Накануне Гран-при Турции пилот «Хааса» Никита Мазепин дал пресс-конференцию и рассказал о гонке в Сочи, предупреждении от FIA, опыте жизни в России и конкуренции с Миком Шумахером.
— На Гран-при России была очень интересная концовка гонки с дождем. Насколько легко было ориентироваться в обстановке во время гонки, как складывались последние круги?
— Мне было достаточно комфортно, потому что с моей точки зрения, когда начал моросить дождь, я сразу доложил команде — примерно за 7 кругов до конца гонки. Мне было понятно, что точно нужно переходить на Inter, ведь 1-й и 3-й сектора были более-менее сухими, но во 2-м удержать машину на трассе было невозможно. Мне команда предложила перейти на софт и сказала, что дождь усиливаться не должен, но по моему опыту жизни в России я видел, какого цвета были облака — та сила, с которой дождь уже шел, я понимал, что он еще усилится. Там в принципе нечего было терять, поэтому я сказал, что мы точно переходим на Inter. Мы были первой машиной на своем круге, кто приняла это решение, это решение оказалось правильным.
— В Сочи Николас Латифи был не совсем доволен твоими оборонительными действиями, FIA даже вынесла тебе предупреждение. Согласен ли ты с решением FIA и хочешь ли что-то ответить Николасу?
— Если быть предельно честным, то, насколько мне известно, слова Николаса заключались в том, что он сказал, что это мой стиль, каждый гонщик действует по-разному. Я уважаю его стиль, мне приятно, что он уважает мой.
Что касаемо предупреждения, я обязательно сделаю выводы из того, что FIA увидела не совсем корректным в моих действиях. Но вы также должны понимать, что если гонщика ловят на запрещенных действиях, ему дают штраф. А если не дают, значит, его действия были скорее корректными, чем нет. Поэтому будем анализировать и постепенно становиться лучше.
— На гран-при России отсутствие гимна напомнило о мерах, принятых в связи с вопросом допинга. Не кажется ли тебе парадоксом, что Формула-1 в целом и отдельные гонщики очень активно заявляют о борьбе за некие абстрактные ценности во время предстартовой церемонии, но когда мы имеем дело, грубо говоря, с дискриминацией одного из пилотов одной из стран, представленных в чемпионате, никаких даже попыток не предпринимается эту ситуацию смягчить. Не кажется ли тебе это лицемерием? Не обсуждал ли эту ситуацию с другими пилотами?
— Я, к сожалению, был слишком молод для того, чтобы присутствовать на соревнованиях, где, насколько мне известно, эти инциденты произошли, поэтому не могу судить, кто прав, кто виноват. Моя позиция — гонщик, который должен выполнять всю работу на трассе, а руководящие органы должны принимать решения, связанные с политическими вопросами, флаг, гимн и так далее. Мне остается их только уважать и надеяться, что 2023 год придет быстрее.
— В Сочи ты выступал в шлеме с именами наших чемпионов Токио. Какой будет дальнейшая судьба этого шлема?
— Шлем будет стоять в Олимпийском комитете России. Мне выдалась большая честь подарить этот шлем президенту ОКР, я это сделал после Гран-при Сочи, теперь мой гоночный шлем стоит там.
— Ты учишься на военной кафедре, следующим летом у тебя будут сборы, нужно жить месяц в казарме. Как будешь совмещать сборы с Гран-при?
— Я надеюсь на диалог с руководством военной кафедры. Надеюсь, что у меня получится разделить период обязательного нахождения там на, возможно, две части — две недели до гонки и две недели после.
— На последних этапах ты стабильно опережаешь Мика Шумахера в пятничных тренировках. В чем секрет? Можно ли сказать, что ты стал быстрее напарника адаптироваться к трассам?
— Я думаю, что это связано с тем, что, возможно, я приезжаю чуть более подготовленным к началу трассы. Я очень много работал на симуляторе в прошлые годы — думаю, это не прошло без внимания, но пока что не получается собрать весь свой потенциал в субботу.
— Принял ли Мик твое приглашение в гости в Москву или оставил без ответа?
— Очень хороший вопрос, нужно уточнить, где это приглашение находится. Я ему в словесном формате его отправил, но подтверждения или отказа не получил. Поэтому обязательно уточню.
— На эти двух этапах ты будешь работать с гоночным инженером Аяо Камацу. Насколько сложно в ходе сезона начинать работать с другим инженером? Какие вообще ожидания от работы с Камацу?
— Ожидания положительные, потому что никаких других выходов из этой ситуации быть не может. По не совсем приятным причинам столкнулись с этой ситуацией, но Аяо очень опытный и зарекомендовавший себя инженер, поэтому для меня большая честь поработать с ним в близком ключе. Но надо сказать, что непросто адаптироваться к новым членам твоей внутренней команды посредине сезона, потому что есть такие вещи, как общение по радио, общение на быстром круге, на медленном круге, которые ты ступенькой за ступенькой строишь со своим гоночным инженером, а потом все менять. Но мы оказались в такой ситуации и должны с ней справиться.
— Ты иногда довольно жестко общался со своими инженерами. Здесь будет сидеть в голове, что Аяо вообще один из главных людей в команде? Будешь ли как-то сильнее себя сдерживать или эти эмоции уже в любом случае скорее ушли в прошлое?
— Я не совсем согласен, что я жестко разговаривал с командой. Я ни разу не использовал ненормативную лексику в отношении кого-то из членов нашей команды. Не нужно забывать, что мы движемся на скорости выше 350 км/ч и пытаемся бороться за позиции. У нас в России принято на быстрых скоростях говорить все очень прямолинейно — возможно, где-то это звучит грубо, но это с уважением.
— Успел погулять по трассе? Что там с асфальтом?
— По трассе прошлись, обещали изменить асфальт и добавить держака на него. Не совсем уверен, как они это сделали, мы с командой не на сто процентов уверены, что цель полноценно будет достигнута. Но об этом узнаем только завтра.
— Какую из оставшихся трасс этого сезона ждешь с наибольшим интересом?
— С большим желанием еду на незнакомые для себя континенты, трудно выбрать одну трассу. Очень хочу посмотреть, каково выступать в Бразилии, Мексике, Америке, Саудовской Аравии и так далее.