«Не хотел возвращаться в Россию — в этот беспредел». Русский победитель ЛЧ — о гибели отца и жизни заграницей

Богдан Горбунов

Поделиться

Комментарии

Владимир Бут — один из самых ярких российских легионеров 90-х с очень непростой судьбой. После трагичной гибели отца еще мальчишкой он уехал из родного Новороссийска в Германию, где ворвался в состав «Боруссии» и даже выиграл с ней Лигу чемпионов. Впредь он провел еще несколько блестящих лет в Бундеслиге, а затем его судьба закольцевалась: после завершения карьеры Владимир вернулся в Новороссийск, где уже седьмой год трудится спортивным директором в «Черноморце».

Корреспондент Sport24 Богдан Горбунов связался со знаменитым полузащитником, чтобы узнать, чем он живет сейчас и заодно услышал много личного, откровенного и интересного. Бут рассказал о стыде и конфликтах в «Боруссии», шикарном голе Кану, безумных немецких болельщиках, бандитских 90-х в России и о смерти отца.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Живу в Новороссийске, работаю спортивным директором в «Черноморце». Просматриваю игроков, компоную состав вместе с главным тренером (Константином Зыряновым).

— «Черноморцу» потребовалось 10 лет, чтобы вернуться в Первую лигу. Чего не хватало все это время?

— Клуб был бюджетным — средства ограничены, существовал потолок зарплат. Бюджет был примерно 50-60 млн рублей, которые выделяла администрация. Чтобы играть в той же ФНЛ — нужно 200-400 млн. Таких денег не давали. Но потом пришел спонсор — Сергей Шишкарев, наш земляк и человек, который очень любит футбол (бизнесмен, вице-президент ОКР — Sport24), и мы стали планировать повышение. Правда, изначально рассчитывали, что поднимемся только на второй сезон.

— То есть чемпионство — приятный сюрприз?

— Конечно. Мы ведь даже особо не меняли состав. Лишь подписали 2-3 футболистов. Костя решил сделать ставку на молодых, поверил в них. Они почувствовали уверенность, воспользовались тем, что конкуренты потеряли очки, и взяли чемпионство.

— Как праздновали победу?

— Мы могли стать чемпионами еще за три тура до конца, думали — все решим в матче с «Чайкой». Уже приготовились, купили «золотые майки», пребывали в чемпионском настроении. Но потом стало ясно: поторопились — так делать неправильно. «Чайке» мы проиграли — и в оставшихся матчах сезона все были на нервах. Когда все-таки стали чемпионами, собрались, устроили небольшой банкет, немного посидели и разъехались по домам.

— Давайте теперь про вашу карьеру. Главная веха — это легендарная «Боруссия», выигравшая ЛЧ. Как вообще туда попали?

— В 17 лет я очень здорово сыграл на молодежном чемпионате Европы. Мы обыграли сборную Германии, а я отдал два голевых паса. После игры подошел тренер-селекционер. Мы обменялись данными — он подарил майку «Боруссии» и сказал, что очень хочет увидеть меня в команде.

— Сильно удивились?

— Еще бы! Но сейчас это кажется логичным. У нас была хорошая команда. Мы обыграли Германию (2:0) и Швейцарию (5:1). Затем, правда, проиграли Дании (2:3), но все равно вышли с первого места из группы. А я в трех играх забил пять голов и отдал две голевые. После этого спрос на меня вырос: заинтересовалась не только «Боруссия», но еще и «Фиорентина», «Аякс». В России — «Спартак» и другие московские клубы.

— Почему выбрали именно «Боруссию»?

— Очень долго никому не давал ответ — уделял внимание школе, все-таки последние полгода учился. А «Боруссия» оказалась самой настойчивой. Дортмунд нанял русскоговорящего переводчика. Он и вел переговоры со мной: каждую неделю звонил и спрашивал, как дела. Потом мы договорились, я полетел с мамой в Москву и подписал контракт. Сел в самолет и улетел в Германию.

— Говорят, тянули еще из-за убийства отца.

— Нет, я мечтал играть за границей — с утра до вечера мяч гонял: дома были побитые люстры, лампы, телевизоры. Из-за гибели отца я, скорее, уже потом не хотел возвращаться в Россию. Меня в «Спартак» звали, в «Шахтер», но перед глазами были 90-е, этот беспредел. Тогда убивали всех подряд.

— Почему убили вашего отца?

— Девяностые, раздел имущества. Он был вице-президентом футбольного клуба — вливал деньги, привлекал инвесторов. Видимо, мошенники хотели забрать его дело. Непонятно. Мутная история. Очень много версий.

— Как узнали о трагедии?

— Шел в школу и увидел его.

— Жесть. Как так получилось?

— У меня в «Черноморце» была важная игра — мы выиграли, выходили в первую лигу. Он где-то с друзьями отмечал, поэтому решил в понедельник пойти на работу чуть попозже. Отец тогда работал начальником Горгаза — у него даже были охранники. Но рано утром ему кто-то вдруг позвонил и вызвал. Он не стал тревожить охранников, потому что мы жили в центре — в 700-800 метрах от его работы. Ну, он вышел, и это случилось… А у меня школа была рядом. Иду, смотрю: человек на земле. Подхожу: отец мертвый лежит, выстрелили в голову…

— Нашли убийцу?

— Было следствие, но убийц не нашли. Потихоньку все затухло.

— Давайте вернемся к футболу. Сколько «Боруссия» заплатила за ваш переход?

— 250 тысяч марок (около 180 тысяч долларов по тому курсу — Sport24). Еще отдали автобус «Мерседес» и организовали сбор для «Черноморца». Пригласили клуб на спортбазу в деревушку вблизи от Дортмунда. «Черноморец» там провел 10 дней и сыграл матч с первой командой.

— Чем закончилась игра?

— Немцы разорвали наших 6:1.

— А вы за кого играли?

— Тайм за «Черноморец» и тайм за «Боруссию». Но забить не успел.

— Сколько получали по первому контракту?

— По первому юношескому — 500 марок и 250 премиальных. Где-то через полгода подписал уже солидный контракт. Для сравнения, в «Черноморце» в те времена получали всего 100 долларов.

— Как устроились?

— Я жил в немецкой семье своего одноклубника по юношеской команде — Дениса Фога. Их дом был в комплекс «Боруссии». Там меня и кормили. Рядом тренировочная база, два огражденных поля с парковками. На первом этаже здания кабинеты, раздевалки, а на втором — апартаменты. После года в клубе я переподписал контракт и переехал в центр города, где жил уже самостоятельно.

— Получается, в первое время с девчонками не встречались?

— Почему же?! Подружки приходили. Там же как: заходишь в квартиру, сразу поворачиваешь — там моя комната, а налево — Дениса. Дальше все остальное и спальня его родителей: комната квадратов 40, с душем, теликом и водяной кроватью. В общем, проблем с подружками не возникало.

— Что больше всего удивило в Германии 90-х?

— Автобаны, крутые стадионы, качество полей, экипировка. В те времена все было на голову выше.

— Сколько выжимали на автобане?

— Максимум — 315.

— Ничего себе! На чем?

— На «Порше». Потом пришлось его продать.

— Почему?

— Я уже играл во «Фрайбурге». Там было много молодых игроков моего возраста. Меня попросили продать машину, чтобы не выделяться на чужом фоне, взять что-то поскромнее. Потом у меня были и «Мерседесы» SL, и «Брабусы». Увлекался машинами.

— Гоняли по ночному Дортмунду?

— Там же камеры везде! Если в зоне «60» поедешь 120 км/ч, заберут права на год, еще и огромные штрафы заставят платить. Я не больной. Максимум, на 15-20 километров превышал, и штрафы были небольшие.

— Быстро выучили немецкий?

— У меня был хороший английский — занимался в детстве с репетитором. Но немецкий, думал, никогда не выучу — очень тяжелый. Когда только услышал, не верил, что смогу повторять эти слова. Но со временем все же научился: с немецкой семьей ведь приходилось общаться. Да и в «Боруссии» помогли — отправили в институт иностранных языков. Там занятия шли по 6 часов. Им было очень важно, чтобы я разговаривал и все понимал. Всего было три курса — каждый шел по два месяца и стоил по 2 тысячи марок.

— Когда успевали тренироваться?

— Я же только приехал, играл за юношей и дубль. Месяцев семь-восемь тренировки проводили только вечером. За это время и подтянул язык.

— Как приняли в команду?

— Поначалу было неудобно, стыдно. Все-таки русский в немецкой команде, чувствовал себя чужим. Плюс завистники были. Те, кто играл со мной на одной позиции, специально не шли на контакт. Со временем освоился. Если так посмотреть, в целом у нас был дружный коллектив.

— С кем сдружились?

— С будущим агентом Озила, Эрдалом Эрасланом. Он — этнический курд, выросший в Германии. Работает в агентстве Family, дружит с Озилом. Также дружил с Пауло Соузой, проводил очень много времени у него.

— Не страшно было дебютировать за основу «Боруссии»?

— Волновался, конечно, но потом — кайф: 60 тысяч зрителей, такой стадион! У них очень активные болельщики, все кричат. Только когда проигрываешь, с ними тяжело.

— В чем именно?

— Жестко предъявляли, особенно в сезоне, когда мы чуть не вылетели. У них накопилась масса претензий — они даже специально блокировали наши машины, чтобы игроки выходили и разговаривали с ними.

— Что запомнилось в Дортмунде помимо победы в ЛЧ?

— Полуфинал с «Реалом», который был на следующий год. Прилетели в Мадрид: предстояло играть с бандой — Роберто Карлос, Рауль, Морьентес, а у нас четыре или пять человек заболели, подхватили какой-то вирус. Еще и ворота сломались — почему-то рухнули во время нашей разминки. Матч задержали на 40 минут — пришлось ждать в раздевалке. В итоге проиграли 0:2, а дома выправить ситуацию не смогли.

— Среди тренеров «Боруссии» вас, кажется, больше всего любил Скала?

— Я при нем и заиграл! Изначально он делал ставку на опытных звезд. Мне было 20 лет: на тренировках я много забивал, считался лучшим, но в заявку все равно не попадал. В какой-то момент не выдержал. Увидел, что моей фамилии опять нет в заявке и пошел на разговор к Скале. Стучусь злой, захожу — там еще сидит Тони Шумахер (бывший вратарь, легенда немецкого футбола, в те годы ассистент Скалы — Sport24). У меня сердце застучало. Но справился как-то с собой и говорю: «Не понимаю, почему вы меня даже в заявку не ставите. Отпустите тогда в аренду!» А меня как раз хотел взять «Кельн».

— И что Скала?

— Спросил: «Сколько тебе лет? 21? Так ты еще молодой, надо ждать!» Отвечаю: «Я больше не могу! Отдайте в аренду». И сработало! Мы тогда поехали на выезд — команда проиграла. А после он меня включил в заявку. Я вышел на поле, хорошо себя проявил и пресса даже написала: «Супербут шикарно сыграл!» С тех пор больше ни одной игры не сидел.

— Есть история про Скалу?

— Однажды мне сделали операцию на паховых кольцах. Через неделю я только начал бегать, а на 10-й день Скала зовет меня играть со «Штутгартом». Я ему: «Какая игра? Две недели еще не прошло! У меня тянет пах, я левой ногой не могу бить — боюсь потяну правую, опорную». А он: «Да ладно, сыграешь 45 минут. А бить будешь с правой! Езжай за вещами». В итоге уговорил. Я вышел и забил головой. Интуиция!

— Почему Скала ушел из Дортмунда?

— Он хотел отказаться от ветеранов, планировал работать с молодежью. Но боссы клуба ему сказали: «Извини, у них контракты». И попрощались с ним. Через два года Скала, кстати, приглашал меня в «Бешикташ». Там мне столько денег грузили! Но я отказался. Потом еще звал в «Спартак», когда у Титова обнаружили допинг. Но я снова отказался.

— Почему?

— Я тогда играл во «Фрайбурге». Только родился сын, жена хорватка — у нее не было желания ехать в Россию. Да и я привык в Германии.

— Вы были в «Боруссии» больше 5 лет. Почему ушли?

— Там начался бардак. После Лиги чемпионов они понабрали безумное количество игроков, чтобы соперничать с «Баварией». Нас только в центре полузащиты было 8 человек! На тренировки выходили по 25-27 футболистов. Из-за такой конкуренции случались драки. Например, сходились югославы с темнокожими. А потом еще и началась чехарда с тренерами — сменились семь или восемь человек. У каждого — свои требования, свои любимчики. В общем, еще за год до конца контракта я решил уйти. Возник вариант с «Вердером». Но меня не отпустили.

— Почему?

— Хотели больше денег. Хотя за меня и так давали много — 5 млн марок плюс бонусы от будущей продажи. Но Дортмунд хотел 7,5 млн и 50% бонусов. Я просил: «Отпустите меня! Неужели вам мало?». Ни в какую. Наверное, еще и не хотели усиливать конкурента. Вскоре Бремен купил вместо меня Бановича из Хорватии, а Дортмунд собрался брать Росицки. Я оказался как в клетке: начались конфликты с тренером Заммером, перестал играть и попадать в заявку.

— Что потом?

— Была пауза на матчи сборных. Ко мне подошел Заммер: «В воскресение сыграешь за дубль!» И тут меня переклинило: «Не буду я за дубль играть!»

— И?

— Собрал вещи, выключил телефон и рванул на два дня в Голландию к друзьям. Потом включаю: пропущенный от тренера дубля Эдди Бергкампа. Перезваниваю: «Я в Голландии». Он в шоке: «Какая Голландия? У нас важная игра! Приезжай». Стою на своем: «Не приеду. К вам претензий у меня нет. Но меня не отпустили в Бремен, поэтому я и уехал». Через пару дней встретился в Дортмунде с менеджерами. Те обвинили меня в том, что не хочу идти нога в ногу с клубом.

— И чем все закончилось?

— Все-таки отпустили — как раз во «Фрайбург». Причем всего за миллион марок. Хотя за два месяца до этого отказались от 5 миллионов. Во «Фрайбурге» я вообще оказался во многом благодаря грузинам. Их во «Фрайбурге» было трое (Кобиашвили, Иашвили и Цкитишвили — Sport24) — дружно уговаривали меня перейти. Я сомневался.

— Почему?

— В тот момент у меня на руках уже было предложение от «Кайзерслаутерна». Изначально хотел подписать контракт именно с ними. Но там меня обманули.

— Как?

— Встретился с их боссами, обговорил детали — договорился об одном условии: в случае вылета из Бундеслиги становлюсь свободным агентом. Они согласились и дали контракт с собой для ознакомления и подписи. Я внимательно посмотрел его с агентом и увидел пунктик маленьким шрифтом, согласному которому, даже в случае вылета контракт не будет разорван.

— Так, и?

— Агент мне сказал: «Да пошли они нахер!» Прыгнули в тачку и поехали подписывать контракт с «Фрайбургом». Там я провел три замечательных года. Мы даже попали в Кубок УЕФА. Хотя в те времена такой команде это было сделать очень тяжело. Особенно запомнился мой дебют за них.

— Расскажите.

— Играли дома против «Баварии». Проигрываем 0:1. Назначают штрафной. Отличная точка для левши. Во «Фрайбурге» обычно бил Кобиашвили: он левоногий, как и я. Но я подошел к нему и попросил пробить — разрешил. Я же до игры всю неделю занимался. После тренировок бил штрафные своему старшему брату. Кобиашвили это видел, вот и не стал отказывать. И я как дал в девять Кану! С тех болельщики «Фрайбурга» стали скандировать мою фамилию на матчах.

— После «Фрайбурга» был «Ганновер», ваш последний клуб в Германии. Там вы пересеклись с вратарем Робертом Энке, который потом совершил суицид. Его что-то предвещало?

— Роберт был тихим и замкнутым. Весь в себе — пришел, отработал, ушел. Его сломала смерть дочери. После у него что-то в голове случилось — кинулся под поезд. Большая трагедия. Хороший был человек и вратарь. Мог после Кана и Леманна стать номером один в Германии.

— После «Ганновера» вы вернулись в Россию, в «Шинник». Не было вариантов остаться в Европе?

— Когда закончился контракт с «Ганновером», мне позвонил Скала. Сказал, что владелец шотландского «Хартса» Романов хочет меня видеть. Он и Скале предлагал место тренера, но тот отказался: «Не хочу больше тренировать. Поеду в Парму, там у меня виноградники».

Я позвонил, пообщался. Потом поехал в Литву подписывать контракт (помимо «Хартса», Романов владел еще «Каунасом» — Sport24). Условия были шикарные: на сколько лет хочешь, на столько и подписывай! Но тут, как назло, пришло предложение из «Болтона».

— Почему как назло?

— Потому что в итоге не срослось ни там, ни там. Я поехал с «Болтоном» на сборы в Швейцарию. Там мы провели две недели без мячей — смотрю: все нормально, не отстаю. Потом вернулись в Англию — я здорово себя проявил, забил три гола в двухсторонке. Тренер Эллардайс сказал: «Мы летим на коммерческий турнир в Гонконг. Сколько тебе надо времени, чтобы собрать вещи?» Говорю: «Два дня». Улетел в Германию, собрал, вернулся. Через пять дней звонит менеджер: «Англичане отказались подписывать контракт».

— Почему?

— Потому что мой отец якобы был связан с мафией. Нет бы сказать, что я просто не подошел. Нет, начали выдумывать всякую фигню.

— В «Хартс» уже было не попасть?

— Пока я был в «Болтоне», не отвечал Романову на звонки — было стыдно. Потом все же решился позвонить. Он обиженный говорит: «Ты куда пропал? Нет, теперь я уже ничего не смогу сделать. Мы взяли тренера португальца, он набрал футболистов под себя».

— И вы решили вернуться в Россию?

— Позвонил Олегу Долматову, у которого тренировался в «Черноморце». Он и пригласил меня в «Шинник». Там сыграл до конца чемпионата. Потом еще был «Черноморец», а заканчивал в Греции.

***

— Чем занимались после завершения карьеры?

— Отдыхал.

— Почему развелись с женой?

— Перестали понимать друг друга. Она живет в Цюрихе, там у нее свой салон красоты. А я понимал, что мне в Швейцарии делать нечего — в этой стране почти не было друзей, плюс я не хотел там тренировать. А она по-прежнему не хотела переезжать в Россию. Поэтому мы развелись. Я вернулся в Новороссийск — здесь у меня мама, брат, все друзья и знакомые.

— Сыновей пытались приобщить к футболу?

— Они занимались, хотели стать футболистами, но в папу не пошли. Сейчас учатся, знают много языков.

— А возвращаясь к работе, к «Черноморцу» — какие планы на этот сезон?

— Мы новички в лиге, так что тут все просто: набраться опыта и закрепиться в чемпионате. А там посмотрим.