрочем, паспорт в итоге так и не сделали. Больше я в Сирию не возвращался — хотя когда-нибудь, в мирное время, хотел бы. И дочке показал бы страну.
— Кто-то из ваших родных пострадал на войне?
— Слава богу, никто! Единственное, сейчас были израильские обстрелы, и в машину родственника прилетело — рядом с иранским посольством. Машину разворотило, но в ней никого не было. Страшные вещи происходят. Страшно, даже когда ты не в эпицентре событий и не видишь разрушений своими глазами. Все равно видишь, сколько беженцев, сколько разрушений, сколько боли доставляет война. Война — это ужасно.
Полная версия интервью с Абдулфаттахом — скоро на Sport24.