Сегодня Дмитрий Орлов — один из сильнейших российских защитников в НХЛ и обладатель Кубка Стэнли в составе «Вашингтона». А десять лет назад воспитанник новокузнецкого хоккея выиграл первый трофей в своей карьере. Будучи ассистентом капитана молодежной сборной России, он завоевал золотые медали чемпионата мира в Баффало, став заодно вторым по результативности защитником турнира. Накануне старта очередного МЧМ Орлов вспомнил, как команда Валерия Брагина обыгрывала канадцев в легендарном финале, а также рассказал неизвестные ранее истории о том чемпионате.
— 10 лет с чемпионата мира в Баффало пролетели как один день? Или та победа была словно в другой жизни?
— Время пролетело… Тяжело поверить, что это было! Хотя все помнят, показывают по ТВ. В прошлом году довелось посмотреть матч с Канадой. Наверное, впервые за все это время увидел игру от начала и до конца. Хорошая память на всю жизнь. Ностальгия накрыла по той команде.
— Владимир Тарасенко не сразу понял, что по «Матч ТВ» показывают не нынешнюю молодежку, а ваш финал. Вы-то себя сразу узнали?
— Конечно (смеется). Я просто заранее знал, что это повтор финала Баффало. Так что не было проблем узнать и себя, и ребят, с кем играл.
— Как за эти 10 лет изменился защитник Дмитрий Орлов?
— Опытнее стал, конечно. Тогда моя карьера только начиналась. Наверное, во всем поменялся: и в плане игры, и в плане жизни. Повзрослел, поумнел. Каждый год хоккей меняется, становится быстрее. Приходится подстраиваться. Чем старше — тем больше играешь по системе, меньше импровизируешь.
— На том МЧМ вам был позволен креатив? С одной стороны, это еще молодежный хоккей, но с другой, Валерий Брагин не большой сторонник полной свободы на льду.
— У нас были сыгранные звенья. Много договаривались между ребятами как будем играть. А так, думаю, все тренеры в зоне атаки дают свободу. Брагин — не исключение. Важно было поддерживать друг друга во всех трех зонах площадки. После двух поражений в группе было тяжело психологически, сильно переживали. Но потом выиграли пару игр и пошло-поехало.
— Сборная России одержала в плей-офф три волевые победы. Не было в какой-то момент ощущения, что запас удачи иссяк и больше вам фартить не будет?
— Да нет. Мы об этом не думали. Просто получали удовольствие от игры. Несмотря на то, что проигрывали по ходу матчей, никогда не паниковали. Считаю, что та победа была важна и для детского, и для молодежного хоккея, и вообще для страны. По сценарию того чемпионата мира можно фильмы снимать (смеется). Очень уж он необычный выдался.
— Вы сказали о фильме. Не обидно, что в Северной Америке снимают много документалок о спорте, взять тот же недавний «Last Dance» про «Чикаго» и Майкла Джордана, а про одну из самых ярких побед в истории российского хоккея ничего нет?
— Посмотрим, еще время есть (улыбается). Надеюсь, найдутся энтузиасты. Собрать ребят, взять у каждого интервью — не такая уж проблема. Интересно было бы послушать каждого: кто как запомнил тот турнир, что думает сейчас.
— Если говорить не о хоккее, а о закулисных историях, то больше всего говорили о рейсе из Баффало, с которого сборную России по загадочным причинам сняли. Вы недавно рассказывали, как полиция устроила шухер из-за пропажи денег у генменеджера. Что еще можете вспомнить о том МЧМ?
— Клюшки не сразу к нам прилетели, где-то они потерялись по пути. Обратный перелет со всей этой историей, конечно, тоже остался в памяти. Был еще и такой случай. Как-то раз мы с Володей Тарасенко вышли прогуляться. Направлялись на заправку или в магазин. Было где-то семь вечера, но при этом уже темно. И, проходя мимо полицейского участка, встретили полицейского. А мы в экипировке России были. Он спросил, куда мы идем, и сказал: «нет-нет, вам туда не надо». Но мы с Володей особо долго не думая пошли туда, куда держали путь. В общем, слова полицейского нас особо не испугали.
— Женя Кузнецов на том турнире запомнился яркими интервью. А внутри коллектива он зажигал? Были ли какие-то безумные поступки?
— Всякое бывало. Помню, собирались одном номере почти всей командой. Играли часто в мафию. И постоянно кого-то одного выбивали (смеется).
— Сейчас молодежка сидит в «пузыре». Вы это пережили совсем недавно с «Вашингтоном». Как считаете, для двадцатилетних пацанов это будет тяжело?
— Я думаю, это поможет им сплотиться. Ребята будут проводить больше времени вместе. Да, наверняка кто-то будет зависать в гаджетах, играть в приставку. Но появится много возможностей посидеть вместе, как когда-то мы в Баффало. Общение друг с другом — это то, за что нужно ценить молодежный чемпионат мира. Для многих это последний турнир перед переходом во взрослый хоккей. Нужно приложить все усилия, чтобы выиграть его и получить кайф от этого времени. Желаю ребятам только удачи.
— Какой эпизод с МЧМ-2011 у вас первым делом всплывает в памяти?
— Всегда, когда приезжаем с «Вашингтоном» играть в Баффало, вспоминается та самая атмосфера. Только теплые воспоминания. Часто проезжаем мимо отеля, где жили. Вспоминаем, как гуляли, праздновали. Не сказать, что Баффало самый красивый город, но для меня и многих ребят — это особенное место.
— Несмотря на то, что сборная России выиграла тот турнир, MVP чемпионата мира назвали канадца Брэйдена Шенна. А кого бы вы признали самым ценным игроком?
— Я думаю, Володю Тарасенко и Женю Кузнецов. Эти ребята много делали для команды, набирали много очков. Можно их выделить, прежде всего. Женя классно провел четвертьфинал, забросив финнам две важные шайбы. Володя в финале вышел, несмотря на травму, что подстегнуло всю команду.
— Вы после победы на МЧМ почти сразу уехали в «Вашингтон». Принимали решение заранее или на переезд повлияла успешная игра в Баффало? Может быть, руководство «Кэпиталс» было на турнире и общалось с вами?
— Я советовался с семьей и агентом. Это было взвешенное решение. «Вашингтон», конечно, меня просматривал. И до чемпионата мира, и на самом турнире, да и в Россию приезжали скауты. Мне никто не обещал место в основном составе клуба НХЛ, но интересовались моими делами, передавали отчеты об игре.
— Когда «Вашингтон» выбрал на драфте Александра Алексеева, ему с поздравлениями позвонил сам Александр Овечкин. На ваше решение уехать в НХЛ он как-то влиял?
— На тот момент мы не были знакомы. Был шанс познакомиться на свадьбе Жени Кузнецова, но тогда я не смог прилететь. Так что начали общаться уже когда стали одноклубниками.
— Как считаете, могли бы попасть в молодежную сборную и в НХЛ, играй «Кузня» на тот момент в Высшей лиге?
— Тяжело сказать! Это невозможно предугадать. Меня устраивает то, как сложилась моя карьера. Я уезжал в Америку, но мне никто ничего не гарантировал. Не хотелось тогда сразу возвращаться в Россию. Возможно, выступая в Высшей лиге, и не попал бы в сборную. Но никакой конкретики быть не может.
— Понятно, что собраться той командой в разгар сезона и отпраздновать десятилетие победы в Баффало физически невозможно. На каких мероприятиях, как правило, встречаетесь с бывшими партнерами?
— Обычно это случайные встречи. Где-нибудь в ресторанах. С Володей Тарасенко разве что видимся довольно часто. Либо я к нему приезжаю домой, либо он ко мне. С Кузей мы и вовсе в одной команде играем.
— Устали, поди, друг от друга за столько лет.
— Нет-нет. Наоборот! Дружба только крепчает. Классно, что с Женей столько лет играем и в сборных, и в клубе. Интересно, что жизнь нас так свела.
— Вы с Тарасенко стали друг у друга крестными детей. Значит ли это, что Владимир — чуть ли не самый близкий человек для вас?
— Если не брать в расчет родственников, то да. Мы с Володей давно дружим, знакомы с 10 лет, постоянно играли друг против друга. Как-то в Новокузнецке в матче между «Металлургом» и «Сибирью» произошла командная драка, мы сцепились.
— Это же классика. Для того, чтобы подружиться, надо для начала подраться.
— Точно. При этом у каждого своя правда. Володя говорит, что он выиграл в той драке, а я считаю, что победа за мной. До сих пор спорим (смеется).
— Вы как друг как его поддерживали после очередной тяжелой травмы?
— Травмы — это всегда тяжело. Восстановление, долгий период без игровой практики… Ничего хорошего в этом нет. Я с Володей всегда на связи. Стараюсь поддерживать, как и его семья. Уверен, что скоро Тарасенко будет снова радовать и российских болельщиков, и фанатов «Сент-Луиса».
— Вы лично бесились, когда в прессе пошли разговоры о том, что травмы Тарасенко могут привести к завершению карьеры?
— Иногда люди, не зная правды, начинают собирать слухи. Конечно, это неприятно читать. Но все люди разные. Иногда они не думают, что словом могут кого-то обидеть. Наверное, проще надо к этому относиться. У каждого своя работа.
— Когда играли по детям, Тарасенко часто из-под вас забивал?
— Так сразу и не вспомнить. Наверное, да. Там счета были ого-го! Да и играли, в основном, друг против друга. Кроме «Сибири» и «Кузни» в нашей зоне был только «Амур», да и те то играли, то не играли. Самое тяжелое было то, что судьи «Сибири» всегда помогали. Они, правда, говорили обратное.
— Главным соперником Тарасенко по тем матчам был Максим Кицын. У него карьера сложилась не так успешно. Но в чем Кицын на тот момент был сильнее?
— Сильная сторона Макса была в том, что он всегда был в нужное время в нужном месте. Знал, в какой момент подставить клюшку. Хороший кистевой бросок у него. У Кицына был талант, да и сейчас есть. Он это доказал в прошлом сезоне, став лучшим бомбардиром Высшей лиги.
— Правда, что с вами — ассистентом капитана — и Тарасенко — капитаном сборной — Валерий Брагин советовался по составу? В том числе, спрашивал, брать ли на турнир Артемия Панарина?
— Да, было такое.
— Вы единогласно сказали «да» или были споры вокруг персоны Артемия?
— Да нет, никаких споров не было. Валерий Николаевич позвал нас к себе в комнату, спросил наше мнение. Хорошо, что он согласился с нами и взял Панару. В итоге Артемий забил два гола канадцам в финале, с каждым годом прибавлял в уверенности и теперь стал одним из лучших игроков НХЛ.
— Поддевали потом Панарина, мол, карьеру ему сделали?
— Он сам себе сделал имя. Игрой, желанием, работоспособностью. Мы же перед тем чемпионатом мира хорошо общались втроем: я, Володя и Артемий. Постоянно были вместе.
— То есть вы приняли его в свою сибирскую банду?
— Можно и так сказать. Либо он нас принял (смеется).
— Кажется, что вы, Кузнецов и Тарасенко находитесь сейчас на самом пике карьеры. При этом некоторые другие ребята из той молодежки, вроде Двуреченского или Валуйского, сидят без работы. Не кажется ли вам, что в России чемпионов Баффало как-то слишком рано начали списывать?
— Мне сложно судить, я не очень пристально слежу за каждым. Может быть, кто-то попал не в ту команду, ушла уверенность. Когда приезжаешь на просмотровый контракт — не всегда удается себя проявить. Не думаю, что идет какое-то целенаправленное омоложение. Иногда ребята после травм перестают успевать. Порой какие-то другие трудности мешают.
— Расскажите, какими людьми вы запомнили Даню Собченко и Юру Урычева.
— Хорошие они были ребята. Это ужасная трагедия для семей, друзей и всего нашего хоккея. Мы же играли в одном звене: я, Тарасенко, Кицын, Собченко, Уручев. Тяжело это все… Как сейчас помню тот день. Мы были в Вашингтоне на льду. Наш друг приходит и говорит, что «Локомотив» разбился. Побежали сразу с тренировки к телефонам, залезли в интернет. У всех мурашки по коже от новостей. Огромная потеря. Все ребят будут помнить, дай бог, чтобы такое больше никогда не повторилось.
— Двуреченский долго играл в перчатках с вышитой фамилией Собченко. Овечкин до сих пор носит нагрудник с эмблемой «Локомотива». У вас есть какая-то вещь, напоминающая о парнях?
— У меня есть что-то вроде браслета. Красный такой, резиновый. Я его не ношу каждый день, но он всегда со мной. Это память о Собченко, Урычеве и других игроках «Локомотива».
— С Валерием Брагиным после того МЧМ поддерживали связь?
— Меня вызывали на турнир второй сборной, которую тоже тренировал Брагин. Играли, по-моему, в Дании. Жили в одном номере с Димой Шикиным. С тех пор не играл под руководством Валерия Николаевича, но мы виделись на чемпионате мира в Москве. Я с ним в хороших отношениях, поздравлял его с назначением в СКА и сборную России. Рад за него. Это большая ступень в его тренерской карьере.
— Что ждете от встречи в первой сборной?
— Пока все мысли о сезоне в НХЛ. Посмотрим, когда будет возможность приехать в сборную. Тогда уже вспомним былое и снова поработаем с огромным желанием.
