Прошлым летом Александр Алексеев был выбран «Вашингтоном» в первом раунде драфта НХЛ, а через полгода стал ведущим защитником молодежной сборной России на чемпионате мира в Ванкувере. Молодой защитник — воспитанник системы СКА, однако последние три года он выступает в юниорской лиге Канады за «Ред Дир».
В нынешнем сезоне 20-летний хоккеист набрал 43 очка в 49 матчах, он бы и дальше продолжил штамповать голы и передачи, если бы не травма. 8 марта в матче с клубом «Брэндон Уит Кингз» в него грязно врезался канадский нападающий Бен Маккартни, Алексеева унесли со льда на носилках. Русский защитник до сих пор находится в списке травмированных, однако имеет шансы в скором времени вернуться на лед. В интервью Sport24 Александр рассказал о своем восстановлении, награде «Спортсмен года» и общении с Овечкиным.
«За «Вашингтон» в приставку не играю»
— Недавно издание «Red Deer Advocate» признало вас спортсменом года. Насколько были удивлены тем, что выбрали вас?
— Да сначала не понял, что происходит. Потом уже объяснили, что выбирали среди всех спортсменов Ред Дира. Ну, это потому что на молодежном чемпионате мира третье место занял, плюс «Вашингтон» меня задрафтовал в первом раунде. Немного удивился, что в итоге выбрали меня — я же не из Канады. Приятно, конечно.
— Кто-то еще из вашего клуба был номинирован?
— Нет, из университета только ребята. Там есть студенты из разных видов спорта: лыжники, бегуны, но выбрали меня.
— Насколько вообще в Ред Дире спорт развит? На какие-то другие виды ходите?
— Иногда на волейбол можно сходить, есть хоккейная команда из лиги пониже, чем WHL. Город небольшой, но спорта очень много, тут все делается для спорта.
— Ваш клуб популярен в городе?
— Моя команда, на самом деле, самая популярная в городе. Хоккей тут на первом месте. На каждую игру приходит по 5-6 тысяч человек, это не аншлаг, но для молодежной лиги собирается много людей.
— Вас на улице узнают за пределами арены?
— Когда как. Ха-ха. Иногда в торговом центре узнают, говорят: «О, Алексеев». А так больше нигде.
— Чем в свободное время занимаетесь?
— Да особо ничего не делаю: сплю, восстанавливаюсь, в приставку играю, можем с ребятами в боулинг сходить. А больше тут особо нечего делать.
— В приставку за «Вашингтон»?
— Я в футбол только играю.
— Почему не в хоккей?
— Да его и так в жизни много, в выходной хочется расслабиться и отвлечься.
«Я очень испугался, боль была невыносимая»
— Как ваша нога?
— С каждым днем становится все лучше и лучше. Доктора говорят, что я быстро восстанавливаюсь. Если мы выйдем во второй раунд, то я смогу сыграть.
— В НХЛ травмированные игроки находятся отдельно от команды и не пересекаются с основой. У вас в Западной хоккейной лиге так же?
— Я с ребятами иногда на арене пересекаюсь, но в основном у меня отдельная программа. На стадион я приезжаю раньше, иду на терапию, восстанавливаю колено. Смотрю тренировку, игры, а так не сказал бы, что часто вижусь с партнерами.
— Как такового отдыха сейчас нет?
— Нету, постоянно терапия. В первом раунде «Ред Дир» начинал на выезде, ребята уехали, а я на арену поехал, позанимался в тренажерке, потом был на пилатесе.
— Пилатес?
— Да. Помогает сделать мышцы более эластичными.
— Расскажите, что произошло в том моменте с Беном Маккартни?
— Сложно объяснить, это хоккей, у нас жесткий и травмоопасный вид спорта. Получилось, что я обрезал одного игрока корпусом и решил его опрокинуть, а он выставил колено. Он не целенаправленно шел, но шел в тело, я хотел избежать силового и дальше пройти. В итоге вот так получилось.
— Считаете ли это несчастным случаем или вините канадца?
— Ну, думаю, что колено можно было убрать с его стороны. Но не думаю, что он целенаправленно шел меня сломать, просто мог убрать ногу.
— Он извинился перед вами?
— Нет, он после этого эпизода не играл вообще, его не выпускали, отправили в раздевалку, оставалось вроде бы 10 минут до конца третьего периода.
— Маккартни то есть не удалили?
— Нет.
— Какие мысли в голове проскользнули, когда упали? Сильная боль была?
— Я очень испугался, боль была невыносимая. Когда я упал, понял, что даже сесть или выпрямиться не могу, лежал и ждал, когда носилки вынесут. Сразу почувствовал, что коленная чашечка вылетела, потом она на место встала. Когда меня кое-как донесли до раздевалки, то стало полегче, встал, походил, но боль не ушла. Сразу после силового боль была адская, кричал сильно. Когда на трибунах потом сидел, мне болельщики сказали, что слышали мой крик, испугались очень.
— Еще были серьезные травмы в карьере?
— В мой первый сезон в Канаде я повредил колено и на пять-семь месяцев выбыл.
— Тоже колено?
— Нет, другое. Там сделали операцию.
«В Канаде научили железной выдержке»
— Главный тренер и генменеджер «Ред Дир» Брент Саттер известен, как жесткий и системный наставник. Так ли это?
— Иногда бывает жестким, но на самом деле мужик хороший. Всегда может подсказать, помочь. Тренер старой закалки, но с большим сердцем. У меня к нему вообще претензий нет.
— Говорят, что он еще здорово ставит большинство. За счет этого у вас столько очков?
— Последние два месяца у нас большинство не клеилось, но сейчас, когда я травму получил, вроде стало получше, ребята неплохо играют и забивают.
— Какой главный урок извлекли из работы с Саттером?
— Благодаря ему я сделал большой шаг вперед. С характером, в первую очередь, это связано. Он научил меня играть до последнего, железной выдержке, всегда работать до конца. Саттер научил всему тому, чему он сам научился, будучи игроком.
— По итогам регулярки лучшим бомбардиром вашей команды стал Брандон Хагел, он набрал в два раза больше очков, чем Риз Джонс, который идет вторым. Вся команда играет на Хагела?
— Он всегда так выделялся, и в прошлом сезоне, и два года назад. Хагел много борется за шайбу, на ворота лезет, за счет этого набирает столько очков. В основном команда на него играет, меня стараются выпускать вместе с ним. У нас химия уже образовалась, знаем, кто и когда откроется, куда отдать, что сделать.
— Как оцениваете сезон для «Ред Дира»? С попаданием в плей-офф на тоненького все было.
— Ну да. Начало было хорошее, а вот после Нового года сбавили обороты, пришлось потом с нуля начинать. Несколько молодых ребят подключили к нам в состав, началась конкуренция, у всех глаза загорелись. У 20-летних, в том числе и у меня, последний сезон в WHL, мы очень хотели в плей-офф выйти.
— После МЧМ было сложно вливаться в команду?
— Немного сложно было. Привык к русской атмосфере, к русскоговорящим ребятам вокруг, да и менталитет у нас другой. Когда вернулся в клуб, было непривычно первое время, а вот по игре сразу влился.
«Иногда с Саней Овечкиным списываемся»
— «Вашингтон» принимает участие в вашем восстановлении?
— Да-да. Доктора «Вашингтона» почти каждый день созваниваются с нашим доктором из «Ред Дира», говорят, какие наколенники нужны, чтобы я нормально ходил, какое восстановление делать. То есть постоянно на связи.
— Есть ли у вас шанс в этом сезоне поиграть за «Херши»?
— Этот момент до сих пор обсуждается, мой агент с «Вашингтоном» решают, как будет лучше для меня после восстановления: поехать в «Вашингтон», «Херши» или домой в Россию.
— Готовы к тому, что в следующем году придется пробиваться в основу через АХЛ?
— Конечно! Я всегда готов. Конкуренция всегда была и будет, надо выходить и доказывать, что ты лучший.
— АХЛ не пугает? Многим русским хоккеистам там не нравится: не самый креативный хоккей, автобусы.
— Так тут WHL такая же лига, мы на автобусах по 7-8 часов на игры ездим. Я к этому привык, и к силовому хоккею тоже. Знаю, что в АХЛ так же. Думаю, у меня там не будет особых проблем с адаптацией.
— За «Вашингтоном» следите?
— Естественно! Иногда с Саней Овечкиным списываемся, созваниваемся с Ильей Самсоновым. Со многими русскими из «Вашингтона» общаемся, просто интересуемся, как у кого дела. После травмы интересовались моим здоровьем.