Глава Олимпийского комитета России (ОКР) Станислав Поздняков в интервью Дмитрию Губерниеву в программе «Все на Матч!» на телеканале «Матч ТВ» прокомментировал ситуацию, случившуюся с российскими гребцами Никитой Моргачевым и Павлом Сориным, которые за месяц до начала Олимпийских игр сдали положительные допинг-тесты на мельдоний.
— Мельдоний у двух гребцов академистов. Что это?
— Антидопинговая система работает — первое, что хотелось бы сказать по этой ситуации. РУСАДА (Российское антидопинговое агентство) было заказчиком этой пробы. Она была взята во внесоревновательный период за границей. Команда готовилась под руководством иностранного специалиста и так далее. Проба ушла в зарубежную лабораторию, из которой и пришел ответ. Это значит, что система мирового противодействия допингу работает.
— Это правда. Но не работает система врачебного контроля, тренерского, а также контроля со стороны спортсменов. Окей. Думаю, что это добавка, которую сожрали, а там запрещенный мельдоний.
— Со стороны врачей хотел бы сказать, что все препараты, которые проходят через аптеку Федерального медико-биологического агентства, проверяются. Все, что принимаю спортсмены помимо этих препаратов — их личная ответственность.
Хотел бы отметить, что в этом году Олимпийский комитет России подготовил и трудоустроил по антидопинговому специалисту в каждую общероссийскую спортивную федерацию. Эти специалисты ведут образовательные курсы с нашими спортсменами.
— У гребцов, значит, такой не работал.
— Гребцы прошли специальные курсы, без которых их участие в Олимпийских играх было бы невозможно. Они прекрасно знают эту систему. Теперь спортсменам, нарушившим антидопинговые правила, нельзя сказать: «Я не знал».
— Посмотрим, что будет дальше. Еще же вскрытие пробы Б, защита.
— Я, честно говоря, поражаюсь самому веществу. Мельдоний уже стал притчей во языцех в российском и даже на постсоветском пространстве. Недавний случай с олимпийским чемпионом по гимнастике из Украины (Олег Верняев сдал положительный тест на мельдоний, получив 4-летнюю дисквалификацию. — Sport24)… Поймите меня правильно, но это не тот препарат, который может улучшить результаты. Это некое плацебо, являющееся запрещенным препаратом к использованию.
— Сердчишко укрепляет.
— Сердчишко укрепляет, но оно запрещено. У меня вопрос заключается в другом. На одном из федеральных каналов идет регулярная реклама этого препарата, входящего в список запрещенных. Может быть нам подумать, каким образом ограничить рекламу этого препарата. Мы же с вами не рекламируем морфин, хотя в исключительных случаях он используется, чтобы уменьшить боль. Мы же не показываем его по телевизору.
Для всех спортсменов существует ряд приложений, где ты можешь ввести название препаратов, и он тебе даст зеленый свет, красный свет или сделает предупреждение, что его нет внутри. Поэтому это двойная ответственность спортсмена для того, чтобы те препараты, на которых нет официального разрешения, он не использовал.
— Этот допинговый случай может нам чем-то грозить?
— Индивидуально спортсменам. Для нас же это грозит имиджевыми потерями. Для нас это большая боль: я знаю, какие усилия вкладывает и федерация, и непосредственно Алексей Свирин как руководитель федерации. Он у нас постоянно консультируется, мы ему помогаем. Но такие случаи разрушают все усилия десятков, сотен людей, которые строят новую антидопинговую культуру у нас в стране.
Самые быстрые новости — в телеграм-канале Срочный спорт
