«В Америке говорят: «Путин красавчик!» Русский американец Стариков — о России, взятке гаишнику и «Зените»

Богдан Горбунов

Поделиться

Комментарии

Евгений Стариков — уникальный легионер в истории РПЛ. Родился в Одессе, младенцем уехал с семьей в США и уже 20-летним парнем с американским паспортом оказался в дубле «Зенита». За питерский клуб русский американец так и не сыграл, однако все равно успел оставить след в России: болельщики могут помнить Евгения по выступлениям за «Ростов» и «Томь», за его фирменное сальто и гол «Зениту» в Томске.

В 2014-м Стариков уехал из РПЛ, и впредь о нем толком ничего не было слышно. Тем не менее корреспондент Sport24 Богдан Горбунов разыскал Евгения и узнал, где он сейчас и чем занимается. Заодно Стариков рассказал много чего интересного:

— О чем русские футболисты спрашивают американцев;

— Почему американцы считают Путина красавчиком;

— Как отказал сборной США ради России;

— Как давал взятку русскому милиционеру;

— Насколько больше зарплаты в России, чем в США;

— Почему обиделся на Лучано Спаллетти;

— Как его называли в «Зените», и почему над ним смеялись в раздевалке;

— Как познакомился с женой в Томске благодаря пиву и чесночным гренкам;

— Почему в Америке жить лучше, чем в России.

Поехали!

— Евгений, где вы сейчас?

— Живу в Майами с семьей. Недавно начал тренировать детей в местной академии «Ювентуса». Хочу еще получить тренерскую лицензию.

— Вернетесь в Россию тренером?

— Почему бы и нет? Я соскучился по России. Хотя в MLS тоже перспективы хорошие — лига развивается.

— Почему так рано закончили карьеру? Вам было всего 32.

— Во-первых, захотелось спокойной жизни с семьей. Надоели постоянные разъезды, устал скакать по разным командам. Во-вторых, сейчас зарплаты в Америке не соответствуют уровню футболистов. Моим последним клубом был «Инди Элевен» из Индианы. Там начинающие игроки получают в среднем 20-25 тысяч долларов в год до вычета налогов, а я как футболист основы зарабатывал 100 тысяч долларов в год. В России я получал намного больше. В-третьих, сказалась пандемия. В США из-за нее пропустили почти год, а потом устроили какой-то странный турнир.

— А с формой как у вас?

— Чувствую себя прекрасно — до сих пор могу играть. Но в прошлом году все обдумал и решил: раз интересных предложений нет, то надо двигаться дальше, искать себя в другом направлении.

— На что сейчас живете? Вряд ли тренерской зарплаты хватает…

— Я давно начал задумываться о будущем. Вместе с супругой стали инвестировать — вкладывать в акции. Сейчас посвящаю свое утро работе с рынком, а вечером тренирую.

— Не думали о возвращении в Россию после окончания карьеры?

— Я всегда хотел жить в Америке. Хотя по России и Одессе очень скучаю — неплохо было бы погостить там в теплое время года, увидеть близких — у жены в Новосибирске мама и сестра.

— Как вы оказались в России и попали в «Зенит»?

— Тогда только начинался мой второй год в университете — я был в хорошей форме. Отправил видео со своей игрой знакомому в «Зените». Клуб заинтересовался, мне сказали: «Нужен просмотр». Я мечтал играть в Европе, поэтому без раздумий собрался и уехал. Прошел просмотр, а спустя две-три недели подписал контракт.

— Что больше всего удивило после переезда?

— Хамство и злость незнакомых людей. Захожу как-то в супермаркет. Еще не знаю, как там все устроено, и спрашиваю: «Где можно найти молоко?» А женщина-продавец мне на это жестко отвечает: «Это не мой отдел. Иди отсюда. Находи кого хочешь, только меня не трогай».

— В Америке иначе?

— Люди в Америке стараются сделать все ради клиента. Даже если в это время заняты чем-то другим, например, продукты раскладывают. Отложат дела и помогут в любом случае. А в России такое чувство, как будто ты у них просишь одолжения. С тобой как-то агрессивно общаются.

— Дмитрий Торбинский, который сейчас тоже живет в США, говорил, что в Америке сервис хуже, чем в России.

— Я думаю, что Дима говорил про люкс-рестораны. Люкс в России — совсем другой уровень. В этом плане Америка хромает. Сотрудники дорогих и бюджетных ресторанов ведут себя одинаково — не будут обслуживать тебя по-особенному. В России намного приятнее подход, индивидуальный сервис намного лучше. Это касается не только ресторанов, но и салонов красоты, спа.

— Как вас встретили в «Зените»?

— Ребята были удивлены: «Откуда американец появился в дубле?!» Для них это было странно. Хотя встретили все-равно тепло. Подкалывали по-доброму, вспоминали кино «Брат-2», спрашивали, реально ли в Америке все так, как в фильме.

— Тяжело было адаптироваться в России?

— Я говорил на русском, но поначалу много чего не понимал. Например, шутки и слэнг. Кто пошутит — все смеются и смотрят на меня. А я сижу ничего не понимаю. Потом кто-то мне объяснит, я как начну смеяться. И все вместе со мной: «О, американец понял!»

— Как вас называли?

— Сначала американец, а потом Юджин. Когда документы в Америке переоформляли, мне дали имя ЮджИн. Но русские все равно называют с ударением на первый слог.

— Почему не сыграли ни в одном официальном матче за «Зенит»?

— Когда в клуб пришел Спаллетти, он мне сразу прямо сказал: «Ты иностранец, поэтому пока не рассчитываю на тебя. Иди играть в аренду». Я понял, что надо работать, и спокойно ушел в «Томь» вместе с Канунниковым. Был рад шансу дебютировать в Премьер-лиге.

— Что было дальше?

— Предстоял матч «Томь» — «Зенит» в Томске: мы с Канунниковым в старте. Перед игрой журналисты спросили у Спаллетти: «Зачем вы разрешили им играть?» Он ответил: «Я хочу посмотреть на ребят. Они должны играть против лучших и доказать, что могут вернуться в «Зенит».

— Так.

— В общем, мы выиграли 2:1, а «Зенит» чуть опустился в таблице. Я забил первый гол и отдал голевую передачу. Да еще и эмоционально отпраздновал. Был молодым, кровь кипела, хотел показать, что достоин быть в первой команде, вот эмоции и захлестнули. После гола крутанул сальто, начал руками трясти, радовался с болельщиками и одноклубниками. Хочу попросить прощения за мое празднование — все-таки родной клуб был.

— Как на это отреагировали в «Зените»?

— Зимой возвращаюсь из отпуска, и тут звонок от [гендиректора «Зенита»] Максима Митрофанова: «Мы тебя и Канунникова возвращаем. Едешь на сборы с «Зенитом». Я без задней мысли думаю: «Слава богу, получу шанс проявить себя. Он меня отправлял в аренду, а теперь вернул».

— Что было на сборах?

— Все было отлично: я играл, забивал голы, чувствовал себя прекрасно, хорошо со всеми общался.

— Когда случилась развязка?

— В день закрытия трансферного окна. После тренировки Спаллетти вызвал меня на разговор с переводчиком и говорит: «Старый, молодец, хорошо выглядишь, все отлично!» Думаю, сейчас скажет, что начинается сезон — будь готов включиться. Но вдруг он говорит: «Ты помнишь ту игру «Зенита» с «Томью»? Я сначала потерялся — не знал, что ответить. Потом собрался: «Конечно, вы сами говорили мне, что надо играть против лучших команд. Доказывать, что достоин. Я и доказал, чего стою». Он ответил: «Да, отлично! Но из-за этого матча ты у меня никогда не будешь играть».

— Как отреагировали?

— Был как будто взрыв в сознании — бум! Я не знал, что делать. В таком шоке находился! Потом пришел в себя, позвонил Митрофанову. Он сказал, что я никуда не уйду и останусь в «Зените». При этом меня даже не заявили за дубль. Я попросил: «Дайте хотя бы за молодежку сыграть. Вы меня забрали, а теперь не хотите даже за дубль заявить?» Но никто, разумеется, ничего не сделал.

— А что вы Спаллетти ответили?

— Повторял: «Вы ж сами говорили, что я должен себя показать. Что мне делать?» Наверное, был наивным. Не понимал, на каком уровне нахожусь, не понимал, насколько все серьезно. Думал, играю, забиваю голы — все отлично. Без разницы, как я буду праздновать. Наверное, надо было попросить прощения. Хотя не со зла радовался — просто я жизнерадостный: все случилось спонтанно. В молодежке тоже делал сальто частенько, когда забивал.

— И что он потом сказал?

— Ничего. Покивал головой и развел плечами. Точка уже была поставлена.

— Тяжело переживали этот разговор?

— Я был потерян. Сказал ему: «Хорошо». Не люблю конфликты — стараюсь их обходить. Я миролюбивый человек — и это качество меня подвело. Потом долго думал об этом и понял, что за себя нужно биться. Не важно, против кого стоишь. В том случае я поджал хвост и принял, что этот человек решил мою судьбу, а не я сам.

Тем не менее моя главная ошибка была в том, что у меня не было агента. В самом начале карьеры я поверил людям, которые сказали, что он не нужен. Это и сыграло со мной злую шутку. Наверное, с агентом ситуацию можно было бы как-то разрулить.

— Что было потом?

— После разговора я полгода не играл и потерял форму. Плюс позволял себе лишнего — часто ходил в рестораны. А когда меня взял «Ростов», начались травмы.

— Обиделись на Спаллетти?

— Он мне не давал играть даже за молодежку. Я понимал, что он точит на меня зуб за мою реакцию. Первые полгода мне было очень трудно даже здороваться с ним. Я это делал, но без желания. Конечно, такого не должно быть. Обиду никогда не стоит держать. Надо меняться. Я мог бы стараться, что-то делать, искать агента, другие варианты. А я смирился и просто профукал полгода карьеры. Жалею, что не постоял за себя и не начал действовать.

— Застали конфликты Спаллетти с футболистами?

— Я всегда чувствовал напряжение между русскими и Спаллетти, аккуратность в отношении с обеих сторон. Как-будто все ждали огня. Совсем не удивлен тому, что произошло. У Спаллетти такой характер. Либо будет, как он скажет, либо никак. Русские — Денисов, Быстров, Керж — были, мягко говоря, не последними людьми в клубе и понимали, что у них тоже есть авторитет, право высказаться.

Конфликт начался, когда пришли Халк и Витсель. Все случилось из-за денег. Русские не понимали, почему это иностранцы получают больше? В общем, столкнулись трудные характеры.

— Какая атмосфера тогда была в команде?

— Русские в основном общались с русскими, иностранцы — с иностранцами. Не было сплоченности, команда разбилась на группы. Чувствовалось напряжение. Атмосфера не располагала к шуткам.

— Были драки?

— К счастью, нет. Только ругались, посылали друг друга.

— А вы за кого были?

— Я со всеми хорошо общался. Ближе всего — с Канунниковым. Он меня подвозил на тренировки. Еще с Бруно Алвешем. Он всегда меня поддерживал, говорил: «Не переживай, все получится». Даже оставался со мной после тренировок, когда меня не подпускали к играм — мы вместе работали дополнительно. Бруну — сильный человек. Уважаю его и до сих пор благодарен ему.

— Вы дождались ухода Спаллетти из «Зенита». Но вскоре почему-то тоже ушли.

— В последнем сезоне на сборах порвал сухожилие тазобедренного сустава. В феврале мне сделали операцию, и только в декабре приступил к тренировкам. К тому времени у меня уже заканчивался контракт — продлевать его не стали.

— После благополучной Америки и красивого Питера вас шокировал Томск?

— Я не был удивлен. Относился к переезду так: надо в Томск, поехали в Томск. Если честно, я даже люблю этот город больше всех в России. Там я встретил свою супругу. Сейчас у нас две дочки, потрясающая семья. Если бы не было Томска, у меня не было бы сегодняшнего счастья.

— Как вы познакомились?

— Это тоже очень интересная история.

— Рассказывайте.

— Мы познакомились как раз после матча «Томи» с «Зенитом», в кафе на главной улице. Там была летняя терраса и угловой столик, который мы обычно занимали. Все официанты знали, что футболисты приходят после тренировки и садятся за него.

Так вот, утром я с папой и журналистом, который подружился с отцом и хотел взять у меня интервью, отправились в кафе. Смотрим, а за нашим столиком сидят три симпатичные девчонки. Думаем, ладно — ничего страшного. Сели рядом, позвали официанта и решили угостить девчонок фруктами. Говорим: «Можно фруктовую тарелку за тот столик». Заодно он принял и наш заказ: я взял чай с сырниками, а отец с журналистом мясную тарелку, чесночные гренки и пиво. Потом официант ушел, после чего долго не возвращался. Мы подзываем и спрашиваем: «Почему так долго? Вы несете или нет?» Он на вид был довольно уставший, отвечает: «Прямо сейчас? Им?» «Да». В итоге он выносит чесночные гренки, подает девушкам и говорит: «Это вам от соседнего столика».

— Ваша реакция?

— Мы сразу переполошились. Кричим: «Нет, ты что делаешь? Что творишь?»

— А как девчонки к такому заказу отнеслись?

— У моей жены Аленки есть подруга — Инна. Она всегда говорит то, что у нее на уме. В общем, Инна встала, подняла чесночные гренки и обратилась к нам: «Меня много чем угощали, но чесночными гренками никогда». А затем швырнула их в нас. Емае!

Было неловко. С другой стороны, официант помог нам преодолеть первую ступень знакомства. Мы засмеялись, потом начали общаться, сдвинули столики. Чуть позже все-таки вынесли фруктовую тарелку. Так у нас все и закрутилось.

— Вы в «Томи» пересекались с Дзюбой?

— Мы отыграли сезон вместе. Он мне запомнился очень веселым: всегда шутил, старался в любой ситуации ответить шуткой. Разговаривали с ним про «Спартак», Америку.

— Что он спрашивал про Америку?

— Если честно, вообще все в России спрашивали одно и то же — про черных: «Реально в Америке черные с пистолетами ходят?»

— Что отвечали?

— Только в некоторых местах. Все зависит от локации.

— В «Ростове» вы говорили, что готовы добираться на маршрутках на тренировки. Правда ездили?

— Да, наша квартира находилась недалеко от базы. Легче было сесть на маршрутку и доехать, чем вызывать такси и ждать: машины у меня тогда еще не было. Но на общественном транспорте я все равно ездил нечасто: в основном меня Володя Кисенков побрасывал на тренировки.

— Чем запомнился Божович в «Ростове»?

— Один из лучших тренеров в моей карьере. С ним было легко общаться. Он любил шутить, но, когда надо, был строг. В «Ростове» я прибавил в мастерстве. Стал быстрее соображать на футбольном поле. Божович научил видеть игру по-другому, чувствовать себя увереннее.

— Как?

— У него были самые тяжелые тренировки на моей памяти. Особенно сильно он нас напрягал в начале сезона — мы упорно работали на силу, выносливость и скорость. Это было так: играем один на один на коротком участке поля — девять раз по две минуты. На следующий день все болит. Затем приступаем к упражнениям три на три, четыре на четыре на более длинной дистанции. И так далее.

При этом простой беготни было немного, мы делали очень много упражнений с мячом, где ты не можешь стоять и вынужден заставлять себя бегать — иначе твой оппонент убежит от тебя. В начале очень сложно было выдерживать такие нагрузки, но потом стало легче.

— Сталкивались ли вы со взятками в России?

— Я сам давал, ха-ха.

— Ничего себе!

— Однажды опаздывал на тренировку в Томске. Ехал по шоссе. Там можно было безнаказанно превышать, но иногда стояли гаишники. Понимаю, что надо ездить аккуратно, но тогда вариантов не оставалось — нужно было ускоряться. Я ускорился, а тут как назло милиционер. Он палочкой подергал и остановил меня.

А у меня права были американские. Русские милиционеры, когда их видят, не знают, что с ними делать. Смотрят на них, крутят, вертят, вопросы задают: «Что это такое? Что с ними делать?»

— Так, а дальше?

— Я сразу понял, что делать. Взял страховку и права, а между ними вложил 300 рублей. Он спрашивает: «Что это, откуда?» Я отвечаю: «Права американские». «Ты из Америки?» — «Да». — «Хорошо, свободен!». Я забрал документы и дальше поехал на тренировку.

— Вы переехали из России в Одессу и стали игроком «Черноморца». Прямо в разгар войны в Донбассе! Не боялись?

— Конечно, я спрашивал, как и что, у друзей и родственников, которые жили там. Потому что переезжал с женой и дочкой — надо было быть уверенным в их безопасности. Слава богу, те события не коснулись Одессы. Там было спокойно и приятно жить. Хотя не обошлось и без нервов.

— Что случилось?

— Мы должны были пожениться в Одессе. Но, когда дом профсоюзов обстреляли, все отменили.

— Как к вам относились на Украине?

— Нормально. Только во Львове случилось недопонимание. Перед выездом на игру я зашел в кафе и говорю: «Можно заказать эспрессо?» Мне не отвечают. Я не понимаю, что происходит. Повторяю: «Девушка, можно заказать!» Опять не ответа. Только потом понял, в чем было дело.

— Ну ка.

— Я говорил на русском, а они, оказывается, хотели, чтобы я на украинском заказал. Потом мне одноклубник взял кофе и сказал, что на русском тут никто говорить не будет. Я был бы, конечно, не прочь заказать на украинском, но не знал языка.

— Почему из Украины вернулись в США?

— У меня закончился контракт, а затем объявили, что чемпионат Украины сокращается до 8 команд. Мне это стало неинтересно. Еще и жена забеременела. Мы хотели, чтобы она родила в США. Поэтому и уехали.

— Не было предложений из России?

— Были только разговоры. Мой агент работал с «Уралом» и несколькими командами из первой лиги, но в итоге не срослось.

— В Америке вас приняли как русского или своего?

— Они не видели во мне иностранца. Приняли как своего, когда я вернулся. Только шутили: «Может быть, ты русский шпион!» Еще много спрашивали меня о России — правда ли там платят намного больше, чем в Америке, и об уровне игры в Премьер-лиге.

— Чем отличается футбол в России от Америки?

- В американских школах не ставят технику, у них изначально нет понятия игры в футбол — выигрывают те, кто быстрее, кто сильнее. В Америке футбол сильнее заточен на физику. Главное отличие от Европы и России — в развитии детского футбола. Пацаны из Европы с детства в интернатах и командах — каждый день тренируются, развивают технику, часто играют. А в Америке просто тренируешься в старшей школе до 17 лет три раза в неделю по полтора часа, иногда есть игры в выходные, а иногда нет. Уходишь в колледж — сезон длится три месяца: полтора готовишься, три играешь. В остальное время просто две-три тренировки в неделю и учеба: нет ни игр, ни турниров. По сути, теряешь четыре года — с 17 до 21. А потом только начинаешь играть. Но такого быть не должно! Нельзя только в 22 знакомиться с профессиональным футболом — уже не успеешь раскрыться.

— Где выше уровень?

— Америка очень сильно отстает по развитию игроков. Поэтому здесь меньше технически одаренных игроков и больше борьбы. В России намного выше качество футбола. Хотя, конечно, это касается только первой восьмерки Премьер-лиги, которая старается держать мяч, играть в атаку.

— О чем еще спрашивали?

— Самые популярные вопросы американцев: в России постоянно холодно и снег? Там все пьют водку и борются с медведями? Правда, что в России везде медведи?

— Серьезно?

— Они прям серьезно спрашивают. Думают, что реально в России все пьют водку и без нее не могут: выпил и пошел по делам. Для американцев русские ассоциируются с холодом, водкой и медведями.

— А о президенте говорят?

— Точно! Многие в Америке любят Путина. Говорят: «О, Путин — красавчик! Всех держит там». Они восхищаются тем, как у него получается так долго власть удерживать.

— Им Путин нравится больше, чем Трамп или Байден?

— Здесь проходит четыре или восемь лет, и президента меняют, уже нет разницы, кто был — Трамп, Байден или Буш. А в России уже сколько лет одна фамилия — Путин. Американцы думают, что он, наверное, делает что-то правильное, раз на такое время остается.

— А вы как относитесь к несменяемости власти в России?

— Спокойно. Я за Путина, никаких претензий к нему у меня нет. Понятно, есть нюансы, которые можно было бы исправить, но в целом я положительно к нему отношусь.

— Где лучше политическое устройство — в России или в США?

— В Америке. Там больше свободы. Например, сейчас в России для бюджетных работников есть обязательная вакцинация. Я не хочу влезать в политику, но где свобода выбора человека? Кроме того, в Америке комфортнее — все лучше устроено, правила соблюдаются. Тут я не могу припарковаться где-то под пальмой, где люди ходят: машину сразу эвакуируют и без разговоров выпишут мне штраф. А в России можно в любом месте встать.

— Если бы была возможность, сыграли бы за сборную России или Америки?

— Очень хотел играть за сборную России. Да, я американец, но в душе чувствую что-то русское.

— Пытались гражданство получить?

— Когда играл, запускал процесс — во-первых, потому что мечтал сыграть за Россию. А во-вторых, чтобы не считаться легионером. Уже готовился получить российский паспорт, но потом вышел закон — мне надо было отдавать американское гражданство, чтобы получить русское. Я планировал жить в Америке, поэтому расставаться с американским паспортом было бы нелогично.

— У вас была возможность сыграть за США?

— В 2011-м, после года в «Томи», меня позвали в сборную США. В тоже время как раз я пытался получить гражданство и хотел улететь с «Зенитом» на сборы, но не мог из-за каких-то проблем с визой. Когда пришло приглашение, я переговорил с клубом. Мне сказали: «Ладно, езжай в сборную. Потренируешься три недели и не потеряешь форму. С визой мы разберемся». Я знал, что после трех недель тренировок у США запланирована товарищеская игра с Коста-Рикой, и предупредил о моей ситуации сборную — мне сказали, езжай, потом с «Зенитом» переговоришь и все решишь.

В итоге я поехал, прошел сборы. Осталось два дня до матча. Меня вызывает тренер Боб Брэдли и говорит: «Мы хотим тебя поставить на игру. Готов?» А я понимаю, что мне нельзя играть — у меня мечта выступать за сборную России. Если буду заигран за США, то запущенный процесс по гражданству потеряет смысл.

— Что ответили?

— Говорю: «Узнал, что „Зенит“ отказывает. Сейчас получаю русское гражданство. Есть перспективы сыграть за Россию».

— Как он отреагировал?

— Брэдли не злился, но был очень удивлен. Все-таки я провел столько времени в сборной и не сказал, что не планирую играть. Тем не менее он ответил: «Ок, твое решение». С пониманием отнесся к моей мечте сыграть на Евро-2012 и к тому, что ради сборной России я отказался от США.

В итоге я вернулся, а через пару месяцев вышел тот самый закон, из-за которого я так и не получил гражданства.

— За кого болеете — за США или Россию?

— И за тех, и за тех. И за Украину тоже. Я ведь с ней тоже связан. Если бы эти сборные встречались между собой, был бы рад победе любой из них.

— Считаете себя русским или американцем?

— Русским. Родители учили меня русскому языку, воспитывали в русских традициях. Говорили мне — ты одессит, но выходец из СССР. Там твоя родина, ты должен чувствовать это.