Иван Самоделкин родился и вырос в Санкт-Петербурге. И большую часть жизни провел на льду. Был одиночником, катался в паре, а после завершения спортивной карьеры устроился в ледовый балет. Свою будущую жену, фигуристку Ксению Позен он тоже встретил на катке.
30 апреля они красиво и весело отпраздновали свадьбу. А 9 мая Ивана доставили в больницу в критическом состоянии. Он потерял два литра крови, а когда окончательно пришел в себя, узнал — чтобы спасти жизнь, врачи ампутировали ему правую ногу. Sport24 выслушал и записал его непростую историю.
— В детстве я был очень активным ребенком. Родители сразу решили — нужен спорт. Мне было 4 года. В таком возрасте выбор небольшой — либо фигурное катание, либо танцы. Начал заниматься и тем, и тем. Когда поняли, что совмещать сложно, осталось фигурное катание. Все же это олимпийский вид спорта и неплохие перспективы.
Сначала катался один. У нас очень высокая конкуренция. А я лет в 14-15, когда надо показывать себя, расслабился, ничего не хотелось, не понимал, зачем мне, парню, хореография вместо футбола во дворе. В 16 вдруг понял, что еще что-то могу. Перешел в парное катание. Покатался сезон. Но там не срослось с девочками, и я решил, что пойду зарабатывать деньги в шоу или в балет на льду.
Выбрал балет. Это питерская организация. Не надо никуда переезжать — ни в другой город, ни в другую страну. Для меня на тот момент это было очень важно. Мы уже познакомились с Ксюшей (тренировались на одном катке, когда я пробовал кататься в паре), хотел проводить с ней как можно больше времени. Через год она тоже присоединилась к нашей труппе.
В шоу, конечно, можно заработать больше. Правда, мы бы вообще не пересекались. А какой тогда смысл в отношениях?
«Врачи говорили: «Ничего страшного — сейчас все пришьем, и будешь как новенький»
— Был прекрасный день. Все, на самом деле, просто и как-то глупо, что ли. Я уже не раз вспахивал землю с помощью культиватора. Ничего в этом сложного нет. Единственное — он сам по себе достаточно тяжелый.
Я уже практически закончил вспахивать, оставалась совсем небольшая полоска, надо было вернуться обратно. Я решил, что не буду разворачиваться, а просто пойду задним ходом. Так и сделал, уже добрался до нужного участка, попытался отпустить сцепление, чтобы культиватор приостановился, но у меня не получилось, что-то заело. Он все время шел на меня, я споткнулся, не успел среагировать, и он прошелся по мне, по ноге.
Было жестко, конечно, но я не думал, что все закончится именно так. Прибежал дядя, выключил машину, мы каким-то образом достали мою ногу. Вызвали скорую. До ее приезда ногу перетянули — врачи рассказали, как это лучше сделать, чтобы остановить кровь. Когда они увидели мою травму, очень спокойно отреагировали. Врач даже сказал: «Ничего страшного, сейчас все пришьем, и будешь как новенький». Я так и думал. Мне ничего не оторвало. Ногу вынули. Я ее чувствовал, даже мог шевелить. Только было адски больно, даже после укола.
В гатчинской больнице, куда меня сначала доставили, выяснилось, что мне перерубило две артерии. Одну хирурги нашли достаточно быстро, со второй было сложнее. К тому моменту потерял около двух литров крови. Но в итоге врачи все сделали, зашили рану. Ночью мне стало плохо. Этот момент я почти не помню, но отец рассказывал, что очень кричал.
У нас есть друг семьи — хирург в Военно-медицинской академии. Отец позвонил ему, тот сказал, что меня надо срочно перевезти в Питер. И там уже поставили диагноз — гангрена — и объяснили, что ногу уже не спасти.
Жена рассказывает, что после ампутации, когда я еще лежал в реанимации, врачи думали о повторной операции — была вероятность, что гангрена успела распространиться выше.
Но через два дня мне стало лучше. Около двух недель я провел со специальным аппаратом, который откачивал из ноги лишнюю жидкость. Все это время я мог только лежать, вообще не двигался. Наверное, самый сложный период. При этом из-за постоянной боли практически не мог спать.
«Чувствую ногу, которой нет — уже не больно, но фантом со мной до конца жизни»
— Из Военно-медицинской академии меня выписали где-то через полтора месяца после операции. Я сразу лег в реабилитационный центр имени Альбрехта. Там как раз занимаются восстановлением и протезированием. Там делали разные процедуры — физиотерапия, магнитотерапия, массажи. С психологом общался. Наверное, помогло, хотя на тот момент никакой пользы я не ощущал.
К обычным болям в какой-то момент присоединились фантомные. Фантом со мной до конца жизни. Я сейчас сижу и чувствую свою ногу, которой нет — просто это уже не больно, только иногда — легкие покалывания. Именно от боли я избавлялся достаточно долго. Отпустило только в июле.
Фантомные боли тоже прорабатывали с психологом. Пил специальные таблетки. Это мне помогло. Вообще, я попал не к простому психологу. Она разработала собственную методику по борьбе с фантомными болями. Если коротко: во время сеансов терапии я закрывал глаза, она нажимала на определенные точки на ноге, я чувствовал сильную боль, а в голове в этот момент возникал образ — определенный цвет. Когда она отпускает руку, этот цвет становится все менее ярким. Это сигнал, что боль отступила. Вроде кажется бредом, но работает.
Нога до сих пор до конца не зажила. Когда надеваю протез, она краснеет, отекает и болит. Дело не только в самом протезе. Есть гильза, в которую вставляется нога. У меня была гильза, которую можно, как сандальку, регулировать. Чтобы я смог пойти, мне нужен жесткий упор, значит, ее нужно сильно затянуть, а я не могу — нога еще не восстановилась. При слабой фиксации нога в гильзе ходит ходуном, и сделать шаг не получается — ногу отрываю, а она болтается.
Есть гильза, которая делается по слепку ноги. Она не должна доставлять такого дискомфорта. Мне уже сделали что-то вроде пробной модели из специального стекловолокна. Пока тяжело, особенно стоять — гильза достаточно жестко упирается в седалищную кость и пах. Там целая система: я вставляю ногу в гильзу и должен затянуть ее фиксаторами. Сейчас сделать это до конца не получается — больно и сильная пульсация в ноге. Но нужно привыкать, поэтому заставляю себя хотя бы на несколько минут в день надевать гильзу. Чем быстрее привыкну, тем быстрее можно будет заказать хороший протез.
Я хочу спортивный протез. Его цена начинается от 2,5 млн. рублей. На нем можно заниматься спортом, ходить в зал практически без ограничений. Обычные протезы для ходьбы стоят в районе миллиона. Хорошие протезы собирают у нас, правда, запчасти, в основном, немецкие.
Еще одна проблема — за время болезни я сильно похудел. Пока лежал в больнице, вообще не мог есть — из-за большого количества лекарств постоянно тошнило. Когда оказался дома, наоборот, начал есть слишком много. И резко набрал вес — даже щеки и бока появились. Мне все это, конечно, не нравилось. Сейчас через день занимаюсь в зале. Хочу подготовиться к соревнованиям по бодибилдингу. Мне о них рассказал тренер — работаем с ним индивидуально.
Соревнования проходят осенью и весной. Но мне для начала надо набрать массу, а потом — подсушиться. Масса пока не очень идет. Сложно заниматься. В идеале практически все упражнения нужно делать стоя. Сейчас приходится что-то придумывать, чтобы разрабатывать те же группы мышц сидя. Думал, что можно будет заниматься на протезе, который я сейчас разнашиваю, но он не выдержит такую нагрузку — там максимум 100 кг. У хороших протезов для ходьбы — 150-200 кг, в зависимости от жесткости и веса самого спортсмена. Если постоянно увеличивать эту нагрузку, запчасти будут быстрее изнашиваться. А их итак желательно менять раз в два года. У спортивного протеза в этом смысле нет таких жестких ограничений.
«В мае — медкомиссия, буду доказывать, что за год нога не выросла»
— Человек привыкает ко всему. Я сам езжу за рулем. Правда, машину пришлось поменять, раньше была с механической коробкой передач.
У нас в обществе все очень плохо с восприятием людей с инвалидностью. В той же Европе, например, паралимпийских чемпионов знают и уважают не меньше, чем олимпийских.
В моей семье с этим было проще. У меня дедушка в свое время тоже потерял ногу. Он болел, ему ампутировали ее постепенно: сначала стопу — потом все выше и выше. Меня никогда не пугали такие особенности. Сейчас я сам постоянно сталкиваюсь с не совсем адекватной реакцией окружающих. Дети, проходя мимо, спрашивают у родителей, что со мной, а те им отвечают: «Отвернись! Не смотри!» Иногда сами подходят и спрашивают: «Дядя, а где ваша нога?» В этом случае я еще могу отшутиться. Это в любом случае лучше, чем «отвернись».
То, что случилось со мной, единичный случай. А заболеваний вроде сахарного диабета, из-за которого можно потерять ногу, очень много. ДТП происходят еще чаще. Никто не застрахован от несчастных случаев. Мне повезло — у меня отличные друзья. Они все время приезжали в больницу, постоянно меня развлекали. Для них я остался прежним.
Смешно, но при этом мне нужно проходить ежегодную комиссию, чтобы подтверждать инвалидность. После операции я ничего не делал — в Военно-медицинской академии помогли, все врачи приходили к мне в палату. В мае проверю на себе, как работает система. Буду доказывать, что нога за год не выросла.
Думаю, все устроено так, потому что многие подделывают справки. Мне это не нужно, скорее наоборот. Сейчас у меня вторая группа и серьезные ограничения по работе. Я хочу прийти на протезе и получить третью группу, чтобы нормально работать и заниматься спортом.
Как помочь Ивану
Прямо сейчас открыт сбор средств на многофункциональный протез. Необходимая сумма — 2 000 000 рублей.
Карта Сбербанка 5469 5500 7612 5837 Иван Сергеевич.
Карта привязана к номеру телефона 89112289767 Иван Самоделкин.