Ведущий центр «Салавата Юлаева» Александр Кадейкин честно рассказал о недостатках команды, оценил хоккейные тренды и чемпионскую игру «Авангарда».
— Прошло приблизительно полтора месяца после окончания плей-офф. Как сейчас смотришь на этот результат, какие были сделаны выводы?
— В каждой игре нам не хватило каких-то мелочей. Мы это обсуждали и после сезона. Как это обычно в плей-офф бывает — ты можешь одну игру 7:0 выиграть, потом четыре проиграть, а потом все скажут: «Вот, ты проиграл 1-4». Как будто бы без шансов. В отдельно взятой игре мы не проигрывали в одну калитку, но каждую игру «Ак Барс» оказывался на шаг впереди.
Если в деталях — Казань всегда (это мое мнение) могла перехватить инициативу. Не важно, какой счет, потому что однажды мы вели 1:0 или сравнивали счет, но в этот момент Казань добавляла и перехватывала инициативу. Точки, в которых игра могла сложиться по-другому, всегда оставались за Казанью.
— Какие были эмоции тогда? Для болельщиков это просто болевой шок. Никогда не было 0-4 у «Салавата» в Кубке Гагарина, а тут еще и с «Ак Барсом». Люди до сих пор в шоке, в ярости.
— По сезону мы прошли достаточно неплохо, и перед плей-офф было ощущение, что мы достаточно готовы решать самые большие задачи. Настрой был очень хороший. Казалось, что у нас все есть для этого. У нас были условия для того, чтобы выиграть Кубок. Когда случились эти 0-4, как будто все разрушилось. Строишь, строишь все, а потом все, как карточный домик, разрушилось, и ты сидишь и не понимаешь, что произошло. Вроде, шел, шел, шел, у тебя такой настрой. Казалось, еще играть и играть, а ты сидишь, а сезон закончился. Опустошение. Как будто обрубили все. А уже дальше надо идти к тому, что это Казань, что принципиально. Почему такая реакция? Все ждали это дерби, ждали равной борьбы, эмоций. Я думаю, из-за этого этот болевой шок, как вы говорите. Не столько именно из-за 0-4, а из-за того, что ожидания разошлись с реальностью.
— Наверняка после серии проводили разбор с видео, тактикой. Сейчас уже можешь выделить моменты, в которых могли прибавить, но в которых «Ак Барс» оказался лучше?
— На самом деле мы не разбирали, потому что, когда сезон закончился, сразу делать выводы, проводить работу над ошибками нет желания. Когда ты в сезоне проигрываешь, даже когда обидные поражения, ты понимаешь, что у тебя через несколько дней еще игра, и тебе надо сделать выводы. Когда ты заканчиваешь сезон, у тебя до следующей игры полгода. Последнюю игру, я думаю, никто не пересматривает. Ты или Кубок выиграл, или вылетел из плей-офф.
Если конкретно по вопросу, то на уровне ощущений Казань всегда была в движении. Выходя на смену, они включали полную скорость. А мы выходили и ждали. В этом и была идея — сыграть терпеливо, аккуратно, надежно, ждать шансов. Но так вышло, что Казань была быстрее, в единоборствах была быстрее, игроки всегда оказывали давление. Терпение дало обратный эффект — мы сыграли не терпеливо, мы сыграли пассивно.
— Почему в принципе хотели сыграть вторым номером? В той же регулярке были матчи (я имею в виду те самые 7:3), когда явно не выходили ждать и терпеть.
— Тяжело сказать. Казань тоже перестроилась. 7:3 — там было очень много большинства. Можно было поставить идею — дождаться большинства. Если ты в этом большинстве забросил не 7, а 2, а пропустил не 3, а 1 — это тоже ключ к победе. Идея была — дождаться ошибок. С Казанью играть первым номером не так просто, они весь сезон играют первым номером. Делать ставку на то, что ты их перебегаешь, что их же оружием их перебьешь, — не знаю, это авантюра.
— Это немного похоже на то, как вы играли с «Трактором» на выезде.
— Абсолютно. Сто процентов. Недели через две меня просто осенило: «Блин, по-моему, мы сыграли с Казанью так же, как «Трактор» сыграл с нами, а Казань сыграла с нами так, как мы сыграли с «Трактором». «Трактор» оказался пассивнее нас. Мы больше двигались. А потом Казань сыграла активнее, и получалось так, что они инициативу забрали. Хотя с «Трактором» тоже не сказать, что мы их прямо разрывали. Все было очень рядышком.
— Мне это напомнило ваши выездные игры с «Трактором». Вы не идете с шашками наголо, где-то терпите, а они там бегают, мучаются. И это похоже на третий матч серии с «Ак Барсом». На мой взгляд, вторая половина именно третьего матча — без обид, но просто худшее у «Салавата» в сезоне. Просто ничего не получалось. 1:2 ощущались примерно как 0:8 в шестом матче первого раунда в 2016-м. Считаете этот матч переломным?
— Как переломным? Когда счет становится 0:3 вместо 1:2… Если бы мы первые две игры выиграли, а потом третью сыграли точно так же и проиграли, то повели 2:1 бы. Она была бы переломной? Не сказать. Потихоньку передавило.
— Вам было интересно смотреть серию «Ак Барс» — «Авангард», чтобы понять, как надо играть с «Ак Барсом»?
— Немного с другого начнем. Серии «Ак Барс» — «Авангард», ЦСКА — «Локомотив» и ЦСКА — «Авангард» — это по сути вывеска, куда движется хоккей. Помнишь, в Ванкувере в 2010-м был финал США — Канада? Когда все просто поразились тому, какие скорости задали команды и как они играли туда-сюда? Это было как путеводная звезда, куда движется хоккей. Чтобы быть успешным, надо играть активно. Нет никаких откатов, закатов, есть просто быстрая агрессивная игра, большой объем движения, и в этой системе ты должен проявить свое мастерство.
Для нашей лиги эти три серии — тоже вывеска. Это та игра, которая приносит успех. Активная быстрая игра без промедления. С места отбора уходишь вперед, без потерь в средней зоне, активное давление. Это, в принципе, та система координат, в которой ты должен находиться, чтобы быть успешным.
— Еще легко заметить огромное количество заблокированных бросков. У «Авангарда» их в принципе много, 525 за плей-офф. Но и «Ак Барс» тоже стал очень много блокировать. Как считаешь, насколько эта готовность блокировать (которая не только про самоотверженность, но и про расположение в зоне) станет модной в новом сезоне?
— Любой чемпион, любой финал задает тон на следующий сезон. Если ты хочешь быть успешным, ты должен смотреть, что делает чемпион. Это первый момент. Второй момент, и ты его коснулся косвенно — блокированный бросок — это даже не про самоотверженность. Это про то, насколько ты включен в игру.
Если ты всегда находишься в игре, то ты правильно располагаешься, ты успеваешь за шайбой, ты на правильной позиции, тебе легче его блокировать. Это первое. Второе: если ты в игре, то ты находишь позицию, в которой тебя бросающий игрок не убьет. Конечно, если сходу броски, то тяжело. Но если ты будешь постоянно в движении, то просто не дашь замахнуться игроку. Это всегда будут броски с кистей, это всегда будут набросы.
Многие говорят про «Авангард», про блокированные броски. Блокированные броски Шарипзянова «три на пять» — это одна история. Но основная масса — когда защитники выкатываются на «усы» и ловят набросы. У «Авангарда» вся система построена на том, чтобы перехватывать броски и уходить сразу. Когда защитник перехватывает шайбу, он делает движение вперед. Это уже инициатива. Он уже «отрезает» двух-трех игроков точно.
Посмотри пятый матч, как они забили. Два в один решающий гол, они просто выстрелили с места отбора. Они ждали ошибку и выстрелили в этот момент, выиграли Кубок.
Это даже не про самоотверженность. Это про то, насколько ты включен в момент, как находишься в игре, как ты заряжен «выстрелить», переключиться из обороны в атаку.
— Это очень интересно. Я до этого смотрел на блокшоты так: это круто, что чувак самоотверженный, что игроки правильно располагаются и, очевидно, что можно контратаковать. Но про включение в момент не думал. Ты меня научил чему-то новому!
— Если будет интересно, ты пересмотри видео. Когда у них, например, соперник поднимает шайбу наверх, под синюю линию, у них первый игрок, нападающий, «выстреливает», он его торопит.
— Провоцирует, чтобы тот бросил поскорее?
— Просто летит на него. Он не плассируется, он летит. Что делает защитник? Он видит, что на него летит нападающий. Он просто вытаскивает руки и совершает наброс. Но не бросает с щелчка. Он просто делает наброс, потому что видит, его летят убивать. Создаются некомфортные условия для броска. Слушай, я без формы поймаю от синей линии наброс.
Защитники не стоят на «пятаке». Они «выстреливают» на наброс, выкатывают, сокращают угол обстрела. И тем самым они уже в движении. То есть в момент блокировки броска они уже перехватывают инициативу. И уже начинают атаковать. Понимаешь, насколько короткий момент переключения из обороны в атаку? Посмотри, как ЦСКА против них играл. Они не делали слабые броски от синей, они закидывали обратно в зону.
Когда говорят, что хоккей был неинтересным, что финал скучно смотреть, он был неинтересным только тем, кто не знает, на что смотреть. Мне было очень любопытно посмотреть на такие хоккейные шахматы. Оказалось, что «Авангард» дождался ошибок. Если бы ЦСКА не ошибался, ЦСКА забрал бы Кубок.
— Две последние игры — ноль голов. Неужели просто ждали ошибок? Тут не соглашусь.
— Абсолютно. Что было после третьей игры? Что все говорили в один голос?
— Все понятно, «Авангард» устал, короткая скамейка.
— Конечно. Говорили, как «Авангард» собрался выигрывать? Они ждали ошибок. ЦСКА не дал ошибок — ЦСКА выиграл 3:0. Была четвертая игра, ЦСКА вел 2:0. Были ошибки? Нет, там уже можно было Кубок вручать. Потом два удаления, большинство, ошибка, ошибка, 2:2, опять ошибка, выход «два в один». Что, не дождались ошибок? Вот, дождались. Потом все сказали, что ЦСКА сдулся. Да не сдулся, просто игра ошибок, игра терпения. Просто «Авангард» дотерпел, ЦСКА не дотерпел.
— Короче, после окончания карьеры все тебя ждут на КХЛ ТВ с разборами.
— Это интересно обсуждать, интересно смотреть. Приходят эксперты в студию, и ведущий спрашивает: «Как думаете, как закончится матч?» Один говорит: «Ну, думаю, 4:1». Другой говорит: «Ну, 5:2 выиграют». Я сижу и думаю: «Все, выключать можно?» Для меня это отдельная тема обсуждения.
— Согласен, иногда тяжело смотреть. Конечно, есть ребята, которые на мелочи внимание обращают, но их мало, это не так часто происходит.
— В основном мы обсуждаем вещи, мало относящиеся к хоккею. Наверное, интереснее смотреть на это. А хоккейных экспертов… Я твиттер твой читаю, например.
— Неожиданно. Приятно. А ты проверяешь, когда я пишу «Кадейкин 12 игр подряд выигрывает 50 и более процентов вбрасываний»?
— Конечно. Правда, не сказать, что я серьезно к этому отношусь, это просто цифры. Я тебе больше скажу, это Руслан Ахмедьянов (пресс-секретарь «СЮ». — Sport24) смотрит постоянно, он мне иногда тоже статистику подкидывает.
— Мы про «Ак Барс» еще говорили. Первые минут 10-15 «Салават» начинал, в принципе, неплохо, даже когда пропускал. Но вторые и третьи периоды — вообще нет.
— Первые 10-15 минут всегда аккуратные, терпеливые. Повышена концентрация, нет усталости. Потом где-то вылезают слабые стороны, где-то соперник начинает играть в свой хоккей. Где тонко, там и рвется. Инициатива начинает переходить к тому, кто ее заслуживает.
— Какие были основные моменты, которые вы ждали от «Ак Барса»? К чему готовились?
— Активный прессинг, быстрый темп и агрессия. В первой игре удивили, они не пошли активно. За всю серию удивили, они играли на грани, не удалялись.
— Большинство и в серии с «Трактором» не очень работало, три гола в 18 попытках. В серии с «Ак Барсом» уже все понятно. Что произошло? «Салават» оказался изучен?
— Все друг друга изучают. Вопрос: какой у тебя план Б, как ты умеешь перестраиваться, как ты умеешь обыгрывать соперника, даже когда он к тебе готов. Мое мнение: что касается и игры пять на пять, и большинства, мы сыграли очень медленно. Невозможно медленно обыграть соперника, который тебя изучил.
Посмотреть «Авангард»… Вот видишь? Мы возвращаемся опять к чемпионской команде, она становится для нас ориентиром. Посмотри, как у них Толчинский «выстреливает», как они рвут дистанцию, как они рвут линии. Когда ты стоишь на месте, за счет одной передачи очень тяжело разорвать оборону, построение соперника. В нынешнем хоккее все решает движение.
У нас второе большинство в лиге было по сезону, это к нам вопросы. Если это работает в «регулярке» и не работает в плей-офф, где повышенный градус ответственности, повышена планка сопротивления, и мы не смогли с этим ничего сделать — это вопрос к нам, к игрокам.
— Но схемы-то большинства не игроки ставят.
— Да схема у всех одна и та же. Разве у кого-то другая? Хоккей изучен. Да, есть мелкие детали, они и решают. Мне в этом году на самом деле очень помог Виктор Козлов. Мы садились, смотрели, как играет Хорнквист во «Флориде», как играет Андерс Ли из «Айлендерс» на пятаке. Это было круто для меня. Мне это очень помогло.
Это мелочи. «Авангард» — первые по большинству, они перевернули ход серии с ЦСКА. В ЦСКА плохо их разбирали? Сомневаюсь. Большинство — это вопрос игроков, как ты переключаешься.
— На ТВ и в СМИ были разные версии о таком завершении сезона «Салавата»: глубина состава недостаточная, Квартальнов лучше тактик, чем Ламса, недостаточно боевитый «Салават», вариативность атак. Что из этого смешно было читать, с чем более или менее согласен?
— На самом деле в первый раз такое слышу. Я очень мало прессы читаю, читаю только проверенное. Некоторые вещи просто невозможно читать. Я не знаю, можно много чего привести, во всем будет доля правды. Я так скажу: если мы проиграли 0-4, значит, мы все где-то недоработали, оказались слабее.
Ключевые моменты я уже назвал: мы оказались медленнее «Ак Барса». Даже не так: «Ак Барс» оказался активнее нас. А почему — уже можно рассуждать. Ключевой момент: «Ак Барс» перехватывал инициативу за счет того, что повышал скорость и переламывал игры в ключевые моменты. Уходить в сторону, мусолить одно, второе, третье — мне это неинтересно.
— Обидно, когда говорят, что «Салават» — команда одного звена?
— Не то, что обидно, вызывает непонимание. Есть разные роли у игроков. Одни забивают, набирают очки. Но ты можешь набирать очки, когда тебе, например, дают две минуты в большинстве. А другие ребята в этот момент сидят на лавке и смотрят. У них нет такой возможности.
Но потом, например, счет становится 2:1, последние минуты. И выходят другие ребята. И их работа не менее важна, чем работа тех, кто играет две минуты в большинстве. Потому что результат команды складывается из всех пазлов. Например, при счете 1:1 ты можешь в конце пропустить и проиграть игру. И никому не будет дела.
Или при счете 1:1 ребята могут выйти, отстоять меньшинство «три на пять», а потом в овертайме выйдет условный Хартикайнен, забьет гол и будет героем. Но, если ребята не выстоят это меньшинство, у Хартикайнена не будет возможности выйти в овертайме, и стать героем, и получить свою порцию славы. Эта работа у нас почему-то не так ценится. Хотя, повторюсь, она не менее важна для результата команды.
— Это-то понятно. Так говорят в основном, когда речь именно об атаке. Грубо говоря, 50% шайб забросили легионеры, какие-то шайбы забросили Кадейкин и Кугрышев, а дальше? И тут люди начинают говорить, что, оказывается, больше некому забить.
— Есть кому забивать. Но это проблема, есть такая проблема. Проблема второго звена, третьего звена. Но если мы хотим строить второе звено, то мы должны давать возможность второму звену проявить себя. Мы не можем выпускать второе звено на 12 минут и требовать от них результативности на уровне звена, которое играет 18 минут.
Надо смотреть концепцию. Если у вас лучшее звено лиги, хотите вы давать возможность второму звену или нет? Или вы готовы вывести Хартикайнена на средний айстайм 20 минут по сезону, чтобы ему было комфортно так в плей-офф играть? Может, вы хотите из Хартикайнена сделать на «предсезонке» такую машину, что он будет играть по 30 минут и давать результат?
Здесь нет рецепта — это правильно, это неправильно. В прошлом году одно звено вытащило серию с «Авангардом». Выиграли бы Кубок, все бы говорили: надо собирать одно суперзвено, а дальше кто-нибудь да сыграет. Тяжело сказать. Но называть «Салават Юлаев» командой одного звена спорно. Что-то в этом есть, с чем-то можно поспорить. Я всегда ухожу от таких четких определений, все же обсуждается, над всем можно дискутировать. Надеюсь, мысль понятна.
— Еще мне понятно, что придется хорошенько думать, что выбрать для публикации, чтобы тебе мозги не выносили в клубе.
— У меня предельно простая позиция: я то, что думаю, то и говорю. Ничего в этом нет такого, если мы хотим стать лучше.
Если нас устраивает, что мы вылетаем во втором раунде, то мы можем замолчать и получать зарплату. И, как говорил один мой тренер, «можем перезимовать». Если перезимовать — то да. Если мы собираемся выигрывать и становиться лучше, мы должны думать, что делать, и обсуждать это.
— В прошлые два сезона вы перед плей-офф зимой часто проигрывали, занимали шестое место. Сейчас — 9 побед в 10 последних играх «регулярки». Как вы относились к этой 9-матчевой серии? Сейчас эту серию переоценивают — там многие игры были с «Амуром», «Куньлунем» и так далее. Два года были как «темная лошадка», сейчас ближе к статусу фаворита. В чем была разница в настроении?
— Никакой разницы не было. В плей-офф ты подходишь к определенному сопернику. Это простые вещи, ты начинаешь все заново. Никого не волнует, кого ты там обыгрывал, девять матчей серия или сколько. Сейчас мы закончили, и четырехматчевая серия поражений перечеркивает вообще все.
— Три подряд года команда начинает плей-офф с поражения, но потом первый раунд берет. Команда долго перестраивается после «регулярки»?
— Даже не знаю. Такие вещи больше для статистики. Выводы такие делать — не знаю. Разные ситуации. Я, если честно, даже не помню, я помню только с «Авангардом» первую игру, а чтобы сделать выводы о том, что мы не готовы к плей-офф, такого нет.
— Впечатление: против системных, отлаженных команд «Салават» теряется. Это можно было наблюдать и в «регулярке», и всю серию с «Ак Барсом».
— По-разному бывает. У каждой команды свои козыри. «Трактор» тоже отлаженная команда, очень тренерская, видна тренерская рука. У нас получилось с ними сыграть. С «Ак Барсом» не получилось. Год назад с «Авангардом» — тоже отлаженная команда. Мы перед плей-офф «Авангард» обыграли 2:1. Чтобы сделать прямо выводы — это тяжело. Иногда система тебя передавливает, твое творчество, иногда творчество ломает систему.
— То есть «Салават» — это все-таки творчество, а не система.
— Тяжело сказать. Наверное, да.
— Можно ли в «Салавате» подойти к тренерам и сказать: «Это не работает. Давайте мы вот так попробуем»?
— Если есть желание, в любой команде так можно подойти. Я бы не сказал, что «Салават» в этом плане какая-то специфическая команда. Если чувствуешь в себе уверенность взять на себя ответственность за разговор с тренером, я думаю, игрок может подойти. Это уже даже не про хоккей, это в принципе про жизнь. Если ты чувствуешь, что начальник что-то не так делает и ты чувствуешь в себе уверенность, что ты профессионал, ты можешь подойти к начальнику и сказать: «Давайте вот так сделаем». Можешь высказать свое мнение, если уверен. Но в то же время ты обязан принять любое его решение.
— Что изменилось при Томи Лямся? Идеология игры (он просто постоянно про философию говорит на пресс-конференциях), организация, взаимоотношения между штабом и игроками?
— Другой человек, со своим взглядом, характером, требованиями, видением жизни и хоккея. От этого все пляшет: тренировочный процесс, тактика, видение состава. С одной стороны, некоторые моменты остались прежними, другие — поменялись полностью.
— Сложилось впечатление, что Лямся беспокоит в первую очередь результат. В «регулярке» мы часто слышали: «Главное, что взяли два очка». И на тревожные колокольчики мало внимания обращалось, и оттуда такой результат.
— Мы очень много говорили о содержании и о проблемных играх, у нас была проблемная серия перед Новым годом. Здесь главное — держать баланс. Иногда ты хорошо играешь, но это результат не приносит. И ты понимаешь, что надо продолжать играть так же, и это принесет результат. А иногда ты набрал два очка и понимаешь, что эту игру просто «проскочил», где-то соперник позволил. Но мы много говорили о таких играх. Для журналистов одна картинка, для нас, тех, кто внутри этого действия, она другая. В интервью можно одно сказать, а потом прийти в раздевалку и «напихать».
— «Салават» — это команда-мем. Уже много лет 4:0 могут превратиться в 5:4, а 1:3 в 6:3. С одной стороны, смешно. Как игроки это воспринимают? Есть ли какой-то общий компонент у таких матчей?
— Ну как воспринимать? Когда отыгрываемся — хорошо, когда упускаем — плохо. На самом деле это разговор со стороны. Здесь очень очевидные ответы. Я бы хотел обсуждать, почему это происходит. Каждую игру надо отдельно разбирать. Бывает, у вратарей не очень хороший день, бывает, команда не собралась, бывает, команда после перелета. Общий момент — у меня нет ответа. Я бы не стал все под одну гребенку грести.
— «Салават» — это самая безумная команда, за которую ты играл?
— Наверное, можно так сказать. Тут без комментариев.
— Что было в начале сезона в звене с Сошниковым? Не было взаимопонимания?
— Хороший вопрос. Там могло все сложиться. В одном моменте сошлись все обстоятельства. Никита в августе не играл на «предсезонке», потом «на свежачка» поставили. Начали-то неплохо. Потом ковид. Я вообще в принципе форму тяжело набираю. Меня не хватало помочь ему дать результат. Никита, наоборот, очень хотел здесь и сейчас дать результат. Много всего сложилось. Хотя, я думаю, в нормальной ситуации, когда все по плану, у нас могло бы получиться.
— Сам для себя лично считаешь сезон хорошим?
— Я считаю, он был очень тяжелым. Все так неоднозначно, неровно. Начало — один из лучших отрезков в карьере. Потом ковид. И мне очень тяжело оценивать эту часть сезона. Я сам по себе такой игрок — я очень долго набираю форму. Я перед сезоном начинаю в мае готовиться, чтобы потихоньку набрать объем и войти в сезон в нормальном состоянии. А здесь ты две недели без нагрузок. Я в принципе две недели-месяц отдыхаю в году. А здесь посреди сезона тебя выкидывает на две недели. Потом ты выходишь, и тебе говорят: «Через три дня ты будешь играть». Первый раз на лед вышел — и просто от того, что по кругу катаешься, задыхаешься.
Потом был отрезок, когда я набирал форму, и то это было очень нестабильно — то одно выпадало, то другое, то силы не хватало, то скорости, то выносливости. Штаны на бегу подтягивали. Неоднозначный сезон.
При этом показал свой лучший сезон по статистике. Сделал качественный шаг. Всегда все идеально не бывает, я не даю никакую оценку.
— Ты стал значительно чаще идти в эффектную обводку, это было особенно заметно в прошлогодней части «регулярки». Сказывается раскованность, обстоятельства?
— Все вместе. Физическое состояние было хорошее, уверенность в себе, потому что стал играть в большинстве на постоянной основе. Чаще с шайбой играешь, лучше чувствуешь игру. Когда чувствуешь уверенность, переходишь на новый уровень, показываешь свою лучшую игру. Я и раньше шел в обводку, просто стал это делать чаще.
— Про вбрасывания. Что важнее всего для правильной игры на «точке»? Насколько сказывается фактор арбитра? Вбрасывают ведь немного по-разному.
— Да, вбрасывают по-разному. Первые три-четыре вбрасывания ты привыкаешь, у каждого своя техника. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, кто-то выше руку ставит. Кто пониже — прямо у точки садится. Что важно? Основное — сила и скорость. Само собой, навык.
— Тебе с твоим ростом 195 см легче выиграть у какого-нибудь Азеведо?
— По-разному. Азеведо хорошо играл. Надо пользоваться своими преимуществами, искать недостатки у другого центрального. Он низкий, у него низкий центр тяжести, он здорово на клюшку наваливался, быстро очень играл. Тоже пытаешься подстроиться под это. Если выходит большой центр — стараешься за счет скорости выиграть. Не сказать, что габариты помогают. Азеведо сильный сам по себе. То, что у меня 100 килограммов веса, не означает, что я мог его передавить. У него вектор силы прямо на точку шел.
— С кем сложнее всего в КХЛ выходить на вбрасывания?
— Это несложно сказать, достаточно статистику посмотреть. Кормье, Найт. Может, у Найта лучше статистика, но, как по мне, Кормье — самый сильный центр. Он более универсальный. Найт играет одним движением. У него очень длинный крюк, он закрывает точку. Судьи вбрасывают ему сразу в крюк. Кормье более универсальный, он очень быстрый, очень сильный, против него тяжело играть. Надо всегда напрягаться, что-то придумывать. Он может выигрывать по-разному.
— Спрашивал в «регулярке», но до сих пор удивлен тому, что ты не изучаешь видео центральных соперников перед матчем. Почему? Не будет ли легче заранее знать, кто как клюшку ставит, у кого какой центр тяжести?
— В сезоне игры идут через день, ты просто захлебнешься в этой информации. В сезоне под нас не подстраивалась, играли в свой хоккей. Так же и ты — от себя отталкиваешься больше. Если начинать к каждой игре так готовиться — ты можешь выхлестнуться просто.
Был такой пример, игры после 15-й. После игры надо смотреть видео. И мы как-то с Володей Жарковым шли, он спрашивает: «Смотрел видео?» Я говорю: «Нет». Он говорит: «Я тоже что-то устал».
Замыливается просто взгляд от видео, лучше его оставить свежим.
— Рост 195, масса 98. Но силовые приемы ты практически не проводишь. При этом легко ожидать, что с такими габаритами, и выбрав подходящую технику, ты легко можешь расколоть кого угодно ради отбора. Может, как раз жесткости не хватает «Салавату»?
— В твоем вопросе есть ответ. Ради чего это все происходит?
— Ради отбора.
— Ради отбора, конечно. Это опять вопрос использования своих сильных сторон и сильных качеств. У меня длинные руки и длинная клюшка. Я перекрываю много пространства, когда иду в давление. Если я на высокой скорости иду в давление, я могу перекрывать еще больше пространства. Защитнику будет сложнее так играть, если я буду выбирать позицию и перехватывать шайбу, чем если я буду нестись на него, убивать, но при этом обрезаться.
Моя идея заключается в том, что если грамотно сыграть тройкой в давление, то можно перехватить шайбу и играть в той зоне. Не бегать туда-сюда, а именно завладевать шайбой в зоне атаки. В первые два сезона мы много забили голов после активного прессинга и много играли в зоне атаки. Моя идея в том, чтобы отобрать шайбу, а не расколоть соперника.
Я лучше пойду давить и успею к двум защитникам, чем если я пойду убивать, обрежусь, из-под меня выйдет шайба и наша пятерка полностью побежит 60 метров обратно. Это вопрос правильного расходования сил.
— Год назад была информация, что можешь подписать контракт с «Детройтом». Но была ковидная неопределенность — не было ясно, когда начнется сезон НХЛ. Сейчас, однако, контракт с «Салаватом» ты очень быстро заключил, и контракт годичный. Рассчитываешь ли ты на НХЛ через год? Срок этот ради маневра?
— В этом году почему так быстро подписал — потому что вообще никаких предложений не было. Не то, что предложений об отъезде в Америку, не было даже разговоров. «Детройт», которым я задрафтован и где я мог концовку отыграть, вообще на меня не выходил. Я не видел смысла напрашиваться. Другие клубы тоже не связывались. В следующем году права уже у «Детройта» сгорают. Никаких предложений из Америки не было, поэтому не вижу смысла воздух сотрясать.
В принципе, я понимаю, почему это происходит. Мое мнение: в Америку надо ехать в моем возрасте или железным игроком сборной, чтобы тебя могли на уровне ЧМ или Евротура сравнить с другими лучшими игроками, или ты в чемпионате должен быть лидером. Быть в топе. Ни того, ни другого у меня нет. Но это все не сразу приходит.
В сборной на меня рассчитывают как на игрока низших звеньев, как на игрока меньшинства. Я от этого ушел в этом сезоне, очень мало играл в меньшинстве. Но к позиции лидера и топового игрока лиги я пока не пришел. У меня были хорошие отрезки, но это все было нестабильно.
Я понимаю причины этого. У меня задача хорошо подготовиться и прийти к новым позициям, новым горизонтам и двигаться дальше.
— Через год ты рассуждаешь так: если ты выполнил одно или оба из этих условий и если есть предложение из НХЛ, то надо рассмотреть. Если нет — пока здесь, в КХЛ.
— Примерно так. Но не то что я прямо так думаю: мы все помним, что было год назад, мы все рассуждали, прикидывали варианты. И как этот год сложился? Вообще не так, как мы думали. В принципе, ничего нельзя предсказывать. Я не столько думаю, куда пойду через год, сколько я не готов планировать свое будущее на два-три года вперед.
— В прошлом году в интервью была фраза: «Хочется попробовать себя в другой роли в команде и уже от этого отталкиваться». Я так понимаю, ты это и имел в виду — быть среди лучших игроков чемпионата.
— Конечно. Большинство, увеличение игрового времени, игра в ответственные моменты (те же 6 на 5).
— Как минимум частично ты к этому пришел. И большинство было, и самый последний гол сезона «Ак Барсу» забил «6 на 5». По вбрасываниям одна из лучших статистик сезона. Почему ты не причисляешь себя к лучшим российским игрокам чемпионата хотя бы среди центральных?
— 40 очков вместе с плей-офф — это не топовый уровень все равно. Я вижу горизонты, я в этом направлении двигаюсь. Конечно, я ценю, что у меня есть, я же говорю — сделал шаг в этом направлении.
Мне один товарищ в начале сезона сказал: «Слушай, чего ты все время недоволен, куда-то стремишься? Ты играешь в третьем звене, в меньшинстве, но ты же в сборной играешь, один из лучших в своем амплуа, вас там всего несколько человек, вот и развивайся там».
Но это же тупик. Я хочу большую пользу приносить команде. Чтобы не говорили, что «Салават» — команда одного звена.
— Чувствуешь себя в числе лидеров команды?
— Я чувствую ответственность за результат, это немного другое. В этом году это ко мне пришло. Когда мы проигрывали некоторые матчи, не важно, как я сыграл, я чувствовал, что это моя вина. Если мне доверяют, если я играю больше 15 минут и что-то не сделал, не создал — это моя вина. Я был там четверть или треть времени на площадке, значит, должен больше сделать. Для меня это новое чувство.
Лидер или не лидер — я избегаю таких определений, само по себе понятие тебе ничего не дает. Оно возлагает ответственность. А ответственность я чувствую.
— Нетрудно заметить, что после тяжелых поражений, в том числе после последней игры с «Ак Барсом», ты часто среди тех игроков, которые выходят на пресс-подход. При этом ты не пытаешься сгладить углы, смягчить ситуацию. Некоторые таких ситуаций избегают, некоторые чуть ли не начинают язвить журналистам. Когда ты выходишь к прессе в тяжелые моменты, когда кому-то надо что-то сказать — почему ты готов к этому? Справедливо ли понимаю, что ты стараешься оценивать хладнокровно и без лишних эмоций?
— Начну со второй части, так будет понятнее первая. Надо всегда мыслить рационально, чтобы понять, в чем проблема. Хоккей — это эмоциональная игра, но это 60 минут. Если мы проиграли, мы должны думать, почему, чтобы этого избежать потом. Мы должны постоянно учиться. Если мы выиграли — тоже должны понимать, почему мы выиграли и должны понимать, что послезавтра новая игра и за что цепляться, за что держаться. Это рациональное мышление. В жизни в принципе было бы правильно так мыслить.
Переходя к первой части: если ты понимаешь, в чем дело, так пусть болельщики узнают, поймут твою идею. В самом поражении может не быть ничего страшного. Страшно, если ты относишься к этому спокойно.
Если ты понимаешь, в чем проблема и стараешься это исправить, то нет ничего страшного в том, чтобы выйти и объяснить болельщикам через представителей СМИ, в чем проблема, над чем мы будем работать. Чтобы не было эмоциональных всплесков: одну-две игры проиграешь, и уже всех разогнать надо. Всех-то не разгонишь. В любом случае после каждой игры надо исправлять какие-то вещи.
У нас все равно хорошая команда. Клуб с большими задачами. Нам надо двигаться в этом направлении, подчищать ошибки, рассказывать это болельщикам. Болельщикам, наверное, интересно приходить на следующую игру и смотреть, как мы поменялись и какие выводы сделали. Лучше так, чем если они будут кричать, что мы проиграли, потому что поставили против себя. Я думаю, это правильная позиция, к этому надо стремиться.
— Получается, ты следишь за комментариями, отслеживаешь информационное поле.
— Да нет на самом деле. Я в привычном информационном поле не нахожусь, меня в социальных сетях нет. Понятно, что я же не закрываюсь от мира.
У нас были забавные ситуации. У нас был очень тяжелый выезд в Китай в какой-то сезон. Прямо тяжеленный. Мы чуть ли две ночи не спали, всегда проблемы с этим аэропортом, как-то подгадывали, все сбилось, мы там не очень удачно сыграли. И после игры Дима Кугрышев сидел и вслух читал комментарии. Это смешно, но ставки — это нелепость. Поэтому болельщикам надо доносить позицию, которая близка к реальности.
— Почему в соцсетях не сидишь?
— Это мой осознанный выбор. Есть вотсап, телеграм, телефон, я со всеми на связи, с кем надо. Меня несложно найти. Я лет 10 номер не меняю, его все знают. Я ни от кого не закрываюсь. Но соцсети — мы подразумеваем сразу какие-то имиджевые вещи типа инстаграма, тиктока. Но это больше развлечение. Не вижу смысла выставлять свои фотографии, показывать свою жизнь. Если есть что показать, я могу друзьям разослать. Все знают, где я, чем я живу. Я не готов это всем показывать, не понимаю, зачем это надо.
— Но соцсети — это же не только про личное общение. Ты можешь подписаться на какие-то страницы, узнать, какой новый трек у любимого музыканта вышел, можешь к болельщикам обратиться. Да, у этого есть обратная сторона. Ты сам привел пример Кугрышева, который читал комментарии. И на личных страницах такого достаточно. Но это же прикольно в какой-то степени. Говоришь, осознанный выбор, не видишь смысла. Но никто же не заставляет выкладывать миллионы фото. Некоторые просто заводят фейковые страницы — читают втихаря, но сами не выставляют. У тебя даже такой страницы нет?
— Нет. Я не испытываю недостатка информации. Всю информацию, которую мне надо, я получаю. Если музыка, какие-то исполнители — у меня есть YouTube Music. Вопрос, кто чем интересуется. В инстаграме рекламу смотреть? Нет.
— Просто ты в числе самых известных игроков команды, но люди вне хоккея тебя почти не знают. Как ты, например, сейчас свободное время проводишь? В сезоне?
— В сезоне не так много свободного времени. Вот ты посмотри, даже у Гриши Панина весь контент в инстаграме (вот видишь, меня нет в инстаграме, а я все равно знаю, что он выкладывает. Это все выкладывается заново на других сайтах) только в конце сезона, в межсезонье появляется. Я подписан на какие-то группы в телеграме, все это узнаю, но мне не надо это выкладывать.
С семьей постоянно, с дочкой. Не так много времени побыть с дочкой. В основном сосредоточен на хоккее, живу этим день ото дня. Восстановление.
После сезона какими-то делами занимаюсь. В основном время с семьей. Ничего здесь нового. Чтобы хобби — такого нет. На спортивные события могу сходить, на футбол, на концерт. В театр с женой можем сходить, в кино. Наверное, ничего нового не скажу. Я хоккеист, вся моя жизнь построена на хоккее. Второй деятельности у меня нет.
— Как тебе театр? Относишь себя к театралам, или больше жена таскает?
— Не то что прямо таскает. Мне интересно самому. Мы и на Машкова ходили в театр Табакова. Было круто, очень интересно. Разные постановки цепляют. Я не могу себя театралом назвать, я не слежу за афишами, новым сезоном, новыми постановками. У меня есть старший товарищ-театрал, он рекомендует, с удовольствием ходим, когда есть время.
— Следишь за какими-то исполнителями, жанрами?
— Честно, нет. Мы с другом ехали из Уфы в Москву, 1300 км. Я выключил радио, и мы ехали в тишине и разговаривали. В сезоне, когда ты в раздевалке, постоянно звучит музыка. До тренировки, после тренировки. Я просто в машине отключил мультимедиа, чтобы немножко от этого отдохнуть. По настроению, конечно, могу послушать, но чтобы следить — я не особо музыкальный человек.
— С точки зрения фильмов, сериалов?
— Сериалы я в принципе не смотрю. Я люблю посмотреть, сразу сделать выводы, если какой-то глубокий фильм, переосмыслить, погрузиться чуть-чуть, подумать об этом. Сериал — ждешь постоянно, ждешь, ждешь. Я люблю получить информацию и сразу переварить информацию, чем быть привязанным.
— Какой последний фильм заставил задуматься?
— Я смотрел «Левиафан». Глубокий фильм с парой сильных кадров. На пару дней мысли загрузил.
— Ты можешь сам себя назвать скромным человеком?
— Смотря от чего отталкиваться.
— От того, как ты разговариваешь, какой имидж, как одеваешься. Некоторые любят понты, пафос.
— Нравится людям — хорошо. Я бы не стал сам себя оценивать. В меру скромный, в меру всего. Не знаю.
— Рациональный.
— Не могу себя оценивать, но да. Я стараюсь быть рациональным.