Ровно год назад в Пхенчхане хоккеисты сборной России стали олимпийскими чемпионами. Я там был, мед-пиво (ну и соджу в придачу — местную картофельную водку) пил, по усам текло, немцам не досталось. Спасительный бросок Гусева с лопаты и золотой гол Капризова вы и так наверняка вспомните. Сегодня я вам расскажу о своих воспоминаниях: личных, субъективных и местами не самых хоккейных.
***Путь до столицы Олимпиады был непростым. Новосибирск — Москва — Пекин — Сеул — Пхенчхан. Каково, а? Выручало разве что вино, которое разносили на рейсе китайской авиакомпании. Но даже оно не спасло от потери багажа где-то на пересадке. Чемодан в итоге нашли, пусть и спустя пару дней. Для этого, правда, пришлось совершить танцы с бубнами, найдя корейскую подругу моей коллеги, но в итоге багаж доставили прямо в квартиру. В некоторых корейских домах вместо традиционных замков стоят кодовые. Так-то курьеры и попали в апартаменты, когда меня не было дома. Все-таки корейцы совершенно беспечные люди. За три недели я даже проникся их доверчивостью, плавно переходящей в наивность.
***Кстати, еще в аэропорту Пекина на пересадке я заметил, что помимо различных автоматов с шоколадками и газировками установлены краны с кипятком. Для чего? Разумеется, чтобы заваривать «доширак», а если быть точным — рамен. Так в Азии называют любую быстрорастворимую лапшу, не только модный суп из ресторанов. И эти самые рамены в Пхенчхане были абсолютно везде, в том числе в пресс-центрах. Ими журналистов бесплатно кормили наряду с бананами, мандаринами и печеньем. Ближе к финалу хоккейного турнира не оставалось ничего, кроме как стать экспертом в этом нехитром азиатском блюде.
***
Это сегодня Вадим Шипачев готовится к плей-офф с московским «Динамо», а год назад он был главным изгоем российского хоккея. Мои коллеги из другого СМИ даже написали, что вернувшийся из «Вегаса» центральный нападающий потребовал отдельный номер в олимпийской гостинице. За эту новость Шипачев тут же в шутку «напихал» репортерам, а вскоре угодил в запас. Не сыграв ни одного матча в плей-офф, строптивый форвард даже не думал ворчать. Вместо того, чтобы ходить букой, он улыбался. Кажется, именно тогда началась трансформация Шипачева. В чемпионской раздевалке он подошел к нам с коллегами, приобнял и выдал: «Ну что же вы меня так обсираете? Давайте поменьше. Может, сфотографируемся?»
***На свою первую Олимпиаду я отправился, кхм-кхм, немного помятым. Драка в одном из злачных заведений незадолго до командировки обеспечила переломы носа и руки. Печатать одной конечностью я приноровился быстро, а посреди хоккейного турнира эта история обернулась совсем уж неожиданно. Заглянув в один из крафтовых баров в олимпийской деревне, я не обнаружил там свободных мест. Выручил русский казах, живущий в Испании и приехавший в Корею в качестве бродкастера. Заприметив мою куртку с триколором (гипс тоже был разукрашен в цвета флага), он пригласил за стол, где уже сидели серб, англичанка и американец. Пошутив в разговоре, что я травмированный хоккеист сборной России, они вдруг поверили. А вместе с ними и девушки-кореянки, сидевшие по соседству. Они разрывались между желанием пожалеть меня, угостить традиционными напитками и сфотографироваться. Ни в чем из этого я отказать не решился, а покинул бар, сохранив легенду о несчастном русском хоккеисте, Олимпиада для которого оборвалась на травме.
***
Естественный камуфляж в виде синяков под глазами и распухшего носа помог мне и в другой ситуации. На самом старте хоккейного турнира в Пхенчхане я выпустил новость о том, что Илья Михеев близок к переходу из «Авангарда» в СКА, а в этом трансфере заинтересован сам Олег Знарок. Прошла всего пара часов с публикации, как мне пишет пресс-атташе сборной: «Валерич хочет с тобой поговорить». Понятно, что ничего хорошего это не сулило. Место встречи было назначено за тренировочным катком, возле командного автобуса. Я сразу настроился на жесткий разговор, но увидев мое лицо, Знарок будто проникся уважением. «Сколько их было?» — спросил коуч. «Их — восемь, нас — трое», — ответил я, на что Олег Валерьевич только покачал головой. Дальнейший разговор прошел весьма спокойно, а жизнь показала, что Знарок не лукавил. Он уверял, что не просил купить Михеева и вообще не знает, будет ли тренировать СКА в следующем сезоне. Знарка в итоге сменил Илья Воробьев, а нападающий вопреки всем слухам остался в «Авангарде».
***Порой мы и правда сами давали Знарку и игрокам поводы огрызаться на прессу, а то и вовсе крутить пальцем у виска. Забавный момент произошел после матча со Словакией на групповом этапе, в котором наши парни одержали уверенную победу — 8:2. «При крупном счете не было ли желания поменять вратаря?» — задал вопрос один из корреспондентов федерального агентства. Все бы ничего, но перед третьим периодом Сорокин сменил Кошечкина. Знарок, разумеется, вскипел: «Мужчина, вы откуда? Ребят, я с вас офигеваю! Вы где вообще находитесь? Хоккей смотрите?» Для Сорокина то появление на льду так и осталось единственным за всю Олимпиаду, а журналист, раззадоривший Знарка, еще себя проявит.
Если вы думали, что хуже Олега Знарка с прессой никто не общается, то вы просто не сталкивались с чехами. Они перед полуфиналом Олимпиады чуть не устроили международный скандал. Их пресс-атташе Зденек Зигмунд не просто попросил российских журналистов покинуть тренировку сборной Чехии, а дошел в своем возмущении до рукоприкладства. Особенно досталось операторам российских телекомпаний. А дело все в том, что чехи заподозрили нашу прессу в шпионаже в пользу Знарка. Ох, если бы они знали, какие сложные отношения были у русских журналистов с главным тренером национальной команды. Так или иначе, никакая секретность им не помогла, в финал прошла Россия. Матч тот, правда, был крайне низкого качества и по всем параметрам напоминал обычную игру Евротура.
***Считается, что каждый канадец (разумеется, если он к тому моменту уже родился) помнит, где он находился, когда Пол Хендерсон забросил победную шайбу в Суперсерии-1972. По аналогии любой россиянин без запинок должен сказать, где был и что делал в момент гола Кирилла Капризова. Но вспоминая тот золотой бросок, я осознаю, что каких-то запредельных эмоций он не вызвал. Незадолго до этого, тоже в овертайме, Илья Ковальчук угодил в штангу, да и в целом не покидало ощущение, что вот-вот немцев мы дожмем. Без вариантов. А вот ситуацию с удалением Сергея Калинина при счете 2:3 никак нельзя описать иначе, кроме как «гипс снимают, клиент уезжает». Понимая, что все пропало и совсем скоро придется задавать игрокам вопросы о самом грандиозном провале в их карьере, я потянулся к выходу. Махнув рукой на сборную, я что-то сказал тому самому журналисту, что не заметил Сорокина в игре со словаками, но решил задержаться. И в этот самый момент Гусев с неудобной руки заставил нас всех обезумить. Лишь мой коллега во всеобщем сумасшествии оставался невозмутимым. «А я думал, что мы выигрываем…» — объяснил он аномальное спокойствие. Ответить мне было нечего.
Пробираясь в победную раздевалку сборной России, нужно было сохранять предельную концентрацию. Шаг влево — можно споткнуться о ящик с шампанским, шаг вправо — рискуешь быть им облитым. Впрочем, когда во время селфи с Никитой Нестеровым Иван Телегин залил мой телефон липкой жидкостью, я особо не расстроился. Не было никакого желания обижаться и на Сергея Мозякина, который в очередной раз отказался от интервью. «Сергей, ну когда, если не сейчас?» — вопрошали журналисты. «Значит, никогда», — отрезал Мозякин. Все перекрывало то безмерное счастье, которым лучился Илья Ковальчук. Не подпевать ему, горланящему не самую цензурную песню «Ленинграда», было невозможно. Герой Квебека, переживший за карьеру разные жизненные повороты, скакал как ребенок и расписывался всем, кто был в той самой раздевалке. С автографом Ковальчука прямо на кофте улетал из Кореи и я, чуть не угодивший с напарником в местную тюрьму за неоплаченный счет в кафе. С тех пор у меня есть 1000 и 1 причина возразить тем, кто считает победу на Олимпиаде «ненастоящей». На ненастоящей Олимпиаде не бывает настоящих эмоций.